она хотела, нет – ей просто необходимо это упоительное головокружение, это неповторимое ощущение его ищущего языка… Они застыли, неотрывно глядя друг на друга.
Воздух в комнате вдруг стал осязаемым. Теплым и влажным, с мускусным благоуханием. Они словно оказались в только им видимом кольце тропических цветов, источающих этот пряный запах, круживший им головы.
Она осторожно погладила его губы.
– Я люблю тебя, Билли, – прошептал он.
– Если бы я могла сказать, как я люблю тебя! – прошептала она одними губами. Ее голова лежала у него на груди, и она слышала, как учащенно бьется его сердце… как пульсирует кровь в его теле. Казалось, она стала способной чувствовать каждой клеточкой.
– Билли, моя Билли…
Обняв его, она посмотрела ему прямо в глаза и в зрачках увидела свое отражение.
– Мой док, – прошептала она, не веря в происходящее чудо.
Он наклонился, чтобы поцеловать ее, и отражение стало еще больше; ее губы с готовностью раскрылись.
Этот поцелуй был долгим и сказал обоим многое. В нем были вожделение и страсть, еще больше накалившие ее чувства. С жадным наслаждением язык впитывал приятную влажность его рта, наполняя ее каким-то ненасытным восторгом! Через одежду она почувствовала, как реагирует его тело, становясь напряженным и настойчивым.
У нее перехватило дыхание, и по телу пробежала дрожь, она закрыла глаза и еще теснее прижалась к нему.
От переполнявших ее чувств сердце готово было выскочить из груди. О, Боже! Какое изумительное ощущение! Как она любила его, и как он был нужен ей! Как…
Но вдруг в этот теплый поток, который уже закружил ее, вторглось другое. Немые вспышки прошлого, пробившиеся из глубин подсознания, закрыли все остальное.
Ей даже показалось, что она чувствует чужие, грубые руки, как когти, впивающиеся в тело…
Ощущение было настолько реальным, что у нее перехватило дыхание и она невольно дернулась.
Билли Дон стиснула зубы, не сознавая, что до крови прикусила губу Дункану. Она даже не слышала, как он вскрикнул. Образы прошлого, трассирующими пулями проносясь в сознании, не отпускали ее.
Бесчисленные руки… они тянутся к ней… жадно рвут тело…
… Большое потное плечо резко давит на лицо; толстые волосатые руки сжимают горло, душат, упираются в живот…
… Она задыхается..
… Она бессильна…
…А затем, грязные и потные, они один за другим, как животные, наваливаются на нее, словно разрывая на части, и она кричит…
Билли оцепенела, потеряв ощущение реальности. Ей стало трудно дышать. Воздух в комнате наполнился тяжелым запахом пива и потных немытых тел.
Она открыла глаза и, пытаясь оттолкнуть Дункана, начала колотить его по груди, по плечам… На лице застыл ужас.
– Нет! – пронзительно кричала она. – Нет! Пожалуйста… не надо! НЕ НАДО!
– Билли! – Его голос, мягкий, но настойчивый, пытался пробиться к ней. – Билли! – Несмотря на удары, он даже не старался удержать ее, просто прижал еще крепче. – Ради Бога, Билли! Это я! Дункан!
Дункан.
Док.
Ее док.
Руки застыли в воздухе, и выражение лица постепенно изменилось. Она нахмурилась.
– Док?..
– Да, это я. – Он старался говорить легко и весело. – Конечно, я, здесь больше никого нет.
От боли у него сжалось сердце, когда он увидел, с каким облегчением она взглянула на него. Ужас, исказивший ее лицо, прошел, и она тихо заплакала.
– Билли, – чуть слышно произнес он.
– Прости меня, – пролепетала она сквозь слезы. – О док, прости меня! – Она прижалась к нему и спрятала лицо у него на груди. – Просто с тех пор…
– Все хорошо, – шептал он, ласково гладя ее по голове. – Я понимаю. Тебе не за что извиняться.
Подняв голову, она посмотрела ему в глаза.
– Но я прошу прощения! – Щеки были мокрые от слез. – Разве ты не понимаешь? Я же люблю тебя! И я хочу быть твоей! Я хочу, чтобы у нас было все, что…
– Знаю, – нежно улыбнулся он.
– Меньше всего на свете я хочу разочаровать тебя. И ты это знаешь, док!
Он смотрел на нее. Все внутри переворачивалось от боли, словно он сам испытал те мучения, через которые пришлось пройти ей.
– Билли, пойми, что бы ты ни делала, ничто и никогда не заставит меня разлюбить тебя.
Она продолжала молча смотреть на него.
– Ты пережила ужасную травму, и физическую и моральную, а на выздоровление требуется время. То, что ты выстрадала, нельзя забыть просто так, это быстро не проходит. Может быть, для тебя – я известный косметолог, но я еще просто врач. – Его голос звучал хрипло, а глаза были полны понимания. – Я знаю, что это такое.
