Я называю это прогулкой. Обычно я всегда гуляла, но как-то что-то все стало не так, когда умер Раш, — с тоской сказала Лилиан.
«Она такая ранимая», — подумала Бретт. В ее глазах время остановилось, и взгляд Лилиан не изменился, но сама она вдруг показалась такой постаревшей. Ее волосы были больше седые, чем блондинистые, а руки, всегда такие сильные, теперь выглядели сморщенными и немного меньше.
— А теперь расскажи мне все о себе и своей новой мастерской.
Бретт с живостью в подробностях расписывала свое рабочее место и о проводимой реконструкции. Когда она закончила, Лилиан ушла вздремнуть перед обедом.
До этой паники Бретт никогда не задумывалась, что тети Лилиан когда-нибудь не станет. Когда убили Карсона, Бретт впервые была свидетельницей смерти и с годами страшный вид скалы Тартлбэк стерся из памяти. Пытаясь отвести от себя тот ужас, она выбросила из головы вообще возможность смерти, никогда не задумываясь, что она опять столкнется с этим. Но Джефри Андервуд напомнил ей о ее собственной смертности. Бретт лениво полистала альбом с эскизами и решила, что раз она в Нью-Йорке, то должна позвонить Джефри, чтобы подписать окончательный вариант своего завещания.
Несколько дней Бретт была поглощена восстановлением здоровья Лилиан, сопровождала ее в кардиокабинет больницы для тестирования, заставляла жевать сельдерейные палочки, когда ей хотелось курить. Это отвлекало Бретт от неприятных мыслей. Вскоре после приезда она позвонила Лизи, и они наметили встретиться в конце недели. Ей было необходимо понимающее ухо и освобождение от своего конвоя! Боль и обида, которые она ощутила от предательства Лоренса, все еще не отпускали, и она надеялась, разговор с Лизи расслабит ее.
В пятницу после полуночи зазвонил телефон, Бретт подняла трубку и услышала рыдания.
— Кто это? — спросила она, испуганная плачем.
— Ой, Бретт, это ужасно.
— Лизи, что случилось? Где ты? — Бретт никогда не слышала ее такой расстроенной.
— Она умерла! — С этими словами Лизи залилась слезами.
— Кто?
— Кэт и ее малыш. Только что позвонил Дэвид. Он сказал, что они утонули этим вечером. Бретт, не может быть!
— Лизи, ты где? Бретт срочно приехала к Лизи, чтобы быть с ней. Лизи рассказала, как это случилось. Переехав в Санта-Клару, Дэвид стал настоящим моряком; на своей яхте он и Кэт наслаждались миром и уединением в океане. В пятницу утром они вместе с друзьями отправились из Сан-Франциско на уик-энд в бухту Монтерей, решив, что это будет последнее плавание до рождения ребенка. Неожиданно начался такой шторм, что Кэт смыло за борт, и ее не смогли спасти.
Бретт осталась с Лизи, надеясь, что ее присутствие поможет ей и ее родителям. Она заказала им билеты в Калифорнию, распорядилась, чтобы Альберт доставил их в аэропорт.
«Последние несколько дней были сплошным кошмаром», — подумала Бретт, поеживаясь, когда такси медленно через пробки продвигалось по направлению к Сан-Ремо. Ей казалось все это страшным сном и, стоило только проснуться, снова все будет хорошо. Однако в «Тайме» она прочитала подтверждение этой трагедии, и сердце ее наполнилось глубоким состраданием к Дэвиду. Она не могла представить, как он справится с постигшим его горем.
Результаты тестов тети Лилиан показали, что она на пути к выздоровлению. Бретт поняла, что дальнейшее пребывание в Нью-Йорке просто искусственная оттяжка ее возвращения в Париж.
Так совпало, что Бретт улетала в день похорон Кэт. Дэвид отказался от того, чтобы она присылала цветы, и она внесла бессрочный взнос в фонд музыкальной школы, которую Дэвид основал в память о Кэт.
Во время полета Бретт безуспешно пыталась сохранить свою голову ясной. Ей казалось, что ядовитое облако повисло над ней и она задохнется, если не освободится от него.
Вернувшись в Париж, Бретт стала упорно искать возможные варианты для своей карьеры.
Лоренс Чапин нес ответственность за ее первый провал, но не за успех, пришедший только из-за ее таланта, и ей теперь всю жизнь придется доказывать это.
Во время ее отсутствия Лоренс часто звонил, пытаясь договориться с Бретт о дальнейшей работе, но Тереза, проинструктированная Бретт, отвергала его предложения. Бретт намеревалась разорвать и деловые отношения с Лоренсом, чтобы не иметь с ним никаких точек соприкосновения. Ей нужно было заглушить все сплетни вокруг них. Записка от Софи Лекмерс, редактора «Ля фам премьер», одного из сильнейших конкурентов «Вуаля!», подтвердила, что все уже известно. Софи давно пыталась переманить Бретт.
