Кстати, Клифф знает, что ты роешься в его комнате?
— Нет, и говорить не надо. Он меня просил, чтобы я к нему не заходила.
— Тогда что я буду говорить ему?
— Придумай что-нибудь. Мы не имеем права не обращать на это внимания. Когда ты будешь дома?
— Около шести.
Гарт помчался вверх по лестнице. Уильям Вебстер, декан по науке, поджидал его за своим столом, плавая в клубах табачного дыма. Гарт сел напротив и раскрыл свое досье.
— Билл, я хотел бы попросить вас пересмотреть решение ученого совета факультета касательно Вивьен Гудман.
— Так я и думал.
Вебстер откинулся, и кресло заскрипело под тяжестью его тела. Счастливый человек с самодовольным пузом и сияющей от радости лысиной, он не терпел возражений. В течение недели он пытался настроить Гарта против его ассистента, но одиннадцать лет в университете не прошли даром, и Гарт хорошо разбирался в политических маневрах.
— Вы представляли ее дважды? Зачитывали ее статьи и книги по исследовательским методам? Зачитывали отзывы других биохимиков? — Гарт кивнул. — Следовательно, вы выполнили все формальности. И одиннадцать против девяти проголосовали за отказ миссис Гудман от кафедры, не пожелав, таким образом, видеть ее на факультете. Гарт, вы же знаете, предоставление кафедры — это как женитьба: преподаватель получает пожизненную работу, его принимают в профессиональную семью навеки. И в нем следует быть совершенно уверенным.
— Или в ней.
— Мне говорили, — продолжил Вебстер, не обращая внимания на вставку, — что публикации у нее жидковаты, а книга не блещет новизной подхода. Наибольший энтузиазм в ее поддержку, насколько я знаю, проявляют студенты. Что, конечно же, ничего не решает. Дорогой вы мой, никто не пользовался такой популярностью у студентов, как вы, но никогда вы бы не попали на кафедру, если бы ваши труды и опыт работы не были первокласснеишими сами по себе. И мы гордимся, что вы среди нас. И студенты вас по-прежнему любят, и преподаватели. Да что там говорить, вы бы и меня могли подсидеть, будь у вас побольше амбиций.
К моему счастью, — сердечно рассмеялся он, — вы предпочитаете свою лабораторию. Короче, я очень рад, что мы с вами побеседовали. Очень жаль, что миссис Гудман придется уйти, но она найдет себе другое место, а мы и без нее справимся. Очень рад, что вы зашли, Гарт.
Гарт не шелохнулся, когда Вебстер поднялся со своего места, разгоняя завесу дыма, чтобы проводить его до двери.
— Присядьте, пожалуйста, Билл, — спокойно сказал он. Вебстер заколебался, нахмурился и сел.
— Вивьен разбирается в биохимии не хуже, — сказал Гарт, — чем кто бы то ни было на кафедре. И труды у нее не жиденькие, а доскональнейшие. Да, новизной она не блещет, а кто у нас на кафедре блещет? Большая часть профессорско-преподавательского состава, с которым я, по вашему утверждению, состою в каком-то таинственном браке, проводит время за пережевыванием старых идей, а, не гоняясь за новыми. Правда же заключается в том, что Вивьен зарубили, потому что она женщина.
— Ну, знаете ли, как вам только не стыдно, мальчик мой. Вам прекрасно известно, что я не перевариваю предрассудков. Уж меня в этом не обвинишь. Миссис Гудман прошла стандартную процедуру, как любой преподаватель, и против нее проголосовало большинство. А я не собираюсь никому предоставлять кафедру исключительно из-за того, что это женщина, невзирая на качество ее работы…
— Я уже говорил, что работа ее вполне удовлетворительна.
— Вы так говорите. А другие…
— То же самое подтверждают независимые оценки из других университетов.
— Но наш совет, Гарт, ученый совет, в который вы сами входите, так проголосовал. Как я могу что-то изменить? Сам я, конечно, не читал работ миссис Гудман, но опыт подсказывает мне, что тот, на ком держится дом, муж, двое детей, не может трудиться с такой же стопроцентной отдачей, как мужчина. И это не критика; я встречался с миссис Гудман, она привлекательна и, видимо, умна. Но мы должны учитывать, что она ограничена во времени. А у нас — долг перед наукой. Гарт старался не повышать голоса.
— Билл, одиннадцать мужчин могли проголосовать против повышения женщины, которая такой же, как и они, ученый, а преподаватель — лучше, чем они. И я не хочу прикрываться соблюденными формальностями. Я оставлю заявление о пересмотре вашего решения. — Он протянул папку. — Здесь особое мнение меньшинства, подписанное девятью из нас. К нему приложен список женщин, которым было отказано от кафедры на протяжении последних двенадцати лет, вместе с их послужным научным списком. Я все это оставлю у вас, а через неделю зайду, и мы еще раз поговорим.
