Он заключил сделку, но потом довольно сурово отругал Элеонор. И с тех пор при всяком удобном случае шутливо напоминал о ее промахе.
— Да, да, да. Но от того, кто хоть раз поступил легкомысленно, всегда можно ждать подвоха, — пошутил он. — Ладно, до встречи.
— До встречи, — ответила она и положила трубку.
«Роллс-ройс» плавно ехал по пустынному скоростному шоссе в ранний предрассветный час, и Элеонор Маршалл чувствовала, как на душе светлеет. Итак, Том Голдман в хорошем настроении. Значит, что бы сегодня ни произошло, она может быть уверена: неловкость, которую оба они испытали на приеме у Изабель, забыта. Может, ее стычка с Джейком Келлером сыграла свою роль. Но во всяком случае, если Том шутит, то все в порядке.
Элеонор посмотрелась в зеркальце в салоне машины.
Легкий румянец, губы, обведенные неярким карандашом, тени бледно-розового и песочно-золотистого цвета вокруг глаз. Вчера она рано заснула, выпив снотворное, поэтому глаза не покраснели и кожа не сморщилась, как обычно от недосыпания. И вообще она сегодня выглядела замечательно. От косметического мусса морщинки вокруг глаз и у рта стали менее заметны. Теперь она пользовалась самым последним достижением косметической индустрии — альфа-гидро-окси-увлажнителем. Слава Богу, наконец-то продукция для ухода за лицом стала давать результаты. Сегодня она может сойти за тридцатилетнюю. Иногда жизнь действительно хороша. Даже если она нелегкая.
Через двадцать минут они подъехали к взлетно-посадочной полосе Голдман был уже там и ждал ее.
— Портфель при тебе? Хорошо. Пошли.
Элеонор поблагодарила шофера, взяла у него портфель и сумку и стала подниматься вслед за боссом по трапу.
— Я думал, ты никогда не приедешь, — проворчал Голдман, когда они пристегивали ремни, готовясь к взлету. — Я заждался на холоде. Казалось, простоял там целую вечность.
Она посмотрела на часы:
— Том, я приехала даже на пять минут раньше.
Он отмахнулся; самолет уже катил по взлетно-посадочной полосе.
— Элеонор, я слишком занят. Не беспокой меня всякой чепухой.
Когда самолет набрал высоту, Элеонор встала с места и принялась осматриваться. Это был «Гольфстрим — 4'„. Серьезный самолет, не то что „Астра“ или „Лиар“, на которых летали простые мультимиллионеры. Она знала еще только одного человека, который мог позволить себе «Гольфстрим — 4“.
— Впечатляет, да?
Голдман поднялся, подошел к ней, встал рядом, рассматривая интерьер. Говард Торн отделал салон самолета темно-голубой кожей с золотистыми листочками. Стены обтянуты очень мягким материалом Здесь было все прекрасно и удобно: кожаные кресла, ванная, спальня и кухня.
— Этот малыш стоит двадцать пять миллионов долларов.
А его месячное содержание обходится в сотню тысяч, — объяснил Том. — Я знаю точно, читал в «Вэнити фэр».
Элеонор присвистнула.
— Да, черт побери, довольно дорогая игрушка.
Он кивнул.
— Иногда я думаю: в ту ли игру я играю?
— Я не вижу нигде логотипа компании, — сказала Элеонор, взглянув на молоденьких стюардесс в очень аккуратной сине-голубой форме без всяких значков. — Должна сказать, я удивлена. Не ожидала такого от Говарда Торна.
Голдман хихикнул, забавляясь.
— Да ты шутишь? Это же личный самолет Говарда. У «Кондор индастриз» еще два таких. Они в Далласе, рядом с их нефтяной компанией.
Они сели на низкий диван. Том выложил бумаги на стеклянный кофейный столик, и они углубились в цифры, а стюардессы между тем подавали завтрак. Чай с бергамотом из серебряного сервиза, бутерброды с копченой осетриной, горячие воздушные круассаны, поджаренные хлебцы с мармеладом и клубничным джемом. Элеонор отказалась от омлета, после которого принесли горячие блинчики с сиропом.
— Том, ты растолстеешь, — рассеянно предупредила его Элеонор, поскольку мысли были заняты предстоящим выступлением.
— Чепуха. — Голдман схватил ее за руку и прижал к своей белоснежной рубашке.
— Посмотри, это все мускулы. Чувствуешь?
Он прав, подумала Элеонор, ладонью почувствовав твердую как камень грудь. Он действительно очень мускулистый. Даже больше, чем Пол, несмотря на его диету и активные занятия физкультурой. Вдруг она ощутила прилив желания И быстро отдернула руку, опасаясь, как бы все это не зашло слишком далеко.
— Ну что ж, тебе не удастся сохранить форму, если будешь пичкать себя холестерином, — предупредила она, надеясь, что Том не заметит, как она порозовела.
