Ночью прошел дождь, небо умылось, и солнце сияло ослепительно ярко среди лазоревой синевы. Фрея взяла газету и почту, решив почитать, а заодно позагорать под жарким солнышком. Почта представляла собой множество унылых конвертов из оберточной бумаги, в которых обычно присылают счета — их и в руки брать не хотелось, за исключением одного, адресованного Джеку толстого конверта. Фрея перевернула его и прочла данные отправителя — им оказался отец Джека. Ну что же, может, ей повезет и Джек вскоре узнает, что Джек Мэдисон-старший решил лишить наследства своего старшего никчемного сына.
Было письмо и для нее, большой конверт, пересланный ей с бывшего адреса Майкла, помеченный лондонским почтовым штемпелем. Фрея насторожилась. Тэш никогда не писала ей, ни разу за все годы, пока она жила в Нью-Йорке, и если вдруг сделала это, то уж точно не из сестринской любви. Фрея вскрыла конверт. Бог мой — толстый глянцевый журнал «Кантри лайф». Фрея принялась листать нарядные страницы с фотографиями ландшафтов, домов и призовых коров. Из журнала выпала записка, на которой было небрежно нацарапано большими буквами: «Папочка сказал, что я должна отправить это тебе. См. стр. 51. Тэш».
Фрея, поджав губы, нашла нужную страницу. Там на развороте красовалось цветное фото ее сводной сестрицы. В таких журналах обычно помещают фотографии девушек — английский весьма сдержанный вариант «Плейбоя». Мисс Январь, Мисс Декабрь и прочее. Но в английских журналах для среднего класса хоть и печатали фотографии красивых девушек — как правило, в связи с помолвкой или свадьбой, но всегда в строгих блузках с высокими воротниками и перевязанными атласной лентой волосами, как у Алисы в сказке Кэрролла, обнимавших любимого Лабрадора или вишню в цвету, но только не раскинувшихся в полуголом виде на красном бархатном шезлонге. Да, в «Кантри лайф» произошли большие перемены. Фрея расправила страницу и долго смотрела на юную прелестницу с безупречной юной кожей, карими с зеленым отливом глазами, невинно распахнутыми, и кольцом на тщательно отманикюренном пальчике — деталь как бы второстепенная, но лишь на первый — поверхностный — взгляд. О, тут не было ничего случайного! И под портретом подпись — как на формуляре:
Мисс Наташа Пенроуз, 25, единственная дочь покойного Джона Хаффингтона и миссис Гай Пенроуз, хозяйка усадьбы Тревеноук, Корнуолл, выходит замуж за Роланда Суиндон-Смайта, единственного сына мистера и миссис Суиндон-Смайт, хозяев усадьбы Шраберриз, Эссекс.
Фрею охватила паника. Вот оно, написанное черным по белому объявление о свадьбе! О свадьбе, до которой осталось две недели. Всего только две недели, и никого, с кем бы она могла поехать. Что делать? Фрея швырнула журнал на землю портретом вниз и взяла в руки сегодняшнюю газету, чтобы отвлечься.
Она сосредоточилась на статье, автор которой сокрушался по поводу уходящей в прошлое традиции ужинать в столовой, а не на кухне, когда во дворе появился Джек. Господи! Только его тут не хватало. На нем были шорты и необъятная футболка с надписью «Сосиска с мозгами» на груди. У Фреи тоже была такая — бесплатное приложение к корзине с ленчем «на вынос» из одного ресторана — только она выбросила ее, а он — нет.
Джек плюхнулся на стул и, обхватив голову руками, тяжело вздохнул.
— Я думал, что уже покойник. Цветов не надо, пожалуйста.
Фрея в ледяном молчании читала газету и не видела его в упор — дешевого, неряшливого, жестокого и самовлюбленного ублюдка.
Джек потянулся и громко зевнул. В ответ — тишина. Фрея ждала. Наконец он спросил, тщательно отслеживая свой голос, — чтобы звучал как ни в чем не бывало:
— Ну, как провела вечер?
— Восхитительно, спасибо тебе.
— В самом деле? — удивился Джек.
— Не вечер, а сказка в стихах. Что может быть лучше мужчины, готового целовать прах, по которому ты ступаешь, в особенности если этот прах — его собственное тело. Простите, его ноги… его волосатые ноги. Хотя наручники пора обновить, сказала бы я.
Джек смотрел на нее с тревожной озабоченностью.
— Ты шутишь?
— Конечно, шучу! — Фрея вскочила на ноги и принялась лупить его по голове свернутой газетой. — Как ты посмел отправить меня на свидание с извращенцем?
— Я… Ой! Я не посылал тебя. Ты сама ответила на объявление. Это ты сделала выбор. Прекрати!
Джек отнял у нее газету и, удерживая Фрею на расстоянии вытянутой руки, спросил:
— Ты что, и недели не можешь прожить без мужчины?
