Он сознавал, что она разговаривает с ним так, как если бы он был ее ближайшей подружкой. Под платьем, которое она аккуратно накрыла салфеткой, явно нарастало возбуждение.
Покончив с косметикой, она сначала искусно причесала и распушила парик с невероятно похожими на настоящие длинными волосами и подвела Мосби к овальному зеркалу, висевшему на стене рядом с гардеробом.
Он был в восторге, но опасался, что слишком скоро достигнет оргазма. Она открыла ту женщину, которая в его грезах жила внутри него.
Мосби заставил себя сдержаться. Он не хотел, чтобы спектакль окончился так скоро.
Весь тот памятный вечер они провели как две неразлучные подруги: пили вино, слушали Вивальди, разговаривали о вещах, которые могут обсуждать только женщины, – о своих чувствах, мечтах.
Потом она, совершенно неожиданно, предложила ему совершить нечто столь невероятное, столь поразительное, столь невообразимое, что лорда Мосби мгновенно охватила неудержимая дрожь.
– Я не могу, я не могу, – воскликнул он срывающимся голосом.
– Да нет же, Дафна, ты можешь, можешь, дорогая.
Она подошла к гардеробу, сняла с вешалки приглянувшуюся ей накидку и набросила на его голые плечи.
– Это будет так восхитительно.
– Пожалуйста, не надо, – попросил он.
Его трясло, как в ознобе. Она не обращала на это внимания.
– Сегодня просто немного пройдемся по парку. Если ты будешь хорошо себя вести, то в следующий раз можно посидеть в пабе, что на углу. Устроимся в глубине, там, где темно. Идем же. Тебе понравится, вот увидишь.
– Прекрати! – срывая со своих плеч накидку, почти завопил он, уже не фальцетом, которым говорил весь их театральный вечер. – И никогда больше не предлагай мне ничего подобного. Теперь ты все испортила.
Он задел ее самолюбие. Она не понимала, что его страх и страдание были обусловлены не боязнью разоблачения, а его непреодолимым эротическим желанием сделать именно то, что она с такой небрежностью предложила. Появиться на людях в обличье женщины было одним из наиболее страстных вожделений его жизни.
Выражение лица девушки заставило его осознать, как грубо он с нею обошелся. Они так замечательно провели время, она была такой нежной.
– О, моя дорогая, – ласково произнес он, беря ее за руку, – пожалуйста, прости меня. Ты не понимаешь.
Мишель опустилась на пол и склонила свою голову ему на колени.
– Нет, Дафна, я понимаю. Просто заговорила об этом слишком рано, – нежно проворковала она. – Наверное, лучше было предложить тебе что-нибудь более скромное, что ты без усилий могла бы сделать уже сегодня и что будем знать только мы с тобой.
Начиная с того вечера лорд Мосби стал носить под своей одеждой женское нижнее белье. Поскольку наваждение по-прежнему преследовало его, ни на миг не отпускало и чувство вины.
Если бы он – подобно мадам Клео – взялся составлять хронику своей жизни, то 1987 год он отметил бы как исток своего возрождения, начало жизни, свободной от бесов. Произошло это звездной ночью в Валь де Луар под сводами дворца влиятельного французского барона. Едва успев поднести к губам бокал, он вдруг услышал нежный женский голос за его спиной. Он обернулся и увидел очень красивую блондинку с огромными выразительными голубыми глазами. Лорд узнал в ней одну из дам, которых барон привез для развлечения своих гостей, – девушку мадам Клео.
Позже, когда они остались одни в его комнате, она смотрела, как он раздевается. Он был готов к тому, что она выкажет робко обозначенную неприязнь или естественное изумление, когда увидит, что он носит под смокингом. Ничего подобного. Когда он начал расстегивать свою шелковую рубашку и под ней показался алый лифчик, Сью-Би подошла к нему.
– Позволь мне, – ласково сказала она и деликатно помогла ему снять рубашку.
К следующему утру все девушки исчезли, но она, к его изумлению, согласилась совершить с ним днем прогулку на лошадях. Потом они возвратились во дворец, прошли к нему в комнату и провели вторую половину дня в эротическом тумане, в исчерпывающей полноте превращая в реальность его фантазии.
Никто не доставлял ему такой радости и такого облегчения. В первый раз в жизни он влюбился. Он просил ее остаться с ним, предлагая все, что она соизволит пожелать, но она не согласилась что-либо принять, сказав, что у нее только одно желание – быть с ним ровно столько, сколько он хочет ее.