Том хмыкнул, вонзил вилку во вкусный на вид ароматный омлет с сыром.
— Ты становишься похожей на Джордан, когда так говоришь, — сказал он.
Это не комплимент, подумала Элеонор.
— Может, вы хотите свежую клубнику и шампанское — , мадам? — спросила стюардесса, убирая не тронутую Элеонор тарелку. — У нас есть «Перье», «Боллинджер», «Кристл»…
— Нет, достаточно, — отказалась Элеонор.
Остальную часть полета она занималась выступлением.
Правление «Артемис» располагалось в нью-йоркском офисе студии, занимая два элегантных этажа по Мэдисон-авеню, номер один. Прямо в сердце района Флатирон.
Том и Элеонор почти не разговаривали по дороге туда, и чем ближе подступал час совещания, тем напряженнее становились. Голдман волновался, Элеонор это видела. Он снова и снова просматривал статистические данные, как какая-нибудь нервная домохозяйка, не уверенная, взяла ли с собой удостоверение личности, и каждые десять минут заглядывающая в сумочку — проверить.
«А почему Том так волнуется? — размышляла Элеонор, глядя на запруженное в час ленча шоссе — Он ветеран в этом деле и к тому же знает о планах японцев… А для меня это первое совещание такого уровня, я понятия не имею, что они могут мне предложить. Я еду совершенно вслепую.
Тому надо представить цифры. Хорошие, ясные. Совершенно реальные, которые бухгалтеры несколько месяцев готовили для него. А мне предстоит выступить с бодрыми уверениями, что фильм» Увидеть свет» понравится американской молодежи И мне нечем убедить их Все на эмоционально-ингуитивном уровне. Очень по-женски «.
Она пыталась сообразить, не кроется ли что-то за тревогой Тома.
— А кто выступает первым? — спросила она босса.
— Ты, — твердо заявил он.
— А, прекрасно, — пробормотала Элеонор, и в этот момент лимузин остановился.
Том открыл ей дверь.
— У тебя все получится замечательно.
В вестибюле они представились, и Том повел ее к дальнему лифту.
— Нам на самый верх, но этот лифт идет без остановок.
— Замечательно, — ответила Элеонор, расправляя юбку шелкового бледно-розового костюма от Диора.
— Ты нервничаешь, — заметил Голдман, поглядев на нее.
— Ты очень наблюдательный.
— Слушай, Элеонор, ты участвовала в дебатах в защиту Гарварда, когда тебе было двадцать лет.
Она пожала плечами.
— Между двадцатью и тридцатью восемью я не совершенствовалась в ораторском искусстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
— Да, да, да. Но от того, кто хоть раз поступил легкомысленно, всегда можно ждать подвоха, — пошутил он. — Ладно, до встречи.
— До встречи, — ответила она и положила трубку.
«Роллс-ройс» плавно ехал по пустынному скоростному шоссе в ранний предрассветный час, и Элеонор Маршалл чувствовала, как на душе светлеет. Итак, Том Голдман в хорошем настроении. Значит, что бы сегодня ни произошло, она может быть уверена: неловкость, которую оба они испытали на приеме у Изабель, забыта. Может, ее стычка с Джейком Келлером сыграла свою роль. Но во всяком случае, если Том шутит, то все в порядке.
Элеонор посмотрелась в зеркальце в салоне машины.
Легкий румянец, губы, обведенные неярким карандашом, тени бледно-розового и песочно-золотистого цвета вокруг глаз. Вчера она рано заснула, выпив снотворное, поэтому глаза не покраснели и кожа не сморщилась, как обычно от недосыпания. И вообще она сегодня выглядела замечательно. От косметического мусса морщинки вокруг глаз и у рта стали менее заметны. Теперь она пользовалась самым последним достижением косметической индустрии — альфа-гидро-окси-увлажнителем. Слава Богу, наконец-то продукция для ухода за лицом стала давать результаты. Сегодня она может сойти за тридцатилетнюю. Иногда жизнь действительно хороша. Даже если она нелегкая.
Через двадцать минут они подъехали к взлетно-посадочной полосе Голдман был уже там и ждал ее.
— Портфель при тебе? Хорошо. Пошли.
Элеонор поблагодарила шофера, взяла у него портфель и сумку и стала подниматься вслед за боссом по трапу.
— Я думал, ты никогда не приедешь, — проворчал Голдман, когда они пристегивали ремни, готовясь к взлету. — Я заждался на холоде. Казалось, простоял там целую вечность.
Она посмотрела на часы:
— Том, я приехала даже на пять минут раньше.
Он отмахнулся; самолет уже катил по взлетно-посадочной полосе.
— Элеонор, я слишком занят. Не беспокой меня всякой чепухой.
Когда самолет набрал высоту, Элеонор встала с места и принялась осматриваться. Это был «Гольфстрим — 4'„. Серьезный самолет, не то что „Астра“ или „Лиар“, на которых летали простые мультимиллионеры. Она знала еще только одного человека, который мог позволить себе «Гольфстрим — 4“.
