Он сам создал дистанцию. Это было, как ему казалось, то, чего он хотел и добивался.
Бретт попыталась найти какие-нибудь слова для продолжения разговора, но ей ничего не приходило в голову. Она должна расслабиться, если уж собиралась обедать с ним.
Бретт припарковала машину и достала зонт. Лоренс поднял воротник.
— Подождите, вы не можете так идти, — сказала она.
Они оба спрятались под ее зонтом. Неожиданно резкий ветер вырвал зонт, и он тут же был сплющен проезжавшим мимо автомобилем.
— Бежим, — крикнул Лоренс.
Они рванули через улицу, сначала стараясь обегать лужи, потом напрямик, поняв, что все равно безнадежно промокли. Влетев в «Ле Флор», они посмотрели друг на друга и рассмеялись.
— О, монсеньор Чапин. Или у вас не было зонта, или вы купались в Сене! — приветствовал метрдотель. — Позвольте предложить вам и вашей даме полотенце. Пойду скажу, чтобы накрыли ваш постоянный столик.
Когда Бретт проскользнула на красный кожаный диван, ее лицо обрамлялось короной блестящих кудряшек.
— Ноги промокли. Я прямо чувствую, как мои пальцы слипаются в туфлях!
— Выньте их.
— Свои пальцы? — И оба захихикали, и это было очень естественно.
— Дайте мне ваши туфли. — Лоренс нагнулся под стол и достал оттуда ее мокрые туфли:
— Я позволил себе вольность пораспоряжаться, решив, что вы можете простудиться.
Бретт сделала глоток жидкости цвета топаза и поприветствовала букет крепкого коктейля из коньяка с вином. Она предполагала провести жуткий вечер, но сейчас это уже было неважно.
— Прекрасный выбор. — Она на момент задумалась. — Итак, почему же все-таки вы мне дали шанс тогда, в сентябре?
Это был действительно тот вопрос, ответ на который ей был необходим. Если уж так случилось, что она поймала его «без охраны» — тем лучше.
— Твои снимки были целевыми и неотразимыми, и ты рисковала, а я таких люблю.
— А если бы я оставила свой альбом в кипе с другими, вас бы они привлекли?
— Я не могу ничего сказать, потому что ты не сделала этого. Бретт, твои работы исключительные, и когда я дал тебе тот ангажемент, то сначала удивился, что потерял способность принимать рациональное решение, но жизнь учит, что иногда иррациональные решения бывают единственно верными. И я очень доволен своим выбором.
Его ответ все прояснил.
Они заказали «рагу по-тулузски», блюдо из тушеных бобов, сосисок, баранины и утки, и, захваченные разговором, ели с большим аппетитом.
— Теперь моя очередь спрашивать тебя, — объявил Лоренс. — Что делает тебя такой самоуверенной?
Бретт взглянула на свое отражение в зеркале за его спиной.
— Когда-то кое-кто старался убедить меня, что все, что я делаю, плохо. Когда я поняла, что тот человек не прав, я решила, что бы я ни делала, будет лучше, чем если бы я бездействовала вообще.
Когда они вышли из ресторана, был густой туман.
— Если можно, я провожу тебя, — предложил Лоренс, и они пошли по пустынным улицам.
Бретт была в восторге от старинных кукол в витрине магазина, и ее нос почти сплющился о стекло. Лоренс стоял рядом с ней; его разум снова боролся с его чувствами. Он положил ладони на стекло.
— Тебе не будет противно, если я тебя еще раз поцелую? — прошептал он. Бретт обернулась к нему.
— Нет, — тихо сказала она, — мне не было противно и в первый раз.
Он запрокинул ее голову так, что глаза их встретились. В тот момент все, что было месяцами непонятно, создавало преграды между ними, решилось, и их глаза это выразили, а губы подтвердили — медленно, ласково, нежно. Молча, рука в руке, они подошли к дому Бретт.
— Не хочешь подняться на чашечку кофе? — спросила Бретт.
Лоренс был потрясен уютом ее квартиры.
Из-за несложных, прямых линий ее одежды и современного целеустремленного подхода к работе он ожидал, что ее жилище отражает те же взгляды.
Софа и стулья, обитые ситцем, шторы из кружева и старинные столы и лампы не вызывали отвращения, а наоборот, казались теплыми и приветливыми. Было непонятно: это попытка создать только уют или сохранить свое «я» в быту.
Бретт знала, чего хотела, когда приглашала Лоренса, но сейчас почувствовала смущение и трепет. Она сняла туфли, повесила их пальто и пошла на кухню. Лоренс, устроившись в углу софы, поднялся и последовал за ней.
— Если честно, Бретт, я не хочу кофе.
— И я тоже, — сказала Бретт.
