Внезапно невыносимое напряжение, сжигающее ее изнутри, вырвалось наружу долгим, медленным вздохом. По коже пробежала дрожь, и Эдвина словно впервые по-настоящему разглядела Р.Л.
Моменты слабости могут быть и источником возрождения. Чем дольше она смотрела на него, тем больше преображались ее чувства.
Следуя своему опыту, Эдвина делила мужчин на две категории: жеребцов и джентльменов. Р.Л. сломал эти рамки, одновременно попадая под каждую. В нем играла сила, согревающая теплом и мягкостью. Жизнерадостность оборачивалась успокоением. Здравомыслие уживалось с сексуальностью, и все это было до краев исполнено доброты.
Как было бы хорошо целиком положиться на него, подумала она. И тут же едва не захлебнулась от нахлынувшей боли. Слишком уж хорошо. Неужели опыт так и не научил ее, что единственное существо, на кого можно положиться, – это она сама?
– Не знаю, как ты, – проговорил Р.Л., – но я человек старомодный. Знаешь, из тех, что уходят вместе с той дамой, с которой пришли. – Он улыбнулся одной из своих широких мальчишечьих улыбок, которые даже дождливый день расцвечивают солнечными лучами. – В общем, спорить тут не о чем. – И, словно в подтверждение его слов, подошел лифт.
Пока они спускались вниз в сияющей клетке, Р.Л. подумал, насколько его тянет к Эдвине. Мало сказать, что сердце его принадлежало ей полностью. Оно было похищено ею. Р.Л. видел, что под этим ослепительным макияжем, экстравагантной небрежностью боттичеллиевских волос и обращенной наружу изысканной умудренностью скрывается ранимое сердце. Он безошибочно угадал в ней родственную душу, и струны его собственной души настроены были на ее волну.
Едва они оказались на 5-й авеню, как самообладание Эдвины, и так убывающее, окончательно оставило ее. Укрывшись под кремовым навесом, она прильнула к Р.Л., крепко обхватив его обнаженными руками и спрятав голову на его груди.
– Ох, Р.Л., – тихо простонала она, – поддержи меня. Хотя бы на мгновение. – Ее руки еще крепче обвились вокруг него.
– Я держу тебя, малышка, – прошептал он ей на ухо, не переставая поглаживать завитки ее волос на затылке. – Я здесь, с тобой.
Она подняла голову, и слезы, которые она с таким усилием сдерживала весь вечер, брызнули из глаз, оставляя бороздки на щеках. Ледяной зимний ветер играл складками ее изумрудно-зеленой юбки, задирая край и демонстрируя миру нежную бледно-розовую подкладку, такую же тонкую, как и ее нервы.
– Ты нужен мне, – выдохнула она, забыв об убийственном пронизывающем холоде и стучащих зубах.
– Давай по порядку. – Улыбнувшись, он мягко высвободился из ее рук и снял пиджак. Накинув его на голые плечи Эдвины, он плотно запахнул его у нее на груди. – Ты забыла свою накидку, – проговорил он тихо. – Подожди меня в вестибюле – я мигом.
– Нет! – Голос Эдвины прозвучал неожиданно звонко. – Не оставляй меня. – Схватив Р.Л. за руку, она попыталась остановить его. – Завтра утром ее заберет отсюда Руби. – На лицо ее набежала легкая тучка, и она грустно улыбнулась: – Нет, думаю, этого не понадобится. Первым же делом завтра утром Анук отправит ее мне с одним из своих прихлебателей. А может, даже сегодня. Знаешь, очередной жест заботливой хозяйки.
– Тебе хорошо бы сейчас выпить, – решительно заметил Р.Л. – Давай-ка заглянем ко мне, это недалеко. Она кивнула, и он жестом подозвал швейцара в белых перчатках, застывшего в почтительном полупоклоне. Они смотрели, как швейцар устремился в поток автомобилей и замахал рукой первому же проплывающему мимо такси.
Р.Л. подвел Эдвину к машине. Она шла уже свободнее, не так напряженно, не приваливаясь обессиленно к его плечу. Р.Л. помог ей сесть в машину и сунул чаевые в руку швейцару. Затем сел рядом с ней и рывком захлопнул дверь.
– Семьдесят первая, между Парк-авеню и Лексингтон, – скомандовал он водителю.
23
– Метель, – пробормотал мэр Нью-Йорка угрюмо. – Носом чую, когда она приближается. – Он засопел, словно принюхиваясь, и легонько постучал пальцем себя по носу. – Еще пару часов, и начнется. Департамент по очистке улиц уже начеку, но в рабочем состоянии всего лишь шестьдесят пять процентов снегоочистителей. Ну что тут можно сделать? – Он обреченно смахнул в сторону лежавшие на коленях бумаги.
Рядом с мэром, в другом углу заднего сиденья его темно-синего городского автомобиля, легко мчавшегося вверх по федеральному шоссе в сторону Грейси-Мейсн, устроился комиссар полиции. Лампа для чтения на длинном подвижном штативе, прикрепленная сзади, изливала мягкий свет на колени мэра. По встречной полосе вспыхивали, приближались, увеличивались, и со свистом проносились мимо яркие фары встречного потока машин. По контрасту с быстрым дорожным движением башни Манхэттена казались сверкающими декорациями, медленно движущимися по сцене.
Инспектор Кочина сидел на переднем сиденье, обернувшись назад. Взгляд его был устремлен куда-то поверх голов мэра и комиссара. В заднее стекло он видел то выныривающие, то исчезающие вновь огни идущего следом его собственного неприметного полицейского автомобиля, за рулем которого сидела Кармен Толедо.
Тема снегоочистителей мгновенно была забыта, и мэр сосредоточил внимание на Фреде Кочине.
– Отвратительное происшествие, это убийство, – проговорил он сокрушенно, и уголки его губ напряглись. Кольцо редких непокорных волос обрамляло значительную лысину, отчего мэр напряженно вскидывал голову. – Почему оно должно было случиться именно в Верхнем Ист-Сайде? Толпа людей, облеченных властью, накинется на нас со всей силой, если убийца не будет найден. – Он тяжело вздохнул и потер лысеющую голову. – Сам не пойму, чего ради я занял это неблагодарное место?
– Газеты „Ньюс" и „Пост" не оставят нас в покое, – пробурчал полицейский комиссар, к нижней губе которого приклеилась незажженная сигара. Его лицо то освещалось, то вновь погружалось в темноту в зависимости от проносящихся мимо машин. Это был крупный мясистый чернокожий с лицом бульдога; его темно-синий костюм, судя по всему, был сшит еще в те времена, когда хозяин его весил на добрых шесть килограммов меньше. – Мои люди в обеих газетах позвонили мне, чтобы предупредить, какие завтра в них появятся заголовки. Хотите послушать, что они там насочиняли?
– Избавь меня от этого кошмара, Джек, – поспешно и горько отмахнулся мэр, отворачиваясь в сторону и глядя в окно на черневшую вдали реку. – Я и так скоро все узнаю.
– Я хочу, чтобы вы как можно скорее распутали это дело, обратился комиссар к Кочине. – Вынув изо рта сигару, он принялся помахивать ею в такт каждому произнесенному слову. – Это нужно было сделать еще вчера.
– Мы стараемся, – буркнул Кочина. – Значит, нужно стараться сильнее, черт возьми! Я требую, чтобы дело было раскрыто, и как можно быстрее!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139