Следующая неделя, которую они провели вместе в Париже, снимая номер в «Крийоне», была самой пьянящей порой всей его жизни. Днем они занимались любовью и спали. Ночью гуляли по улицам на Левом берегу, обедали в дешевых кафе и танцевали вдвоем в странных полутемных клубах, где две женщины, во всяком случае два человека, которые вроде бы были женщинами, могли, обнявшись, танцевать до зари. В их последний день она назвала ему свое настоящее имя, и только потому, что он умолял ее уйти от мадам Клео и жить с ним, пока он не разведется с женой.
Сюзанна Беатриче Слайд. Его милая Сью-Би. Человек, во власть которому он отдал свою жизнь. Жизнь, которая без нее была бы пуста и бессмысленна. Самое малое, что он обязан был сделать для нее, это обеспечить забвение ее прошлого. И невозможно было выполнить этот долг лучше, чем держать под контролем все, что может рассказать о ее прошлом мадам Клео.
4
Питер на несколько минут опаздывал на ленч с Федалией. Ожидая увидеть счастливое лицо, он скользнул взглядом по обитой красной кожей скамье в «Рашен ти рум», с удивлением обнаруживая, что Федалия с суровым видом смотрит в бокал с вином, явно чем-то омраченная.
Он так и сяк вертел головой, стараясь заглянуть в ее скрытое полумраком лицо, чтобы определить его выражение.
– С тобой все в порядке? – спросил он самым деликатным тоном.
– Нет, – ответила она, не поднимая головы.
– Что случилось? – спросил он, – ведь я твой центр по урегулированию кризисных ситуаций.Отчего ты мне не позвонила?
Она медленно подняла на него глаза:
– Кризис только что зародился.
Федалия повела взглядом вокруг себя, словно хотела убедиться, что ее слова никем не будут услышаны.
– Скажи, Питер, ты умеешь хранить тайны?
– Ты же знаешь, что умею, Фидл.
– Ладно. Я сгораю от нетерпения сообщить тебе одну новость. Только обещай мне никому не говорить, от кого ее услышал.
– Обещаю, – небрежно заверил Питер, поднимая вверх открытую ладонь.
– Сегодня утром мне звонила Венди Клэруайн. У нее есть проект. Пока он держится под большим секретом. Она сообщила мне о нем фрагментарно, да и то только потому, что мы будем публиковать выдержки.
– Может, не стоит посвящать меня, Фидл, – сказал Питер, потом широко улыбнулся. – Хотя если честно, то очень бы хотелось, чтобы ты все-таки ввела меня в курс.
Она подалась вперед, насколько это позволяла ее пухлая грудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Покончив с косметикой, она сначала искусно причесала и распушила парик с невероятно похожими на настоящие длинными волосами и подвела Мосби к овальному зеркалу, висевшему на стене рядом с гардеробом.
Он был в восторге, но опасался, что слишком скоро достигнет оргазма. Она открыла ту женщину, которая в его грезах жила внутри него.
Мосби заставил себя сдержаться. Он не хотел, чтобы спектакль окончился так скоро.
Весь тот памятный вечер они провели как две неразлучные подруги: пили вино, слушали Вивальди, разговаривали о вещах, которые могут обсуждать только женщины, – о своих чувствах, мечтах.
Потом она, совершенно неожиданно, предложила ему совершить нечто столь невероятное, столь поразительное, столь невообразимое, что лорда Мосби мгновенно охватила неудержимая дрожь.
– Я не могу, я не могу, – воскликнул он срывающимся голосом.
– Да нет же, Дафна, ты можешь, можешь, дорогая.
Она подошла к гардеробу, сняла с вешалки приглянувшуюся ей накидку и набросила на его голые плечи.
– Это будет так восхитительно.
– Пожалуйста, не надо, – попросил он.
Его трясло, как в ознобе. Она не обращала на это внимания.
– Сегодня просто немного пройдемся по парку. Если ты будешь хорошо себя вести, то в следующий раз можно посидеть в пабе, что на углу. Устроимся в глубине, там, где темно. Идем же. Тебе понравится, вот увидишь.
– Прекрати! – срывая со своих плеч накидку, почти завопил он, уже не фальцетом, которым говорил весь их театральный вечер. – И никогда больше не предлагай мне ничего подобного. Теперь ты все испортила.
Он задел ее самолюбие. Она не понимала, что его страх и страдание были обусловлены не боязнью разоблачения, а его непреодолимым эротическим желанием сделать именно то, что она с такой небрежностью предложила. Появиться на людях в обличье женщины было одним из наиболее страстных вожделений его жизни.
Выражение лица девушки заставило его осознать, как грубо он с нею обошелся. Они так замечательно провели время, она была такой нежной.
– О, моя дорогая, – ласково произнес он, беря ее за руку, – пожалуйста, прости меня. Ты не понимаешь.
