Солисткой была чернокожая девушка с бесподобной копной курчавых волос, ореолом окружавших ее голову. Девушка была очень привлекательна, и сама об этом знала. Все мужчины повернулись к подиуму, на котором певица исполняла какую-то медленную блюзовую композицию. Ритмы стали захватывать Ясмин, и она очень скоро почувствовала, что невольно покачивается в такт мелодии.
«Как прекрасно было танцевать, — печально подумала Ясмин, — когда я была ребенком — с бубном в руках, в нашей жалкой бедной хижине».
Внезапно уставшая, Ясмин отделилась от группы гостей, с которыми ее оставила Соланж, и, пройдя через ряд смежных с залом комнат, обнаружила укромный уголок со стулом у окна. Одна из стен комнаты представляла собой раздвижную стеклянную дверь, ведущую на террасу с прекрасной деревянной балюстрадой. За стеклами бушевала снежная метель, и ветви высоких хвойных деревьев, окружавших шале, гнулись под тяжестью шапок мокрого снега. В ярком свете, исходившем из дома, падающие снежинки сверкали миллионами искр, создавая за окном сказочный белый мир.
Прислонившись к оконному косяку, Ясмин закрыла глаза, благодарная тишине и покою этого уединенного уголка. Только теперь она поняла, до чего отвыкла от всей этой суеты за годы, проведенные в Англии. Там она всегда избегала шумных сборищ, подобных сегодняшнему, потому что они претили ее натуре. Теперь жизнь Ясмин вновь должна была измениться, и ей это не нравилось.
Неожиданно Ясмин почувствовала на себе чей-то взгляд, но, оглянувшись, обнаружила, что комната пуста.
И тут она услышала приглушенный шум на террасе. Она повернулась к окну и чуть не вскрикнула, увидев стоявшего на улице, в снегу, высокого человека, который пристально ее рассматривал.
Человек был в лыжном костюме, и лицо его было скрыто горнолыжными очками. Уставившись на Ясмин, человек улыбнулся ей сумасшедшей улыбкой и исчез из виду. Мгновение спустя, окруженный клубами морозного воздуха, он вошел в комнату через стеклянную дверь.
Ясмин вскрикнула, напуганная внезапностью его появления.
— Простите за вторжение, — молодой человек стянул с головы шапочку и снял очки, — я вас испугал?
Он говорил на прекрасном французском. Ясмин не могла сразу же не заметить приятные, мягкие черты красивого, чуть удлиненного лица. У него были высокие скулы, которые придавали ему восточный оттенок, правильной формы нос и широкий, живой рот. Прядь белокурых волос упала на блестящие голубые глаза.
— Еще бы! Конечно, испугали! — воскликнула Ясмин. — Что вы там делали?
— Приехал, — рассмеялся незнакомец. — Я спустился на лыжах от охотничьего домика, в котором живу. Это примерно в миле вверх по дороге.
— Вы спустились на лыжах в такой снегопад? — ужаснулась Ясмин. — Но это же страшно опасно. Вы могли заблудиться или свалиться куда-нибудь. Да мало ли что могло случиться! Никто бы не знал, где вас искать. В такую метель к утру вы бы уже замерзли.
— Вы говорите точно как моя матушка. Вам что, неизвестно, что без риска нет остроты ощущений?
«Самоубийственная ахинея», — подумала Ясмин, а вслух сказала:
— Если вы считаете жизнь такой уж скучной, вам следует попробовать нечто более захватывающее. Например, прыжки со скалы. Можете испытать острые ощущения.
— Это верно, — с готовностью согласился мужчина. — Именно поэтому изобрели скоростной спуск и гигантский слалом. Если вы любите горные лыжи, вам должно быть это понятно.
— Я люблю, — фыркнула Ясмин, — но совсем не из-за острых ощущений.
— Вы мыслите рационально, — рассмеялся мужчина. — Понимаю. Сейчас вы скажете, что вам нравится чувство свободы, ощущение полета… великолепные пейзажи, тишина и скрип лыж по снегу. И всякие подобные глупости.
— Именно за это я люблю лыжи, можете считать меня глупой.
— Хорошо. Тогда встретимся завтра на склоне и целый день будем слушать скрип снега.
— Сомневаюсь.
— Между прочим, меня зовут Шарль. Шарль Ламарке.
А как вас зовут?
Ясмин показалось, что она слышала где-то это имя, но не обратила на это внимания. Все имена казались ей знакомыми после сотен бесконечных светских представлений, которыми «осчастливила» се сегодня вечером Соланж. Тем более что она не собиралась когда-либо вновь встретиться с месье Ламарке.
— Ясмин де Сен-Клер. Вас пригласили на этот вечер, или же вы так, наскоком?
Вопрос, конечно, мог обидеть Ламарке, но не до такой же степени: Шарль неожиданно выпучил глаза и открыл рот.