— Кто бы говорил! Ты и дня не можешь прожить, не подцепив бабу, какой бы дурой она ни была!
Джек вызывающе улыбнулся:
— Меня в женщине другое интересует.
— Другое? Неудивительно, что ты больше не можешь писать. Кусок планктона легче заставить думать, чем тебя!
Глаза его зло блеснули.
— По крайней мере мне не приходится рыскать среди «одиноких сердец».
Фрея и Джек уставились друг на друга.
— А, чуть не забыла… — сказала Фрея, доставая из кармана стопку банкнот. — Рента за прошлую неделю. Большое спасибо за оказанную честь. — С этими словами она швырнула в Джека купюры, которые разлетелись по траве.
Выдержав паузу, Джек подобрал купюры, расправляя каждую с величайшим тщанием. После чего вновь опустился в кресло и, щурясь на солнце, скосил на нее глаза:
— Вряд ли тебе будет приятно, когда ты узнаешь себя в моем романе.
— Ты не имеешь права изображать меня в своем романе. Это называется пасквиль.
— Женщину, похожую на тебя.
— И что же происходит с этой женщиной, после того как ее изнасиловал извращенец?
Джек нахмурился:
— Не знаю. Кстати, о клевете. Вчера я разговаривал с Майклом. Кое-кто испортил его гардероб. Он собирается подать на тебя в суд.
— Он не посмеет.
— Шить дело о костюмах — забавная тавтология.
— Всем привет, — прощебетала Кэндис. — Я приготовила лимонад.
Кэндис вышла к ним с подносом, тщательно одетая и подкрашенная — само совершенство: губы блестят, волосы аккуратно причесаны, пальчики наманикюрены, в проблемных зонах проведена депиляция и все, что нужно, сбрызнуто дезодорантом. Фрея опустила взгляд на свои голые ноги, обтянутые велосипедными шортами. Пора уходить.
— Спасибо, Кэндис. — Фрея взяла стакан и залпом осушила его. — Если ты не против, я одолжу Росинанта, Джек.
— Я против.
— Роси… кого?
— Росинант — это ручной велосипед Джека, — сказала Фрея, — после вас, Кэндис, вторая вещь, которую он любит больше всего на свете. Он назван в честь коня Дон Кихота.
— Ах да… Дон. Он был в сборнике биографий этого, как его, Уолтона…
— Брось, Джек… — Фрея бесцеремонно пнула его ногой, — это в твоих интересах. Я еду искать квартиру.
Джек пристально посмотрел на Фрею:
— Ты съезжаешь?
— А ты намерен умолять меня остаться?
— Дай знать, когда вскрывать шампанское.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Было письмо и для нее, большой конверт, пересланный ей с бывшего адреса Майкла, помеченный лондонским почтовым штемпелем. Фрея насторожилась. Тэш никогда не писала ей, ни разу за все годы, пока она жила в Нью-Йорке, и если вдруг сделала это, то уж точно не из сестринской любви. Фрея вскрыла конверт. Бог мой — толстый глянцевый журнал «Кантри лайф». Фрея принялась листать нарядные страницы с фотографиями ландшафтов, домов и призовых коров. Из журнала выпала записка, на которой было небрежно нацарапано большими буквами: «Папочка сказал, что я должна отправить это тебе. См. стр. 51. Тэш».
Фрея, поджав губы, нашла нужную страницу. Там на развороте красовалось цветное фото ее сводной сестрицы. В таких журналах обычно помещают фотографии девушек — английский весьма сдержанный вариант «Плейбоя». Мисс Январь, Мисс Декабрь и прочее. Но в английских журналах для среднего класса хоть и печатали фотографии красивых девушек — как правило, в связи с помолвкой или свадьбой, но всегда в строгих блузках с высокими воротниками и перевязанными атласной лентой волосами, как у Алисы в сказке Кэрролла, обнимавших любимого Лабрадора или вишню в цвету, но только не раскинувшихся в полуголом виде на красном бархатном шезлонге. Да, в «Кантри лайф» произошли большие перемены. Фрея расправила страницу и долго смотрела на юную прелестницу с безупречной юной кожей, карими с зеленым отливом глазами, невинно распахнутыми, и кольцом на тщательно отманикюренном пальчике — деталь как бы второстепенная, но лишь на первый — поверхностный — взгляд. О, тут не было ничего случайного! И под портретом подпись — как на формуляре:
Мисс Наташа Пенроуз, 25, единственная дочь покойного Джона Хаффингтона и миссис Гай Пенроуз, хозяйка усадьбы Тревеноук, Корнуолл, выходит замуж за Роланда Суиндон-Смайта, единственного сына мистера и миссис Суиндон-Смайт, хозяев усадьбы Шраберриз, Эссекс.