Мишель опустилась на пол и склонила свою голову ему на колени.
– Нет, Дафна, я понимаю. Просто заговорила об этом слишком рано, – нежно проворковала она. – Наверное, лучше было предложить тебе что-нибудь более скромное, что ты без усилий могла бы сделать уже сегодня и что будем знать только мы с тобой.
Начиная с того вечера лорд Мосби стал носить под своей одеждой женское нижнее белье. Поскольку наваждение по-прежнему преследовало его, ни на миг не отпускало и чувство вины.
Если бы он – подобно мадам Клео – взялся составлять хронику своей жизни, то 1987 год он отметил бы как исток своего возрождения, начало жизни, свободной от бесов. Произошло это звездной ночью в Валь де Луар под сводами дворца влиятельного французского барона. Едва успев поднести к губам бокал, он вдруг услышал нежный женский голос за его спиной. Он обернулся и увидел очень красивую блондинку с огромными выразительными голубыми глазами. Лорд узнал в ней одну из дам, которых барон привез для развлечения своих гостей, – девушку мадам Клео.
Позже, когда они остались одни в его комнате, она смотрела, как он раздевается. Он был готов к тому, что она выкажет робко обозначенную неприязнь или естественное изумление, когда увидит, что он носит под смокингом. Ничего подобного. Когда он начал расстегивать свою шелковую рубашку и под ней показался алый лифчик, Сью-Би подошла к нему.
– Позволь мне, – ласково сказала она и деликатно помогла ему снять рубашку.
К следующему утру все девушки исчезли, но она, к его изумлению, согласилась совершить с ним днем прогулку на лошадях. Потом они возвратились во дворец, прошли к нему в комнату и провели вторую половину дня в эротическом тумане, в исчерпывающей полноте превращая в реальность его фантазии.
Никто не доставлял ему такой радости и такого облегчения. В первый раз в жизни он влюбился. Он просил ее остаться с ним, предлагая все, что она соизволит пожелать, но она не согласилась что-либо принять, сказав, что у нее только одно желание – быть с ним ровно столько, сколько он хочет ее.
Следующая неделя, которую они провели вместе в Париже, снимая номер в «Крийоне», была самой пьянящей порой всей его жизни. Днем они занимались любовью и спали. Ночью гуляли по улицам на Левом берегу, обедали в дешевых кафе и танцевали вдвоем в странных полутемных клубах, где две женщины, во всяком случае два человека, которые вроде бы были женщинами, могли, обнявшись, танцевать до зари. В их последний день она назвала ему свое настоящее имя, и только потому, что он умолял ее уйти от мадам Клео и жить с ним, пока он не разведется с женой.
Сюзанна Беатриче Слайд. Его милая Сью-Би. Человек, во власть которому он отдал свою жизнь. Жизнь, которая без нее была бы пуста и бессмысленна. Самое малое, что он обязан был сделать для нее, это обеспечить забвение ее прошлого. И невозможно было выполнить этот долг лучше, чем держать под контролем все, что может рассказать о ее прошлом мадам Клео.
4
Питер на несколько минут опаздывал на ленч с Федалией. Ожидая увидеть счастливое лицо, он скользнул взглядом по обитой красной кожей скамье в «Рашен ти рум», с удивлением обнаруживая, что Федалия с суровым видом смотрит в бокал с вином, явно чем-то омраченная.
Он так и сяк вертел головой, стараясь заглянуть в ее скрытое полумраком лицо, чтобы определить его выражение.
– С тобой все в порядке? – спросил он самым деликатным тоном.
– Нет, – ответила она, не поднимая головы.
– Что случилось? – спросил он, – ведь я твой центр по урегулированию кризисных ситуаций.Отчего ты мне не позвонила?
Она медленно подняла на него глаза:
– Кризис только что зародился.
Федалия повела взглядом вокруг себя, словно хотела убедиться, что ее слова никем не будут услышаны.
– Скажи, Питер, ты умеешь хранить тайны?
– Ты же знаешь, что умею, Фидл.
– Ладно. Я сгораю от нетерпения сообщить тебе одну новость. Только обещай мне никому не говорить, от кого ее услышал.
– Обещаю, – небрежно заверил Питер, поднимая вверх открытую ладонь.
– Сегодня утром мне звонила Венди Клэруайн. У нее есть проект. Пока он держится под большим секретом. Она сообщила мне о нем фрагментарно, да и то только потому, что мы будем публиковать выдержки.
– Может, не стоит посвящать меня, Фидл, – сказал Питер, потом широко улыбнулся. – Хотя если честно, то очень бы хотелось, чтобы ты все-таки ввела меня в курс.
Она подалась вперед, насколько это позволяла ее пухлая грудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105