Никакой журнал не будет пользоваться услугами фотографа, работающего на конкурирующее издание, и их разрыв рассматривался как удачный ход.
Бретт назначила встречу Софи на завтра в полдень, а до этого решила съездить на съемку в Венис. Это было явным признаком того, что Бретт больше не нуждается в Лоренсе как работодателе.
Позже, в этот вечер, Бретт уединилась в своем кабинете, изучая карту Вениса, которую она купила по пути в студию. По интеркому Тереза сообщила, что на проводе Марсель Дуплиси.
«Что ему надо?» — забеспокоилась Бретт, снимая трубку. Она не вспоминала о нем с тех пор, как они виделись в Бачимонте.
После обмена приветствиями Марсель сразу приступил к делу. Он хотел, чтобы она сделала рекламу ювелирных изделий — светящуюся неоновую рекламу в праздничном бизнесе.
— Она мне нужна в конце недели. Ты сможешь сделать?
Бретт заверила его, затем задала ему несколько вопросов, на что он ответил:
— Я знаю бирюльки, ты знаешь фотографию, такой роман обычно окупается, верно? Твои снимки Рэндл неотразимые, поэтому как клиент я бы хотел привлечь тебя.
— Ты пригласишь ее для этого номера? — спросила Бретт, зная, что Рэндл фигурировала во многих рекламах Дуплиси.
— Нет, она на съемках в Австралии. Оставляю выбор модели за тобой, но кого бы ты ни выбрала, Рэндл все равно будет несравненной, или она сделает мою жизнь несчастной.
Она назначила встречу на завтра и попрощалась.
Бретт накручивала на указательный палец телефонный провод, обдумывая новый заказ. Ее взгляд упал на ярко-красный крест, поставленный ею на карту Вениса, помечающий мост Сайз — мост влюбленных.
«Это похоже на заговор», — подумала Бретт, она собралась много работать, чтобы убежать от депрессии, угрожавшей сломить ее, как только у нее возникали мысли о Лоренсе. И сейчас у нее был заказ, который вел ее к месту рождения Казановы.
Бретт осторожно сложила карту и отложила в сторону. Ей необходимо было до утра обдумать свою концепцию для Марселя, и в этот момент профессионализм взял верх над чувствами.
На следующее утро, около одиннадцати, Тереза проводила Марселя в кабинет Бретт.
Он отказался от предложенного кофе и чая и сел за стол совещаний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
«Она такая ранимая», — подумала Бретт. В ее глазах время остановилось, и взгляд Лилиан не изменился, но сама она вдруг показалась такой постаревшей. Ее волосы были больше седые, чем блондинистые, а руки, всегда такие сильные, теперь выглядели сморщенными и немного меньше.
— А теперь расскажи мне все о себе и своей новой мастерской.
Бретт с живостью в подробностях расписывала свое рабочее место и о проводимой реконструкции. Когда она закончила, Лилиан ушла вздремнуть перед обедом.
До этой паники Бретт никогда не задумывалась, что тети Лилиан когда-нибудь не станет. Когда убили Карсона, Бретт впервые была свидетельницей смерти и с годами страшный вид скалы Тартлбэк стерся из памяти. Пытаясь отвести от себя тот ужас, она выбросила из головы вообще возможность смерти, никогда не задумываясь, что она опять столкнется с этим. Но Джефри Андервуд напомнил ей о ее собственной смертности. Бретт лениво полистала альбом с эскизами и решила, что раз она в Нью-Йорке, то должна позвонить Джефри, чтобы подписать окончательный вариант своего завещания.
Несколько дней Бретт была поглощена восстановлением здоровья Лилиан, сопровождала ее в кардиокабинет больницы для тестирования, заставляла жевать сельдерейные палочки, когда ей хотелось курить. Это отвлекало Бретт от неприятных мыслей. Вскоре после приезда она позвонила Лизи, и они наметили встретиться в конце недели. Ей было необходимо понимающее ухо и освобождение от своего конвоя! Боль и обида, которые она ощутила от предательства Лоренса, все еще не отпускали, и она надеялась, разговор с Лизи расслабит ее.
В пятницу после полуночи зазвонил телефон, Бретт подняла трубку и услышала рыдания.
— Кто это? — спросила она, испуганная плачем.
— Ой, Бретт, это ужасно.
— Лизи, что случилось? Где ты? — Бретт никогда не слышала ее такой расстроенной.
— Она умерла! — С этими словами Лизи залилась слезами.
— Кто?
— Кэт и ее малыш. Только что позвонил Дэвид. Он сказал, что они утонули этим вечером. Бретт, не может быть!
