— Ну вообще-то он вовсе не мой любовник. Вернее, он вовсе мне не любовник.
— А мне любовник, но вовсе не мой! — передразнила ее Надя.
— Драться хочешь? — спросила ее Тоня, ни разу в жизни не поднявшая ни на кого руку.
— С кем драться, с тобой, что ли? — пренебрежительно фыркнула Надя.
— Может, ты на Лавре остановишься, а? — жалобно поинтересовалась Тоня.
— Да я вот о том же думаю.
Надя наклонила голову и подперла ее кулаком.
— Два отвергнутых человека, нашедших тепло в объятиях друг друга.
Прозвучало это не слишком весело.
— А с другой стороны… — Надя помедлила, — уж лучше пусть он достанется тебе, чем Людке.
— Но ты же целовалась с Лавром, я видела! — возмущенно сказала Тоня. — Хотела на двух стульях усидеть?
— Думаешь, Костя тебе будет верен? — откликнулась Надя вопросом на вопрос.
— Да ни о чем я сейчас не думаю! — отмахнулась Тоня. — Вернее, думаю — неужели твои двести тысяч пропали?
— Конечно, пропали. Они теперь лежат под тоннами грязи, из которой, как ты правильно заметила, я выползла голышом!
— Слушай, Надюха, но вода же не останется навсегда, она сойдет. И грязь… ее же можно вывезти.
— Ты хочешь сказать, еще не все потеряно?
— Конечно. Во-первых, твои деньги заложены в книгах. Могут промокнуть, а могут — нет. А во-вторых, даже мокрые деньги можно высушить…
— Слушай, Тоха, а ты молодец! Я как-то сразу сникла, решила, что осталась голая и босая. Еще твое гадание вспомнила…
— Ну так я все правильно говорила, ты из грязи так и вылезла без ничего. В том смысле, что твой дом, теплицы… может, и нельзя восстановить, но клад, свой собственный, вполне можно отрыть.
— Лавр и слушать не хочет, чтобы здесь остаться.
— Но он же не знает, что его может ждать под развалинами твоего дома!.. Если ты скажешь ему, сколько он может получить за какую-нибудь неделю работы на раскопках… Пусть даже и месяц!
Надя обняла ее и прижала к себе.
— Прости, подружка, за злость, за ревность, за зависть…
— Ну а завидовать-то мне в чем?
— Не важно, я знаю в чем… Где-то я читала, что испытания очищают. Может, и мне надо было очиститься?.. Вот только Лавр… Он же всю жизнь будет считать меня убийцей!
— А ты его обмани. Скажи, что Грэг на самом деле жив-здоров, потому что ты всего лишь дала ему немножко снотворного…
— Соврать?
— А кто знает, может, это правда. Отчего-то я думаю, что Мишка ничего толком не знал и все придумал, чтобы тебя еще больше напугать… Да и я обещаю, что больше никогда никому об этом не скажу. Пусть под слоем грязи все прошлое и останется.
— Прошлое страха?
— Пусть будет так.
Надя легла спать на диване, а Тоня, за неимением других спальных мест, пошла в соседнюю комнату, где стояла по-солдатски застеленная деревянная кровать. Она не стала раздеваться. Отогнула краешек одеяла, кое-как накрылась и провалилась в сон, как в яму.
Проснулась она от того, что ее обнимали.
— Кто это спал на моей кровати и помял ее? — пропел ей Костя в ухо нарочитым басом. — А почему ты не разделась? Белье на постели чистое.
— Да как-то неудобно, — ответила Тоня, пытаясь подняться.
— А вот это вы, леди, напрасно, — сказал он насмешливо. — Заманить женщину в свою постель, чтобы дать ей ускользнуть? Вы плохо обо мне думаете!
— Костя! Пусти, ты устал. Небось столько пришлось работать!
— Пришлось. — Он сразу ее отпустил и лег на спину. Даже в начинающемся рассвете за окнами было видно, как он хмур. — Бедные люди!.. Еще одна бригада МЧС приехала, военные. Вода сошла, но дома — все, что вниз по улице от твоего дома, — оказались разрушены. Столько труда, столько собственности пропало!
— А Надюшкины теплицы?
— Смеешься?! Какие теплицы! Но человек так устроен: погорюет, погорюет, да опять за инструменты возьмется — жилье восстанавливать, жизнь налаживать.
— Думаешь, и нашу с тобой жизнь можно наладить? — с долей ехидства спросила Тоня. Она имела в виду женщин поселка, которые побывали в его объятиях и с которыми им обоим придется встречаться каждый день.
Но Костя не ответил. Спал.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63