Лоренс притянул ее к себе и впервые их тела слились в объятиях. Их губы больше не спрашивали, они требовали, горячо настаивали. И, не говоря ни слова, Бретт повела его в спальню. Она стала поспешно раздеваться, но Лоренс остановил ее. Он положил ее на пушистое покрывало ручной вышивки, встал рядом на колени и, с благоговением лаская, медленно раздевал. Он чутко понимал, что доставляло ей большее удовольствие. Она была желанной ученицей в его руках.
Бретт никогда не ощущала такой прелестной муки. Она стала поторапливать его, чувствуя, что сходит с ума, и Лоренс прекратил свои ласки и быстро разделся. Он сел рядом с ней и стал любить ее глазами. Это показалось Бретт вечностью. Свет от абажура персикового цвета теплыми бликами лежал на ее губах, теле.
— Что-то не так? — спросила Бретт, вдруг осознав свою беззащитность.
— Нет, я просто не могу налюбоваться на тебя, — ответил возбужденный Лоренс.
Он притянул ее к себе и стал ласкать каждую клеточку ее тела.
Бретт ритмично, настойчиво ласкала бедрами его налитой фаллос, и он пульсировал и трепетал, готовый взорваться. Когда Бретт дотронулась до него рукой, Лоренс закрыл глаза — у него вырвался стон.
— Я больше не могу, — прошептала Бретт.
— Побудь со мной, — уговаривал Лоренс. И она была. Снова и снова он пронзал ее, доводя до верха блаженства. Наконец, они вместе достигли того пика, какого никто из них еще не достигал.
Они заснули в объятиях друг друга, насыщенные и измученные.
Глава 10
— Бретт, у нас высоко профессиональный бизнес, поэтому я должен был всегда помнить, что французская пресса будет пытаться скомпрометировать меня с того момента, как я вступил в Париж. И она не выпустит меня из-под своего прицела. Ты привыкнешь к этому, — объяснил Лоренс.
Они достигли окраины города и свернули на автостраду к Орли, чтобы встретить самолет Лизи. Бретт очень ждала приезда подруги и думала, что ничто не сможет испортить ее приподнятого настроения до тех пор, пока по пути в аэропорт не раскрыла последнего выпуска «Эспьон», пустой бульварной газетенки. Ведущее место занимала статья об открытии ночного выступления Нуриева в парижском театре оперы и балета, где была помещена всего одна-единственная фотография всемирно известного танцора. Остальное — было посвящено иллюстрации «кто есть кто», присутствующих на таком знаменательном событии, включая и самого закоренелого холостяка в мире моды Лоренса Чапина с его последней пассией, молодой очаровательной американкой Бретт Ларсен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Бретт попыталась найти какие-нибудь слова для продолжения разговора, но ей ничего не приходило в голову. Она должна расслабиться, если уж собиралась обедать с ним.
Бретт припарковала машину и достала зонт. Лоренс поднял воротник.
— Подождите, вы не можете так идти, — сказала она.
Они оба спрятались под ее зонтом. Неожиданно резкий ветер вырвал зонт, и он тут же был сплющен проезжавшим мимо автомобилем.
— Бежим, — крикнул Лоренс.
Они рванули через улицу, сначала стараясь обегать лужи, потом напрямик, поняв, что все равно безнадежно промокли. Влетев в «Ле Флор», они посмотрели друг на друга и рассмеялись.
— О, монсеньор Чапин. Или у вас не было зонта, или вы купались в Сене! — приветствовал метрдотель. — Позвольте предложить вам и вашей даме полотенце. Пойду скажу, чтобы накрыли ваш постоянный столик.
Когда Бретт проскользнула на красный кожаный диван, ее лицо обрамлялось короной блестящих кудряшек.
— Ноги промокли. Я прямо чувствую, как мои пальцы слипаются в туфлях!
— Выньте их.
— Свои пальцы? — И оба захихикали, и это было очень естественно.
— Дайте мне ваши туфли. — Лоренс нагнулся под стол и достал оттуда ее мокрые туфли:
— Я позволил себе вольность пораспоряжаться, решив, что вы можете простудиться.
Бретт сделала глоток жидкости цвета топаза и поприветствовала букет крепкого коктейля из коньяка с вином. Она предполагала провести жуткий вечер, но сейчас это уже было неважно.
— Прекрасный выбор. — Она на момент задумалась. — Итак, почему же все-таки вы мне дали шанс тогда, в сентябре?
Это был действительно тот вопрос, ответ на который ей был необходим. Если уж так случилось, что она поймала его «без охраны» — тем лучше.
— Твои снимки были целевыми и неотразимыми, и ты рисковала, а я таких люблю.
— А если бы я оставила свой альбом в кипе с другими, вас бы они привлекли?
— Я не могу ничего сказать, потому что ты не сделала этого. Бретт, твои работы исключительные, и когда я дал тебе тот ангажемент, то сначала удивился, что потерял способность принимать рациональное решение, но жизнь учит, что иногда иррациональные решения бывают единственно верными. И я очень доволен своим выбором.