Фрею охватила паника. Вот оно, написанное черным по белому объявление о свадьбе! О свадьбе, до которой осталось две недели. Всего только две недели, и никого, с кем бы она могла поехать. Что делать? Фрея швырнула журнал на землю портретом вниз и взяла в руки сегодняшнюю газету, чтобы отвлечься.
Она сосредоточилась на статье, автор которой сокрушался по поводу уходящей в прошлое традиции ужинать в столовой, а не на кухне, когда во дворе появился Джек. Господи! Только его тут не хватало. На нем были шорты и необъятная футболка с надписью «Сосиска с мозгами» на груди. У Фреи тоже была такая — бесплатное приложение к корзине с ленчем «на вынос» из одного ресторана — только она выбросила ее, а он — нет.
Джек плюхнулся на стул и, обхватив голову руками, тяжело вздохнул.
— Я думал, что уже покойник. Цветов не надо, пожалуйста.
Фрея в ледяном молчании читала газету и не видела его в упор — дешевого, неряшливого, жестокого и самовлюбленного ублюдка.
Джек потянулся и громко зевнул. В ответ — тишина. Фрея ждала. Наконец он спросил, тщательно отслеживая свой голос, — чтобы звучал как ни в чем не бывало:
— Ну, как провела вечер?
— Восхитительно, спасибо тебе.
— В самом деле? — удивился Джек.
— Не вечер, а сказка в стихах. Что может быть лучше мужчины, готового целовать прах, по которому ты ступаешь, в особенности если этот прах — его собственное тело. Простите, его ноги… его волосатые ноги. Хотя наручники пора обновить, сказала бы я.
Джек смотрел на нее с тревожной озабоченностью.
— Ты шутишь?
— Конечно, шучу! — Фрея вскочила на ноги и принялась лупить его по голове свернутой газетой. — Как ты посмел отправить меня на свидание с извращенцем?
— Я… Ой! Я не посылал тебя. Ты сама ответила на объявление. Это ты сделала выбор. Прекрати!
Джек отнял у нее газету и, удерживая Фрею на расстоянии вытянутой руки, спросил:
— Ты что, и недели не можешь прожить без мужчины?
— Кто бы говорил! Ты и дня не можешь прожить, не подцепив бабу, какой бы дурой она ни была!
Джек вызывающе улыбнулся:
— Меня в женщине другое интересует.
— Другое? Неудивительно, что ты больше не можешь писать. Кусок планктона легче заставить думать, чем тебя!
Глаза его зло блеснули.
— По крайней мере мне не приходится рыскать среди «одиноких сердец».
Фрея и Джек уставились друг на друга.
— А, чуть не забыла… — сказала Фрея, доставая из кармана стопку банкнот. — Рента за прошлую неделю. Большое спасибо за оказанную честь. — С этими словами она швырнула в Джека купюры, которые разлетелись по траве.
Выдержав паузу, Джек подобрал купюры, расправляя каждую с величайшим тщанием. После чего вновь опустился в кресло и, щурясь на солнце, скосил на нее глаза:
— Вряд ли тебе будет приятно, когда ты узнаешь себя в моем романе.
— Ты не имеешь права изображать меня в своем романе. Это называется пасквиль.
— Женщину, похожую на тебя.
— И что же происходит с этой женщиной, после того как ее изнасиловал извращенец?
Джек нахмурился:
— Не знаю. Кстати, о клевете. Вчера я разговаривал с Майклом. Кое-кто испортил его гардероб. Он собирается подать на тебя в суд.
— Он не посмеет.
— Шить дело о костюмах — забавная тавтология.
— Всем привет, — прощебетала Кэндис. — Я приготовила лимонад.
Кэндис вышла к ним с подносом, тщательно одетая и подкрашенная — само совершенство: губы блестят, волосы аккуратно причесаны, пальчики наманикюрены, в проблемных зонах проведена депиляция и все, что нужно, сбрызнуто дезодорантом. Фрея опустила взгляд на свои голые ноги, обтянутые велосипедными шортами. Пора уходить.
— Спасибо, Кэндис. — Фрея взяла стакан и залпом осушила его. — Если ты не против, я одолжу Росинанта, Джек.
— Я против.
— Роси… кого?
— Росинант — это ручной велосипед Джека, — сказала Фрея, — после вас, Кэндис, вторая вещь, которую он любит больше всего на свете. Он назван в честь коня Дон Кихота.
— Ах да… Дон. Он был в сборнике биографий этого, как его, Уолтона…
— Брось, Джек… — Фрея бесцеремонно пнула его ногой, — это в твоих интересах. Я еду искать квартиру.
Джек пристально посмотрел на Фрею:
— Ты съезжаешь?
— А ты намерен умолять меня остаться?
— Дай знать, когда вскрывать шампанское.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100