— Вы шутите, — потрясение выдавил он.
— Разумеется, я не шучу. Вполне понятный вопрос, вам не кажется? В конце концов, вы явились сюда через окно. Откуда мне знать, что вы не вор или что-то в этом роде? Может быть, мне следует позвать Оскара, и посмотрим, что он скажет?
— Во-первых, Оскар никогда не помнит, кого он приглашает па свои вечера. А во-вторых, я вовсе не то имел в виду. Вы действительно Ясмин де Сен-Клер?
Ясмин немного удивилась, но, подняв глаза, встретила очень странный и очень напряженный взгляд.
— Разумеется, — ответила она. — А что в этом такого? И почему вы спрашиваете?
— Дело в том, что я многие годы мечтал встретиться с вами — вот почему.
Ясмин решила, что он шутит, но, взглянув на своего собеседника, поняла, что он предельно серьезен. Она занервничала.
— Боюсь, что я вас не знаю. Каким образом вы могли годами мечтать, как вы утверждаете, о встрече со мной?
— А вам ничего не говорит мое имя?
— Что-то знакомое.
И тут Ясмин вспомнила тот день, много лет назад, когда она сидела в конторе «Фуке, Ренан и Латур». Там присутствовал еще Анри Ламарке, банкир Андре. Человек очень высокомерный, без чувства юмора. Но этот молодой человек не имел ничего общего с суровым, неприятным стариком.
— Вы — родственник Анри Ламарке?
— Он мой отец.
— Трудно поверить!
— А вы попытайтесь.
— Мир тесен.
— Замечательно, не правда ли?
В тот давний день Ясмин была как в тумане. Все в конторе были приятны и обходительны с ней, за исключением месье Ламарке, смотревшего на Ясмин свысока. Теперь она встретила его сына, который стоял мокрыми ногами на дорогом персидском ковре и смотрел на Ясмин, как на выставочный экспонат.
— Что ж, вот вы наконец меня и встретили, — холодно сказала Ясмин, хотя чувства в ней так и кипели. Перед ней был человек, соединяющий ее с прошлым. Ясмин захотелось оказаться где угодно, но только не здесь, в этой комнате, наедине с этим свидетелем давней жизни. — Полагаю, пришло время присоединиться к гостям. Рада была познакомиться, — с истинно великосветским высокомерием произнесла она.
Ясмин направилась к выходу, но Шарль Ламарке преградил ей путь. Стремительным жестом он взял Ясмин за руку:
— Нет, подождите. Прошу вас.
Ясмин овладела паника, и она чуть было не бросилась бежать. Но это выглядело бы нелепо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
«Как прекрасно было танцевать, — печально подумала Ясмин, — когда я была ребенком — с бубном в руках, в нашей жалкой бедной хижине».
Внезапно уставшая, Ясмин отделилась от группы гостей, с которыми ее оставила Соланж, и, пройдя через ряд смежных с залом комнат, обнаружила укромный уголок со стулом у окна. Одна из стен комнаты представляла собой раздвижную стеклянную дверь, ведущую на террасу с прекрасной деревянной балюстрадой. За стеклами бушевала снежная метель, и ветви высоких хвойных деревьев, окружавших шале, гнулись под тяжестью шапок мокрого снега. В ярком свете, исходившем из дома, падающие снежинки сверкали миллионами искр, создавая за окном сказочный белый мир.
Прислонившись к оконному косяку, Ясмин закрыла глаза, благодарная тишине и покою этого уединенного уголка. Только теперь она поняла, до чего отвыкла от всей этой суеты за годы, проведенные в Англии. Там она всегда избегала шумных сборищ, подобных сегодняшнему, потому что они претили ее натуре. Теперь жизнь Ясмин вновь должна была измениться, и ей это не нравилось.
Неожиданно Ясмин почувствовала на себе чей-то взгляд, но, оглянувшись, обнаружила, что комната пуста.
И тут она услышала приглушенный шум на террасе. Она повернулась к окну и чуть не вскрикнула, увидев стоявшего на улице, в снегу, высокого человека, который пристально ее рассматривал.
Человек был в лыжном костюме, и лицо его было скрыто горнолыжными очками. Уставившись на Ясмин, человек улыбнулся ей сумасшедшей улыбкой и исчез из виду. Мгновение спустя, окруженный клубами морозного воздуха, он вошел в комнату через стеклянную дверь.
Ясмин вскрикнула, напуганная внезапностью его появления.
— Простите за вторжение, — молодой человек стянул с головы шапочку и снял очки, — я вас испугал?
Он говорил на прекрасном французском. Ясмин не могла сразу же не заметить приятные, мягкие черты красивого, чуть удлиненного лица. У него были высокие скулы, которые придавали ему восточный оттенок, правильной формы нос и широкий, живой рот. Прядь белокурых волос упала на блестящие голубые глаза.
