В течение всех полутора часов полета до Берна Габриэль и Стефания занимались тем, что вкушали французские сыры и фрукты, а Брукс читал докладные своих менеджеров из Берна.
— Они начинают выпускать новую партию косметики, — шептала Габриэль на ухо своей подруге. — А может, это старая партия, только с новыми названиями. Брукс не хочет мне ничего рассказывать. Но я-то знаю, в какие игры они играют с губной помадой и увлажняющими кремами! Ты не поверишь! Тут и пароли, и коды, и секретные формулы, и шпионы из других компаний. Настоящий бизнес!
Стефания, откинувшись на спинку удобного кожаного дивана и положив руку на мягкий подлокотник, лениво смотрела в иллюминатор на маленькие, аккуратные поля, которые проплывали внизу. Они были так непохожи на бескрайние, вытянутые просторы Америки!.. «Да, здесь тебе не Америка, — думала она. — Ты здесь не Стефания, а Сабрина, и не Андерсен, а Лонгворт. Взяла и полетела на пару деньков в Швейцарию на личном самолете друзей. А твоя экономка в это время присматривает за твоим пятиэтажным домом и думает, каким бы кулинарным чудом порадовать миледи к ее возвращению в воскресенье»
— Мило, — вслух сказала Стефания.
— Что? Вид? Мне больше нравятся Альпы. Знаешь, о чем я сейчас подумала? Мы же можем навестить «Джульетт»! Я не была там с тех пор, как мы закончили учиться. От Берна всего час езды на поезде. Что скажешь?
— С удовольствием поехала бы туда.
— Решено. Ими, однако, овладело что-то вроде уныния. Когда они прибыли на место и стояли в парке, глядя на балконы и черепичную крышу их школы. Ничего не изменилось, только вот…
— Какое все маленькое! — воскликнули обе в один голос.
«Замок» профессора Боссарда оказался всего лишь большим и красивым домом, стоящим среди аккуратного парка. В нем не было ни величественности, ни великолепия, которыми они его наделяли в юности.
— А посмотри на девчонок, — потрясенным голосом продолжала Габриэль. — Они такие простенькие… Не то что были мы.
Стефания улыбнулась:
— Мы были точно такими же.
— Ничего подобного!
— Ну, не знаю. Сидели на подоконнике четвертого этажа и все мечтали о том, как будем жить…
— На третьем.
— Что?
— Мы жили на третьем этаже. На четвертом жила твоя сестра с американкой. Как ее звали-то?.. Ну, она еще была из Нью-Йорка.
— Дена Кардозо. Ты права.
Они погуляли немного по зданию своей альма матер, «старея с каждой минутой», по выражению Стефании. Профессор Боссард давно умер, и его учреждение перешло в руки толстенького, белобородого Санты, которого они нашли в гимнастическом зале обсуждающим детали предстоящего турнира с инструктором по фехтованию.
Стефания вышла на середину зала, представляя, что держит в руке рапиру. Она тут же вспомнила матч, который проиграла. Она тогда еще поссорилась с Сабриной.
— Габи, — вдруг сказала она, — я проголодалась. Давай заглянем в городок и где-нибудь поедим. Они спустились по холму, мимо виноградников.
— Мне здесь было хорошо, — рассказывала Габриэль. — Но я всегда разочаровывала тех, кто требовал от меня слишком многого. Я помню, ты все время хотела добиться чего-нибудь в искусстве и антикварном деле, а я только и мечтала о том, чтобы найти кого-нибудь, кто бы постоянно заботился обо мне. Вставал между мной и жестоким миром. Лелеял меня. Ты понимаешь, что я имею в виду? Стефания кивнула. Она неподвижно глядела на переменчивые оттенки синих вод Женевского озера и зубчатые Альпы, видневшиеся вдали, за противоположным берегом. «Не этого ли она всегда хотела от Гарта?»
— Теперь у тебя есть Брукс, — проговорила она.
— Теперь у меня есть Брукс. И будет до тех пор, пока я буду вести себя так, как нужно ему, чтобы оставаться счастливым.
В городе они быстро отыскали кафе, которое было их любимым еще во времена студенчества. Они сели в затененной части небольшого зала и сделали заказ.
— А как нужно для этого вести себя? — поинтересовалась Стефания.
— Ты сама мне об этом говорила. Наступила пауза.
— И я оказалась права?
— Ты всегда была права в отношении Брукса. Ему нужна женщина-ребенок, из которой он может лепить все, что ему захочется, которой он мог бы гордиться и которая обожала бы его. А еще ему нужно, чтобы она умела трахаться, как профессиональная проститутка, и в то же время была способна поддержать умный разговор за обедом. Стефания была поражена.
— И я тебе это говорила?!