Его ответ все прояснил.
Они заказали «рагу по-тулузски», блюдо из тушеных бобов, сосисок, баранины и утки, и, захваченные разговором, ели с большим аппетитом.
— Теперь моя очередь спрашивать тебя, — объявил Лоренс. — Что делает тебя такой самоуверенной?
Бретт взглянула на свое отражение в зеркале за его спиной.
— Когда-то кое-кто старался убедить меня, что все, что я делаю, плохо. Когда я поняла, что тот человек не прав, я решила, что бы я ни делала, будет лучше, чем если бы я бездействовала вообще.
Когда они вышли из ресторана, был густой туман.
— Если можно, я провожу тебя, — предложил Лоренс, и они пошли по пустынным улицам.
Бретт была в восторге от старинных кукол в витрине магазина, и ее нос почти сплющился о стекло. Лоренс стоял рядом с ней; его разум снова боролся с его чувствами. Он положил ладони на стекло.
— Тебе не будет противно, если я тебя еще раз поцелую? — прошептал он. Бретт обернулась к нему.
— Нет, — тихо сказала она, — мне не было противно и в первый раз.
Он запрокинул ее голову так, что глаза их встретились. В тот момент все, что было месяцами непонятно, создавало преграды между ними, решилось, и их глаза это выразили, а губы подтвердили — медленно, ласково, нежно. Молча, рука в руке, они подошли к дому Бретт.
— Не хочешь подняться на чашечку кофе? — спросила Бретт.
Лоренс был потрясен уютом ее квартиры.
Из-за несложных, прямых линий ее одежды и современного целеустремленного подхода к работе он ожидал, что ее жилище отражает те же взгляды.
Софа и стулья, обитые ситцем, шторы из кружева и старинные столы и лампы не вызывали отвращения, а наоборот, казались теплыми и приветливыми. Было непонятно: это попытка создать только уют или сохранить свое «я» в быту.
Бретт знала, чего хотела, когда приглашала Лоренса, но сейчас почувствовала смущение и трепет. Она сняла туфли, повесила их пальто и пошла на кухню. Лоренс, устроившись в углу софы, поднялся и последовал за ней.
— Если честно, Бретт, я не хочу кофе.
— И я тоже, — сказала Бретт.
Лоренс притянул ее к себе и впервые их тела слились в объятиях. Их губы больше не спрашивали, они требовали, горячо настаивали. И, не говоря ни слова, Бретт повела его в спальню. Она стала поспешно раздеваться, но Лоренс остановил ее. Он положил ее на пушистое покрывало ручной вышивки, встал рядом на колени и, с благоговением лаская, медленно раздевал. Он чутко понимал, что доставляло ей большее удовольствие. Она была желанной ученицей в его руках.
Бретт никогда не ощущала такой прелестной муки. Она стала поторапливать его, чувствуя, что сходит с ума, и Лоренс прекратил свои ласки и быстро разделся. Он сел рядом с ней и стал любить ее глазами. Это показалось Бретт вечностью. Свет от абажура персикового цвета теплыми бликами лежал на ее губах, теле.
— Что-то не так? — спросила Бретт, вдруг осознав свою беззащитность.
— Нет, я просто не могу налюбоваться на тебя, — ответил возбужденный Лоренс.
Он притянул ее к себе и стал ласкать каждую клеточку ее тела.
Бретт ритмично, настойчиво ласкала бедрами его налитой фаллос, и он пульсировал и трепетал, готовый взорваться. Когда Бретт дотронулась до него рукой, Лоренс закрыл глаза — у него вырвался стон.
— Я больше не могу, — прошептала Бретт.
— Побудь со мной, — уговаривал Лоренс. И она была. Снова и снова он пронзал ее, доводя до верха блаженства. Наконец, они вместе достигли того пика, какого никто из них еще не достигал.
Они заснули в объятиях друг друга, насыщенные и измученные.
Глава 10
— Бретт, у нас высоко профессиональный бизнес, поэтому я должен был всегда помнить, что французская пресса будет пытаться скомпрометировать меня с того момента, как я вступил в Париж. И она не выпустит меня из-под своего прицела. Ты привыкнешь к этому, — объяснил Лоренс.
Они достигли окраины города и свернули на автостраду к Орли, чтобы встретить самолет Лизи. Бретт очень ждала приезда подруги и думала, что ничто не сможет испортить ее приподнятого настроения до тех пор, пока по пути в аэропорт не раскрыла последнего выпуска «Эспьон», пустой бульварной газетенки. Ведущее место занимала статья об открытии ночного выступления Нуриева в парижском театре оперы и балета, где была помещена всего одна-единственная фотография всемирно известного танцора. Остальное — было посвящено иллюстрации «кто есть кто», присутствующих на таком знаменательном событии, включая и самого закоренелого холостяка в мире моды Лоренса Чапина с его последней пассией, молодой очаровательной американкой Бретт Ларсен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97