— Впечатляет, да?
Голдман поднялся, подошел к ней, встал рядом, рассматривая интерьер. Говард Торн отделал салон самолета темно-голубой кожей с золотистыми листочками. Стены обтянуты очень мягким материалом Здесь было все прекрасно и удобно: кожаные кресла, ванная, спальня и кухня.
— Этот малыш стоит двадцать пять миллионов долларов.
А его месячное содержание обходится в сотню тысяч, — объяснил Том. — Я знаю точно, читал в «Вэнити фэр».
Элеонор присвистнула.
— Да, черт побери, довольно дорогая игрушка.
Он кивнул.
— Иногда я думаю: в ту ли игру я играю?
— Я не вижу нигде логотипа компании, — сказала Элеонор, взглянув на молоденьких стюардесс в очень аккуратной сине-голубой форме без всяких значков. — Должна сказать, я удивлена. Не ожидала такого от Говарда Торна.
Голдман хихикнул, забавляясь.
— Да ты шутишь? Это же личный самолет Говарда. У «Кондор индастриз» еще два таких. Они в Далласе, рядом с их нефтяной компанией.
Они сели на низкий диван. Том выложил бумаги на стеклянный кофейный столик, и они углубились в цифры, а стюардессы между тем подавали завтрак. Чай с бергамотом из серебряного сервиза, бутерброды с копченой осетриной, горячие воздушные круассаны, поджаренные хлебцы с мармеладом и клубничным джемом. Элеонор отказалась от омлета, после которого принесли горячие блинчики с сиропом.
— Том, ты растолстеешь, — рассеянно предупредила его Элеонор, поскольку мысли были заняты предстоящим выступлением.
— Чепуха. — Голдман схватил ее за руку и прижал к своей белоснежной рубашке.
— Посмотри, это все мускулы. Чувствуешь?
Он прав, подумала Элеонор, ладонью почувствовав твердую как камень грудь. Он действительно очень мускулистый. Даже больше, чем Пол, несмотря на его диету и активные занятия физкультурой. Вдруг она ощутила прилив желания И быстро отдернула руку, опасаясь, как бы все это не зашло слишком далеко.
— Ну что ж, тебе не удастся сохранить форму, если будешь пичкать себя холестерином, — предупредила она, надеясь, что Том не заметит, как она порозовела.
Том хмыкнул, вонзил вилку во вкусный на вид ароматный омлет с сыром.
— Ты становишься похожей на Джордан, когда так говоришь, — сказал он.
Это не комплимент, подумала Элеонор.
— Может, вы хотите свежую клубнику и шампанское — , мадам? — спросила стюардесса, убирая не тронутую Элеонор тарелку. — У нас есть «Перье», «Боллинджер», «Кристл»…
— Нет, достаточно, — отказалась Элеонор.
Остальную часть полета она занималась выступлением.
Правление «Артемис» располагалось в нью-йоркском офисе студии, занимая два элегантных этажа по Мэдисон-авеню, номер один. Прямо в сердце района Флатирон.
Том и Элеонор почти не разговаривали по дороге туда, и чем ближе подступал час совещания, тем напряженнее становились. Голдман волновался, Элеонор это видела. Он снова и снова просматривал статистические данные, как какая-нибудь нервная домохозяйка, не уверенная, взяла ли с собой удостоверение личности, и каждые десять минут заглядывающая в сумочку — проверить.
«А почему Том так волнуется? — размышляла Элеонор, глядя на запруженное в час ленча шоссе — Он ветеран в этом деле и к тому же знает о планах японцев… А для меня это первое совещание такого уровня, я понятия не имею, что они могут мне предложить. Я еду совершенно вслепую.
Тому надо представить цифры. Хорошие, ясные. Совершенно реальные, которые бухгалтеры несколько месяцев готовили для него. А мне предстоит выступить с бодрыми уверениями, что фильм» Увидеть свет» понравится американской молодежи И мне нечем убедить их Все на эмоционально-ингуитивном уровне. Очень по-женски «.
Она пыталась сообразить, не кроется ли что-то за тревогой Тома.
— А кто выступает первым? — спросила она босса.
— Ты, — твердо заявил он.
— А, прекрасно, — пробормотала Элеонор, и в этот момент лимузин остановился.
Том открыл ей дверь.
— У тебя все получится замечательно.
В вестибюле они представились, и Том повел ее к дальнему лифту.
— Нам на самый верх, но этот лифт идет без остановок.
— Замечательно, — ответила Элеонор, расправляя юбку шелкового бледно-розового костюма от Диора.
— Ты нервничаешь, — заметил Голдман, поглядев на нее.
— Ты очень наблюдательный.
— Слушай, Элеонор, ты участвовала в дебатах в защиту Гарварда, когда тебе было двадцать лет.
Она пожала плечами.
— Между двадцатью и тридцатью восемью я не совершенствовалась в ораторском искусстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118