– Да, но ведь прошло уже столько времени… и мы никогда… – Она беспомощно развела руками.
– Забудь. Это может подождать. Со временем у нас все будет. Я знаю.
Он ободряюще улыбнулся, не подав виду, каких усилий ему стоило унять бешено колотящееся сердце и разгоревшуюся страсть. Обнял ее за плечи.
– И потом, почему бы не подождать еще немного? Когда любишь, время не имеет значения, разве ты не знала?
52
Они долго сидели молча, каждый думал о своем, но мысленно они рвались друг к другу. Его добрые слова, понимание частично сняли душевное напряжение, на губах появилась слабая улыбка.
– Ты говорил, как психиатр, – прервала молчание Билли.
– Ну что ж, буду считать это комплиментом. – Внимательно посмотрев на ее залитое слезами лицо, он нахмурился.
– Что такое? – забеспокоилась Билли.
– С этими слезами надо что-то делать.
– Господи, я, наверное, ужасно выгляжу! – И она потянулась за носовым платком.
– Не надо! – Он мягко взял ее за руки. – Позволь мне.
Он наклонился к ней и, едва дотрагиваясь губами, стал нежно целовать ее щеки и глаза.
Прикосновение губ снова вызвало приятную дрожь.
– Ну вот, теперь намного лучше.
В глазах больше не было страха, но от такой нежности у нее опять навернулись слезы. Она до конца никак не могла поверить, что ее док, такой чуткий и необыкновенный, – это реальность!
Внезапная горечь заставила ее горло сжаться: ее прошлые отношения с мужчинами вряд ли вызывали радостные воспоминания. Сначала был брат Дэн, потом она чуть не попала в лапы этого сутенера на автовокзале, и, наконец, Змей… она была его подружкой и послушной бессловесной вещью… Змей, который швырнул ее насильникам.
Она опять напряглась. „Перестань думать об этом подонке! – приказала она себе. – Не позволяй ему и его бандитам разрушить твое счастье, твое и дока. Ты не можешь вечно оставаться бесчувственной. Как долго ты еще будешь заставлять его ждать?"
Но сама мысль добровольно отдаться мужчине, даже тому, кого любишь больше жизни, вызывала в ней физическое отвращение. Она уже чувствовала все признаки. Тошнота. Головокружение. Пот и паника.
Секса она боялась больше всего.
Ей хотелось ответить на его любовь. Ну почему я не могу отдаться ему? Неужели он просит так много?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
Воздух в комнате вдруг стал осязаемым. Теплым и влажным, с мускусным благоуханием. Они словно оказались в только им видимом кольце тропических цветов, источающих этот пряный запах, круживший им головы.
Она осторожно погладила его губы.
– Я люблю тебя, Билли, – прошептал он.
– Если бы я могла сказать, как я люблю тебя! – прошептала она одними губами. Ее голова лежала у него на груди, и она слышала, как учащенно бьется его сердце… как пульсирует кровь в его теле. Казалось, она стала способной чувствовать каждой клеточкой.
– Билли, моя Билли…
Обняв его, она посмотрела ему прямо в глаза и в зрачках увидела свое отражение.
– Мой док, – прошептала она, не веря в происходящее чудо.
Он наклонился, чтобы поцеловать ее, и отражение стало еще больше; ее губы с готовностью раскрылись.
Этот поцелуй был долгим и сказал обоим многое. В нем были вожделение и страсть, еще больше накалившие ее чувства. С жадным наслаждением язык впитывал приятную влажность его рта, наполняя ее каким-то ненасытным восторгом! Через одежду она почувствовала, как реагирует его тело, становясь напряженным и настойчивым.
У нее перехватило дыхание, и по телу пробежала дрожь, она закрыла глаза и еще теснее прижалась к нему.
От переполнявших ее чувств сердце готово было выскочить из груди. О, Боже! Какое изумительное ощущение! Как она любила его, и как он был нужен ей! Как…
Но вдруг в этот теплый поток, который уже закружил ее, вторглось другое. Немые вспышки прошлого, пробившиеся из глубин подсознания, закрыли все остальное.
Ей даже показалось, что она чувствует чужие, грубые руки, как когти, впивающиеся в тело…
Ощущение было настолько реальным, что у нее перехватило дыхание и она невольно дернулась.
Билли Дон стиснула зубы, не сознавая, что до крови прикусила губу Дункану. Она даже не слышала, как он вскрикнул. Образы прошлого, трассирующими пулями проносясь в сознании, не отпускали ее.
Бесчисленные руки… они тянутся к ней… жадно рвут тело…
… Большое потное плечо резко давит на лицо; толстые волосатые руки сжимают горло, душат, упираются в живот…
… Она задыхается..