— Лизи, ты где? Бретт срочно приехала к Лизи, чтобы быть с ней. Лизи рассказала, как это случилось. Переехав в Санта-Клару, Дэвид стал настоящим моряком; на своей яхте он и Кэт наслаждались миром и уединением в океане. В пятницу утром они вместе с друзьями отправились из Сан-Франциско на уик-энд в бухту Монтерей, решив, что это будет последнее плавание до рождения ребенка. Неожиданно начался такой шторм, что Кэт смыло за борт, и ее не смогли спасти.
Бретт осталась с Лизи, надеясь, что ее присутствие поможет ей и ее родителям. Она заказала им билеты в Калифорнию, распорядилась, чтобы Альберт доставил их в аэропорт.
«Последние несколько дней были сплошным кошмаром», — подумала Бретт, поеживаясь, когда такси медленно через пробки продвигалось по направлению к Сан-Ремо. Ей казалось все это страшным сном и, стоило только проснуться, снова все будет хорошо. Однако в «Тайме» она прочитала подтверждение этой трагедии, и сердце ее наполнилось глубоким состраданием к Дэвиду. Она не могла представить, как он справится с постигшим его горем.
Результаты тестов тети Лилиан показали, что она на пути к выздоровлению. Бретт поняла, что дальнейшее пребывание в Нью-Йорке просто искусственная оттяжка ее возвращения в Париж.
Так совпало, что Бретт улетала в день похорон Кэт. Дэвид отказался от того, чтобы она присылала цветы, и она внесла бессрочный взнос в фонд музыкальной школы, которую Дэвид основал в память о Кэт.
Во время полета Бретт безуспешно пыталась сохранить свою голову ясной. Ей казалось, что ядовитое облако повисло над ней и она задохнется, если не освободится от него.
Вернувшись в Париж, Бретт стала упорно искать возможные варианты для своей карьеры.
Лоренс Чапин нес ответственность за ее первый провал, но не за успех, пришедший только из-за ее таланта, и ей теперь всю жизнь придется доказывать это.
Во время ее отсутствия Лоренс часто звонил, пытаясь договориться с Бретт о дальнейшей работе, но Тереза, проинструктированная Бретт, отвергала его предложения. Бретт намеревалась разорвать и деловые отношения с Лоренсом, чтобы не иметь с ним никаких точек соприкосновения. Ей нужно было заглушить все сплетни вокруг них. Записка от Софи Лекмерс, редактора «Ля фам премьер», одного из сильнейших конкурентов «Вуаля!», подтвердила, что все уже известно. Софи давно пыталась переманить Бретт.
Никакой журнал не будет пользоваться услугами фотографа, работающего на конкурирующее издание, и их разрыв рассматривался как удачный ход.
Бретт назначила встречу Софи на завтра в полдень, а до этого решила съездить на съемку в Венис. Это было явным признаком того, что Бретт больше не нуждается в Лоренсе как работодателе.
Позже, в этот вечер, Бретт уединилась в своем кабинете, изучая карту Вениса, которую она купила по пути в студию. По интеркому Тереза сообщила, что на проводе Марсель Дуплиси.
«Что ему надо?» — забеспокоилась Бретт, снимая трубку. Она не вспоминала о нем с тех пор, как они виделись в Бачимонте.
После обмена приветствиями Марсель сразу приступил к делу. Он хотел, чтобы она сделала рекламу ювелирных изделий — светящуюся неоновую рекламу в праздничном бизнесе.
— Она мне нужна в конце недели. Ты сможешь сделать?
Бретт заверила его, затем задала ему несколько вопросов, на что он ответил:
— Я знаю бирюльки, ты знаешь фотографию, такой роман обычно окупается, верно? Твои снимки Рэндл неотразимые, поэтому как клиент я бы хотел привлечь тебя.
— Ты пригласишь ее для этого номера? — спросила Бретт, зная, что Рэндл фигурировала во многих рекламах Дуплиси.
— Нет, она на съемках в Австралии. Оставляю выбор модели за тобой, но кого бы ты ни выбрала, Рэндл все равно будет несравненной, или она сделает мою жизнь несчастной.
Она назначила встречу на завтра и попрощалась.
Бретт накручивала на указательный палец телефонный провод, обдумывая новый заказ. Ее взгляд упал на ярко-красный крест, поставленный ею на карту Вениса, помечающий мост Сайз — мост влюбленных.
«Это похоже на заговор», — подумала Бретт, она собралась много работать, чтобы убежать от депрессии, угрожавшей сломить ее, как только у нее возникали мысли о Лоренсе. И сейчас у нее был заказ, который вел ее к месту рождения Казановы.
Бретт осторожно сложила карту и отложила в сторону. Ей необходимо было до утра обдумать свою концепцию для Марселя, и в этот момент профессионализм взял верх над чувствами.
На следующее утро, около одиннадцати, Тереза проводила Марселя в кабинет Бретт.
Он отказался от предложенного кофе и чая и сел за стол совещаний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97