— Еще бы! Конечно, испугали! — воскликнула Ясмин. — Что вы там делали?
— Приехал, — рассмеялся незнакомец. — Я спустился на лыжах от охотничьего домика, в котором живу. Это примерно в миле вверх по дороге.
— Вы спустились на лыжах в такой снегопад? — ужаснулась Ясмин. — Но это же страшно опасно. Вы могли заблудиться или свалиться куда-нибудь. Да мало ли что могло случиться! Никто бы не знал, где вас искать. В такую метель к утру вы бы уже замерзли.
— Вы говорите точно как моя матушка. Вам что, неизвестно, что без риска нет остроты ощущений?
«Самоубийственная ахинея», — подумала Ясмин, а вслух сказала:
— Если вы считаете жизнь такой уж скучной, вам следует попробовать нечто более захватывающее. Например, прыжки со скалы. Можете испытать острые ощущения.
— Это верно, — с готовностью согласился мужчина. — Именно поэтому изобрели скоростной спуск и гигантский слалом. Если вы любите горные лыжи, вам должно быть это понятно.
— Я люблю, — фыркнула Ясмин, — но совсем не из-за острых ощущений.
— Вы мыслите рационально, — рассмеялся мужчина. — Понимаю. Сейчас вы скажете, что вам нравится чувство свободы, ощущение полета… великолепные пейзажи, тишина и скрип лыж по снегу. И всякие подобные глупости.
— Именно за это я люблю лыжи, можете считать меня глупой.
— Хорошо. Тогда встретимся завтра на склоне и целый день будем слушать скрип снега.
— Сомневаюсь.
— Между прочим, меня зовут Шарль. Шарль Ламарке.
А как вас зовут?
Ясмин показалось, что она слышала где-то это имя, но не обратила на это внимания. Все имена казались ей знакомыми после сотен бесконечных светских представлений, которыми «осчастливила» се сегодня вечером Соланж. Тем более что она не собиралась когда-либо вновь встретиться с месье Ламарке.
— Ясмин де Сен-Клер. Вас пригласили на этот вечер, или же вы так, наскоком?
Вопрос, конечно, мог обидеть Ламарке, но не до такой же степени: Шарль неожиданно выпучил глаза и открыл рот.
— Вы шутите, — потрясение выдавил он.
— Разумеется, я не шучу. Вполне понятный вопрос, вам не кажется? В конце концов, вы явились сюда через окно. Откуда мне знать, что вы не вор или что-то в этом роде? Может быть, мне следует позвать Оскара, и посмотрим, что он скажет?
— Во-первых, Оскар никогда не помнит, кого он приглашает па свои вечера. А во-вторых, я вовсе не то имел в виду. Вы действительно Ясмин де Сен-Клер?
Ясмин немного удивилась, но, подняв глаза, встретила очень странный и очень напряженный взгляд.
— Разумеется, — ответила она. — А что в этом такого? И почему вы спрашиваете?
— Дело в том, что я многие годы мечтал встретиться с вами — вот почему.
Ясмин решила, что он шутит, но, взглянув на своего собеседника, поняла, что он предельно серьезен. Она занервничала.
— Боюсь, что я вас не знаю. Каким образом вы могли годами мечтать, как вы утверждаете, о встрече со мной?
— А вам ничего не говорит мое имя?
— Что-то знакомое.
И тут Ясмин вспомнила тот день, много лет назад, когда она сидела в конторе «Фуке, Ренан и Латур». Там присутствовал еще Анри Ламарке, банкир Андре. Человек очень высокомерный, без чувства юмора. Но этот молодой человек не имел ничего общего с суровым, неприятным стариком.
— Вы — родственник Анри Ламарке?
— Он мой отец.
— Трудно поверить!
— А вы попытайтесь.
— Мир тесен.
— Замечательно, не правда ли?
В тот давний день Ясмин была как в тумане. Все в конторе были приятны и обходительны с ней, за исключением месье Ламарке, смотревшего на Ясмин свысока. Теперь она встретила его сына, который стоял мокрыми ногами на дорогом персидском ковре и смотрел на Ясмин, как на выставочный экспонат.
— Что ж, вот вы наконец меня и встретили, — холодно сказала Ясмин, хотя чувства в ней так и кипели. Перед ней был человек, соединяющий ее с прошлым. Ясмин захотелось оказаться где угодно, но только не здесь, в этой комнате, наедине с этим свидетелем давней жизни. — Полагаю, пришло время присоединиться к гостям. Рада была познакомиться, — с истинно великосветским высокомерием произнесла она.
Ясмин направилась к выходу, но Шарль Ламарке преградил ей путь. Стремительным жестом он взял Ясмин за руку:
— Нет, подождите. Прошу вас.
Ясмин овладела паника, и она чуть было не бросилась бежать. Но это выглядело бы нелепо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118