— Не такими словами, но близко к этому. Тогда я не поверила тебе, но сейчас верю. Поэтому и играю такую роль. В этот момент я маленькая доверчивая девочка, а через час уже секс-бомба, имевшая несколько сотен любовников, на которых отточила до совершенства свои способности. А еще через полчаса я вдруг превращаюсь в проницательную леди, которая подмечает, к примеру, что Бруксу не понравился Макс Стуйвезант, хотя он и пытался скрыть это.
— Нелегко так жить.
— Да нет, как раз легко. Я даже не знаю, кого обманываю: его или себя. Делать нечего. Я так сильно люблю его, что могу забыть о своем обмане. Мне только и хочется, что бы погрузиться в него целиком и жить там вечно. И я пойду на все, лишь бы ничего не изменилось.
Стефания медленно водила пальцем по контурам шахматного рисунка на скатерти и думала о Гарте, вспоминала Нью-Йорк того времени, когда они еще не поженились, их первые годы, когда все для них было новым, все казалось прекрасным. Он любил ее такой, какой она была, и не просил притворяться.
Им следовало хоть однажды спокойно поговорить, подумать и вернуть ту любовь. Она не могла исчезнуть бесследно. Если она вернется домой и скажет ему, что хочет начать с самого начала… Но она не могла вернуться! Только не сейчас, не сегодня! Да и как это выглядело бы, если бы она зашла к себе домой и сказала: «Всем привет, я вернулась». И небрежно улыбнулась бы Сабрине, готовящей Гарту и детям ужин.
«Осталось всего три дня. Каких-то три дня, — подумала Стефания. — И тогда я вернусь к Гарту и к семье. Даже меньше трех дней. Одни выходные. И потом — дома. И что меня там ждет? Грязные анонимки о моем муже, постоянные заботы о деньгах, нытье Пенни об уроках рисования, мелкое воровство Клиффа. И попытки возродить угасший бизнес… Все это ждет меня. Но сейчас я не хочу об этом думать. Все равно пока рано, и я ничего не могу поделать. Я только испорчу себе остаток недели. Вернусь домой, тогда и додумаю. Времени будет много».
На протяжении всего обратного пути в Берн Габриэль не умолкала ни на секунду, сообщая, Стефании новые сведения о Сабрине и ее жизни, множество интересных деталей. Их даже не приходилось выуживать у нее хитрыми вопросами. «Жаль, что скоро это кончится, — думала она с грустью и печально улыбнулась. — С такими фактами я могла бы прикидываться Сабриной целый месяц, а может, и больше».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162
— Они начинают выпускать новую партию косметики, — шептала Габриэль на ухо своей подруге. — А может, это старая партия, только с новыми названиями. Брукс не хочет мне ничего рассказывать. Но я-то знаю, в какие игры они играют с губной помадой и увлажняющими кремами! Ты не поверишь! Тут и пароли, и коды, и секретные формулы, и шпионы из других компаний. Настоящий бизнес!
Стефания, откинувшись на спинку удобного кожаного дивана и положив руку на мягкий подлокотник, лениво смотрела в иллюминатор на маленькие, аккуратные поля, которые проплывали внизу. Они были так непохожи на бескрайние, вытянутые просторы Америки!.. «Да, здесь тебе не Америка, — думала она. — Ты здесь не Стефания, а Сабрина, и не Андерсен, а Лонгворт. Взяла и полетела на пару деньков в Швейцарию на личном самолете друзей. А твоя экономка в это время присматривает за твоим пятиэтажным домом и думает, каким бы кулинарным чудом порадовать миледи к ее возвращению в воскресенье»
— Мило, — вслух сказала Стефания.
— Что? Вид? Мне больше нравятся Альпы. Знаешь, о чем я сейчас подумала? Мы же можем навестить «Джульетт»! Я не была там с тех пор, как мы закончили учиться. От Берна всего час езды на поезде. Что скажешь?
— С удовольствием поехала бы туда.
— Решено. Ими, однако, овладело что-то вроде уныния. Когда они прибыли на место и стояли в парке, глядя на балконы и черепичную крышу их школы. Ничего не изменилось, только вот…
— Какое все маленькое! — воскликнули обе в один голос.
«Замок» профессора Боссарда оказался всего лишь большим и красивым домом, стоящим среди аккуратного парка. В нем не было ни величественности, ни великолепия, которыми они его наделяли в юности.
— А посмотри на девчонок, — потрясенным голосом продолжала Габриэль. — Они такие простенькие… Не то что были мы.
Стефания улыбнулась:
— Мы были точно такими же.
— Ничего подобного!
— Ну, не знаю. Сидели на подоконнике четвертого этажа и все мечтали о том, как будем жить…
— На третьем.
— Что?
— Мы жили на третьем этаже. На четвертом жила твоя сестра с американкой. Как ее звали-то?.. Ну, она еще была из Нью-Йорка.