… Она бессильна…
…А затем, грязные и потные, они один за другим, как животные, наваливаются на нее, словно разрывая на части, и она кричит…
Билли оцепенела, потеряв ощущение реальности. Ей стало трудно дышать. Воздух в комнате наполнился тяжелым запахом пива и потных немытых тел.
Она открыла глаза и, пытаясь оттолкнуть Дункана, начала колотить его по груди, по плечам… На лице застыл ужас.
– Нет! – пронзительно кричала она. – Нет! Пожалуйста… не надо! НЕ НАДО!
– Билли! – Его голос, мягкий, но настойчивый, пытался пробиться к ней. – Билли! – Несмотря на удары, он даже не старался удержать ее, просто прижал еще крепче. – Ради Бога, Билли! Это я! Дункан!
Дункан.
Док.
Ее док.
Руки застыли в воздухе, и выражение лица постепенно изменилось. Она нахмурилась.
– Док?..
– Да, это я. – Он старался говорить легко и весело. – Конечно, я, здесь больше никого нет.
От боли у него сжалось сердце, когда он увидел, с каким облегчением она взглянула на него. Ужас, исказивший ее лицо, прошел, и она тихо заплакала.
– Билли, – чуть слышно произнес он.
– Прости меня, – пролепетала она сквозь слезы. – О док, прости меня! – Она прижалась к нему и спрятала лицо у него на груди. – Просто с тех пор…
– Все хорошо, – шептал он, ласково гладя ее по голове. – Я понимаю. Тебе не за что извиняться.
Подняв голову, она посмотрела ему в глаза.
– Но я прошу прощения! – Щеки были мокрые от слез. – Разве ты не понимаешь? Я же люблю тебя! И я хочу быть твоей! Я хочу, чтобы у нас было все, что…
– Знаю, – нежно улыбнулся он.
– Меньше всего на свете я хочу разочаровать тебя. И ты это знаешь, док!
Он смотрел на нее. Все внутри переворачивалось от боли, словно он сам испытал те мучения, через которые пришлось пройти ей.
– Билли, пойми, что бы ты ни делала, ничто и никогда не заставит меня разлюбить тебя.
Она продолжала молча смотреть на него.
– Ты пережила ужасную травму, и физическую и моральную, а на выздоровление требуется время. То, что ты выстрадала, нельзя забыть просто так, это быстро не проходит. Может быть, для тебя – я известный косметолог, но я еще просто врач. – Его голос звучал хрипло, а глаза были полны понимания. – Я знаю, что это такое.
– Да, но ведь прошло уже столько времени… и мы никогда… – Она беспомощно развела руками.
– Забудь. Это может подождать. Со временем у нас все будет. Я знаю.
Он ободряюще улыбнулся, не подав виду, каких усилий ему стоило унять бешено колотящееся сердце и разгоревшуюся страсть. Обнял ее за плечи.
– И потом, почему бы не подождать еще немного? Когда любишь, время не имеет значения, разве ты не знала?
52
Они долго сидели молча, каждый думал о своем, но мысленно они рвались друг к другу. Его добрые слова, понимание частично сняли душевное напряжение, на губах появилась слабая улыбка.
– Ты говорил, как психиатр, – прервала молчание Билли.
– Ну что ж, буду считать это комплиментом. – Внимательно посмотрев на ее залитое слезами лицо, он нахмурился.
– Что такое? – забеспокоилась Билли.
– С этими слезами надо что-то делать.
– Господи, я, наверное, ужасно выгляжу! – И она потянулась за носовым платком.
– Не надо! – Он мягко взял ее за руки. – Позволь мне.
Он наклонился к ней и, едва дотрагиваясь губами, стал нежно целовать ее щеки и глаза.
Прикосновение губ снова вызвало приятную дрожь.
– Ну вот, теперь намного лучше.
В глазах больше не было страха, но от такой нежности у нее опять навернулись слезы. Она до конца никак не могла поверить, что ее док, такой чуткий и необыкновенный, – это реальность!
Внезапная горечь заставила ее горло сжаться: ее прошлые отношения с мужчинами вряд ли вызывали радостные воспоминания. Сначала был брат Дэн, потом она чуть не попала в лапы этого сутенера на автовокзале, и, наконец, Змей… она была его подружкой и послушной бессловесной вещью… Змей, который швырнул ее насильникам.
Она опять напряглась. „Перестань думать об этом подонке! – приказала она себе. – Не позволяй ему и его бандитам разрушить твое счастье, твое и дока. Ты не можешь вечно оставаться бесчувственной. Как долго ты еще будешь заставлять его ждать?"
Но сама мысль добровольно отдаться мужчине, даже тому, кого любишь больше жизни, вызывала в ней физическое отвращение. Она уже чувствовала все признаки. Тошнота. Головокружение. Пот и паника.
Секса она боялась больше всего.
Ей хотелось ответить на его любовь. Ну почему я не могу отдаться ему? Неужели он просит так много?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139