Вебстер молчал.
— Знаете, Гарт, я не смогу с этим ознакомиться. Мне очень жаль, но завтра я уезжаю в командировку. Гарт отдернул руку с папкой.
— В таком случае я вынужден буду отнести все документы проректору. Билл, поймите меня правильно.
— Гарт, да какая вас муха укусила?! Что вы изображаете из себя ковбоя на белом коне? Уж не хотите ли вы сказать, что у вас с этой дамочкой что-то есть? Вы же себя дураком выставите, если обратитесь через мою голову. А если дойдет до склоки, то я против вас такие силы выдвину, что вам не поздоровится.
Гарт встал, возвышаясь над деканом. Взгляд его, пылая, но голос оставался спокойным.
— Вы назвали меня ковбоем, дураком, лжецом и обвинили в связи — и все это в течение минуты. Это вам даром не пройдет, рекордсмен. Приятной поездки, Билл. Вебстер ахнул, но Гарта уже и след простыл — он гордо шел по коридору, спустился по лестнице, потом прошествовал по другому коридору и вошел в кабинет. В углу за рабочим столом он нашел свою теннисную ракетку, схватил ее и шмякнул по невидимому мячу. «Дурак проклятый!! Осел! Кичится своим тупым упрямством!»
— Ой, простите, — раздался смущенный голос. Он обернулся и увидел покрасневшую Риту Макмиллан, старшекурсницу, пришедшую на двухчасовой семинар по генетике.
Он усмехнулся и положил ракетку.
— Спускаю пары. Чем могу быть полезен, Рита? Садитесь. Я не опасен. Она села на краешек стула.
— Я насчет… дипломной работы.
— Вы решили писать работу вместо экзаменов?
— Я просто… ну… вроде как боюсь, что если… ведь на экзамене можно переволноваться, правда? Он кивнул и подумал: «Интересно, почему студенты так часто утверждение подают в форме вопроса? Будто не уверены, именно ли это собирались сказать».
— А теперь у меня возникли трудности и с работой…
— Так сдайте экзамены. Это же на ваш выбор. На глазах девушки навернулись слезы.
— По-моему, у меня ни то ни другое не выйдет.
— То есть вы хотите отложить все до осени?
— Нет, тогда у меня точно уже не получится, и родители… — Слезы покатились крупными каплями, и она принялась утирать их платочком.
Гарт нахмурился:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162
— Нет, и говорить не надо. Он меня просил, чтобы я к нему не заходила.
— Тогда что я буду говорить ему?
— Придумай что-нибудь. Мы не имеем права не обращать на это внимания. Когда ты будешь дома?
— Около шести.
Гарт помчался вверх по лестнице. Уильям Вебстер, декан по науке, поджидал его за своим столом, плавая в клубах табачного дыма. Гарт сел напротив и раскрыл свое досье.
— Билл, я хотел бы попросить вас пересмотреть решение ученого совета факультета касательно Вивьен Гудман.
— Так я и думал.
Вебстер откинулся, и кресло заскрипело под тяжестью его тела. Счастливый человек с самодовольным пузом и сияющей от радости лысиной, он не терпел возражений. В течение недели он пытался настроить Гарта против его ассистента, но одиннадцать лет в университете не прошли даром, и Гарт хорошо разбирался в политических маневрах.
— Вы представляли ее дважды? Зачитывали ее статьи и книги по исследовательским методам? Зачитывали отзывы других биохимиков? — Гарт кивнул. — Следовательно, вы выполнили все формальности. И одиннадцать против девяти проголосовали за отказ миссис Гудман от кафедры, не пожелав, таким образом, видеть ее на факультете. Гарт, вы же знаете, предоставление кафедры — это как женитьба: преподаватель получает пожизненную работу, его принимают в профессиональную семью навеки. И в нем следует быть совершенно уверенным.
— Или в ней.
— Мне говорили, — продолжил Вебстер, не обращая внимания на вставку, — что публикации у нее жидковаты, а книга не блещет новизной подхода. Наибольший энтузиазм в ее поддержку, насколько я знаю, проявляют студенты. Что, конечно же, ничего не решает. Дорогой вы мой, никто не пользовался такой популярностью у студентов, как вы, но никогда вы бы не попали на кафедру, если бы ваши труды и опыт работы не были первокласснеишими сами по себе. И мы гордимся, что вы среди нас. И студенты вас по-прежнему любят, и преподаватели. Да что там говорить, вы бы и меня могли подсидеть, будь у вас побольше амбиций.
К моему счастью, — сердечно рассмеялся он, — вы предпочитаете свою лабораторию. Короче, я очень рад, что мы с вами побеседовали. Очень жаль, что миссис Гудман придется уйти, но она найдет себе другое место, а мы и без нее справимся. Очень рад, что вы зашли, Гарт.