— Дена Кардозо. Ты права.
Они погуляли немного по зданию своей альма матер, «старея с каждой минутой», по выражению Стефании. Профессор Боссард давно умер, и его учреждение перешло в руки толстенького, белобородого Санты, которого они нашли в гимнастическом зале обсуждающим детали предстоящего турнира с инструктором по фехтованию.
Стефания вышла на середину зала, представляя, что держит в руке рапиру. Она тут же вспомнила матч, который проиграла. Она тогда еще поссорилась с Сабриной.
— Габи, — вдруг сказала она, — я проголодалась. Давай заглянем в городок и где-нибудь поедим. Они спустились по холму, мимо виноградников.
— Мне здесь было хорошо, — рассказывала Габриэль. — Но я всегда разочаровывала тех, кто требовал от меня слишком многого. Я помню, ты все время хотела добиться чего-нибудь в искусстве и антикварном деле, а я только и мечтала о том, чтобы найти кого-нибудь, кто бы постоянно заботился обо мне. Вставал между мной и жестоким миром. Лелеял меня. Ты понимаешь, что я имею в виду? Стефания кивнула. Она неподвижно глядела на переменчивые оттенки синих вод Женевского озера и зубчатые Альпы, видневшиеся вдали, за противоположным берегом. «Не этого ли она всегда хотела от Гарта?»
— Теперь у тебя есть Брукс, — проговорила она.
— Теперь у меня есть Брукс. И будет до тех пор, пока я буду вести себя так, как нужно ему, чтобы оставаться счастливым.
В городе они быстро отыскали кафе, которое было их любимым еще во времена студенчества. Они сели в затененной части небольшого зала и сделали заказ.
— А как нужно для этого вести себя? — поинтересовалась Стефания.
— Ты сама мне об этом говорила. Наступила пауза.
— И я оказалась права?
— Ты всегда была права в отношении Брукса. Ему нужна женщина-ребенок, из которой он может лепить все, что ему захочется, которой он мог бы гордиться и которая обожала бы его. А еще ему нужно, чтобы она умела трахаться, как профессиональная проститутка, и в то же время была способна поддержать умный разговор за обедом. Стефания была поражена.
— И я тебе это говорила?!
— Не такими словами, но близко к этому. Тогда я не поверила тебе, но сейчас верю. Поэтому и играю такую роль. В этот момент я маленькая доверчивая девочка, а через час уже секс-бомба, имевшая несколько сотен любовников, на которых отточила до совершенства свои способности. А еще через полчаса я вдруг превращаюсь в проницательную леди, которая подмечает, к примеру, что Бруксу не понравился Макс Стуйвезант, хотя он и пытался скрыть это.
— Нелегко так жить.
— Да нет, как раз легко. Я даже не знаю, кого обманываю: его или себя. Делать нечего. Я так сильно люблю его, что могу забыть о своем обмане. Мне только и хочется, что бы погрузиться в него целиком и жить там вечно. И я пойду на все, лишь бы ничего не изменилось.
Стефания медленно водила пальцем по контурам шахматного рисунка на скатерти и думала о Гарте, вспоминала Нью-Йорк того времени, когда они еще не поженились, их первые годы, когда все для них было новым, все казалось прекрасным. Он любил ее такой, какой она была, и не просил притворяться.
Им следовало хоть однажды спокойно поговорить, подумать и вернуть ту любовь. Она не могла исчезнуть бесследно. Если она вернется домой и скажет ему, что хочет начать с самого начала… Но она не могла вернуться! Только не сейчас, не сегодня! Да и как это выглядело бы, если бы она зашла к себе домой и сказала: «Всем привет, я вернулась». И небрежно улыбнулась бы Сабрине, готовящей Гарту и детям ужин.
«Осталось всего три дня. Каких-то три дня, — подумала Стефания. — И тогда я вернусь к Гарту и к семье. Даже меньше трех дней. Одни выходные. И потом — дома. И что меня там ждет? Грязные анонимки о моем муже, постоянные заботы о деньгах, нытье Пенни об уроках рисования, мелкое воровство Клиффа. И попытки возродить угасший бизнес… Все это ждет меня. Но сейчас я не хочу об этом думать. Все равно пока рано, и я ничего не могу поделать. Я только испорчу себе остаток недели. Вернусь домой, тогда и додумаю. Времени будет много».
На протяжении всего обратного пути в Берн Габриэль не умолкала ни на секунду, сообщая, Стефании новые сведения о Сабрине и ее жизни, множество интересных деталей. Их даже не приходилось выуживать у нее хитрыми вопросами. «Жаль, что скоро это кончится, — думала она с грустью и печально улыбнулась. — С такими фактами я могла бы прикидываться Сабриной целый месяц, а может, и больше».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162