Кармен повесила трубку и зло посмотрела на телефон. Она почему-то не могла избавиться от ощущения, что над ней посмеиваются.
Кармен решила дать диспетчеру ровно десять минут, а потом надавить снова.
Ночь была прохладной, и с океана дул свежий соленый ветер. Выйдя за дверь, Эдвина тотчас ощутила на лице уколы маленьких твердых песчинок, поднимаемых порывами ветра с окружающих дюн. Высоко над головой, временами закрывая звезды, проносились рваные облака. По обеим сторонам дорожки, вдоль которой стояли фонари, шумели деревья.
С минуту, собираясь с духом, Эдвина оглядывалась по сторонам. Дополнительное скрытое освещение производило довольно неприятный эффект. Все вокруг выглядело желтовато-зеленым и каким-то нереальным и походило скорее на сцену, нежели, как предполагалось, на залитую лунным светом лужайку. Во всяком случае, сочетание яркого света и длинных теней, отбрасываемых деревьями, придавало всему окружению зловещую таинственность. Даже при полной темноте не возникло бы такого ощущения страха.
Вдруг в кустах справа от нее громко хрустнула ветка. Она резко обернулась. Кто это может быть? Зверек? Или человек?
– Кто здесь? – крикнула она.
Ни звука в ответ. Только вздохи ветра, шум кустов и приглушенный грохот прибоя. Ей показалось или нет? Она пошла по дорожке.
Не успев пройти и нескольких метров, она услышала, как позади нее со стуком захлопнулась входная дверь. Через секунду погасло наружное освещение.
70
23 часа 46 минут
Рассекая прохладный ночной воздух и не снижая скорости, угнанный „харлей" резко свернул с основного шоссе на боковую дорогу. Под хромированным мотоциклетным шлемом, напоминающим каски времен кайзера Вильгельма, поблескивали глаза Змея.
Уже скоро. Каких-нибудь шесть – восемь километров – и он будет на месте, черт возьми. Вперед!
Съезжая с магистрального шоссе, он расхохотался во все горло и на полную вывернул газ. Мотор взревел еще сильнее, стрелки тахометра и спидометра резко качнулись вправо. Машина рванулась вперед, и в лицо, словно невидимый жесткий кулак, ударил ветер.
Жить, чтобы мчаться, и мчаться, чтобы жить, – вот мой лозунг, браток. Все просто.
Свет фары прорезал темноту. По обеим сторонам двухрядного шоссе, вдалеке от проезжей части, утопали в зелени огромные, залитые светом дома. Таких он еще никогда не видел.
Кто бы мог подумать? Он, Воин Сатаны – здесь, где живут эти богатые засранцы. Все правильно!
На расстилавшемся перед ним прямом участке дороги он заметил, как дальний свет идущей навстречу машины переключился на ближний и затем опять на дальний, подавая ему сигнал тоже переключиться на ближний.
Усмехнувшись, он лишь прищурил глаза. Пошел ты!
Фары приближающейся машины снова мигнули.
– Ну ладно, мать твою, – прошипел Змей. – Наезжаешь на меня? Посмотрим, как ты сейчас обделаешься! – И, резко выехав на встречную полосу, продолжал мчаться вперед, не снижая скорости.
Расстояние между ними стремительно сокращалось; в свете его фары казалось, будто он летит навстречу двум ослепительным солнцам со сверхзвуковой скоростью. Раздался гудок, и в последнюю секунду машина резко вильнула в сторону.
Змей успел заметить перекошенное от ужаса белое лицо, и „сааб" пронесся мимо, обдав его теплым потоком воздуха.
Он опять ухмыльнулся и направил „харлей" на свою полосу. Все правильно! Он хозяин дороги. Этот подрагивающий под ним, словно хищный зверь, „харлей" и он – одно целое.
Приближался Саутгемптон. Дома уже стояли плотнее; затем, вытянувшись в ряд по обеим сторонам ярко освещенной улицы, появились дорогие магазины. Мощный мотор в 1200 кубических сантиметров разорвал тишину.
Он почти у цели. В пропитанном морской солью воздухе ему мерещился ее запах.
В ушах, словно скандировали тысячи голосов, звучало:
Шерл. Шерл. Шерл. Шерл…
Сейчас он покажет ей, кто хозяин.
Да, надо ее немного проучить.
Никто, никто, черт возьми, не переходил ему дорогу.
Он кипел от ярости.
За этой чертовой сучкой должок.
23 часа 48 минут
Сидя в патрульной машине, припаркованной у съезда на Сэйвилль с лонг-айлендского скоростного шоссе, двое дежурных дорожной патрульной службы неторопливо пили горячий кофе.
– Сегодня ночью никакого движения, – заметил сидящий за рулем, подливая себе в стаканчик из термоса. – Не понимаю, зачем надо включать спидган в такой час.
– Да все из-за жалоб на рокеров; – напарник подул на кофе. – Вот детишки, черт бы их подрал.
Неожиданно в темноте ослепительно мелькнули фары, и мимо пулей пронеслась машина; красные задние фонари растаяли почти мгновенно.
– Черт! – воскликнул сидящий за рулем и выпрямился. – Что такое? – И он повернулся к напарнику, хлопая широко раскрытыми глазами.
– Не знаю, но посмотри на радар! У этого мерзавца скорость 250 километров! Вот это маши-ина!
Водитель включил сирену и мигалку, и темнота осветилась красно-синими вспышками.
– Ты никогда не догонишь его на этом катафалке, – махнул рукой напарник.
– Да что ты говоришь? Ставлю десять долларов, что догоню, если ты перестанешь ковырять в заднице и нажмешь кнопку рации. Наш радар сможет его держать еще километров пятнадцать.
Они выкинули стаканчики с кофе, и машина, взвизгнув тормозами, рванулась в погоню.
23 часа 49 минут
Отбросив всякую осторожность, Дункан Купер вдавил педаль газа в пол, и „феррари" летел стрелой. Его мысли были настолько сосредоточены на одном, что он даже не услышал сигнал бортового антирадара. Его мучил страх: Билли в опасности. Что еще может означать „мертвый" телефон?
– Я сейчас приеду, Билли! – произнес он, словно она могла его услышать. Мысленно он уже был с ней.
– Все будет хорошо, детка! Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось!
Дункан взглянул на светящийся спидометр и часы. Он проехал уже больше девяноста километров, оставалось еще столько же. Если повезет, то меньше чем через двадцать минут он будет в Саутгемптоне.
Двадцать самых долгих минут в его жизни. Нарушая все ограничения скорости и побив все известные ему рекорды на шоссе между Манхэттеном и Саутгемптоном.
В зеркальце, далеко позади, он заметил вспышки красно-синих огоньков.
– Ну давай, служивый, попробуй! – пробормотал он и еще сильнее стиснул зубы. – Эту крошку тебе не догнать!
23 часа 59 минут
Фред Кочина гнал свой „додж" по лонг-айлендскому скоростному шоссе, когда у него спустила правая задняя шина. И он ничего не мог сделать. Подрулив к обочине и остановившись, он со злостью ударил кулаком по баранке. Вот черт! Именно сейчас она лопнула! А он еще не выехал из Куинса. Чтобы добраться до Саутгемптона, ему потребовался бы час с четвертью даже в такой поздний час, когда шоссе совершенно свободно, и это при том, что он выжмет все из своего паршивого „доджа".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139