Гарт не шелохнулся, когда Вебстер поднялся со своего места, разгоняя завесу дыма, чтобы проводить его до двери.
— Присядьте, пожалуйста, Билл, — спокойно сказал он. Вебстер заколебался, нахмурился и сел.
— Вивьен разбирается в биохимии не хуже, — сказал Гарт, — чем кто бы то ни было на кафедре. И труды у нее не жиденькие, а доскональнейшие. Да, новизной она не блещет, а кто у нас на кафедре блещет? Большая часть профессорско-преподавательского состава, с которым я, по вашему утверждению, состою в каком-то таинственном браке, проводит время за пережевыванием старых идей, а, не гоняясь за новыми. Правда же заключается в том, что Вивьен зарубили, потому что она женщина.
— Ну, знаете ли, как вам только не стыдно, мальчик мой. Вам прекрасно известно, что я не перевариваю предрассудков. Уж меня в этом не обвинишь. Миссис Гудман прошла стандартную процедуру, как любой преподаватель, и против нее проголосовало большинство. А я не собираюсь никому предоставлять кафедру исключительно из-за того, что это женщина, невзирая на качество ее работы…
— Я уже говорил, что работа ее вполне удовлетворительна.
— Вы так говорите. А другие…
— То же самое подтверждают независимые оценки из других университетов.
— Но наш совет, Гарт, ученый совет, в который вы сами входите, так проголосовал. Как я могу что-то изменить? Сам я, конечно, не читал работ миссис Гудман, но опыт подсказывает мне, что тот, на ком держится дом, муж, двое детей, не может трудиться с такой же стопроцентной отдачей, как мужчина. И это не критика; я встречался с миссис Гудман, она привлекательна и, видимо, умна. Но мы должны учитывать, что она ограничена во времени. А у нас — долг перед наукой. Гарт старался не повышать голоса.
— Билл, одиннадцать мужчин могли проголосовать против повышения женщины, которая такой же, как и они, ученый, а преподаватель — лучше, чем они. И я не хочу прикрываться соблюденными формальностями. Я оставлю заявление о пересмотре вашего решения. — Он протянул папку. — Здесь особое мнение меньшинства, подписанное девятью из нас. К нему приложен список женщин, которым было отказано от кафедры на протяжении последних двенадцати лет, вместе с их послужным научным списком. Я все это оставлю у вас, а через неделю зайду, и мы еще раз поговорим.
Вебстер молчал.
— Знаете, Гарт, я не смогу с этим ознакомиться. Мне очень жаль, но завтра я уезжаю в командировку. Гарт отдернул руку с папкой.
— В таком случае я вынужден буду отнести все документы проректору. Билл, поймите меня правильно.
— Гарт, да какая вас муха укусила?! Что вы изображаете из себя ковбоя на белом коне? Уж не хотите ли вы сказать, что у вас с этой дамочкой что-то есть? Вы же себя дураком выставите, если обратитесь через мою голову. А если дойдет до склоки, то я против вас такие силы выдвину, что вам не поздоровится.
Гарт встал, возвышаясь над деканом. Взгляд его, пылая, но голос оставался спокойным.
— Вы назвали меня ковбоем, дураком, лжецом и обвинили в связи — и все это в течение минуты. Это вам даром не пройдет, рекордсмен. Приятной поездки, Билл. Вебстер ахнул, но Гарта уже и след простыл — он гордо шел по коридору, спустился по лестнице, потом прошествовал по другому коридору и вошел в кабинет. В углу за рабочим столом он нашел свою теннисную ракетку, схватил ее и шмякнул по невидимому мячу. «Дурак проклятый!! Осел! Кичится своим тупым упрямством!»
— Ой, простите, — раздался смущенный голос. Он обернулся и увидел покрасневшую Риту Макмиллан, старшекурсницу, пришедшую на двухчасовой семинар по генетике.
Он усмехнулся и положил ракетку.
— Спускаю пары. Чем могу быть полезен, Рита? Садитесь. Я не опасен. Она села на краешек стула.
— Я насчет… дипломной работы.
— Вы решили писать работу вместо экзаменов?
— Я просто… ну… вроде как боюсь, что если… ведь на экзамене можно переволноваться, правда? Он кивнул и подумал: «Интересно, почему студенты так часто утверждение подают в форме вопроса? Будто не уверены, именно ли это собирались сказать».
— А теперь у меня возникли трудности и с работой…
— Так сдайте экзамены. Это же на ваш выбор. На глазах девушки навернулись слезы.
— По-моему, у меня ни то ни другое не выйдет.
— То есть вы хотите отложить все до осени?
— Нет, тогда у меня точно уже не получится, и родители… — Слезы покатились крупными каплями, и она принялась утирать их платочком.
Гарт нахмурился:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162