Оно было пустым. Шеф сидел вместе с подчиненными за длинным столом красного дерева.
Неторопливой походкой Лайза направилась к этому креслу, ощущая убийственные взгляды своими широкими плечами, стройной спиной и достойным приза задом. По пути она обернулась и посмотрела на них через плечо; на ее лице сияла победная улыбка.
– Да, – задумчиво пробормотала она как бы про себя. – Думаю, не так уж и многих – я хочу сказать, за стенами этого кабинета, – такой весенний список заинтересует.
– Лайза, ради Бога, прекратите нести чепуху. Вы себя хорошо чувствуете?
Негодование было заметно и невооруженным взглядом. Чарльз Вилльерс довольно сильно вышел из себя.
– Хорошо ли? – переспросила Лайза, и в ее голосе звучало недоумение. – Могу вам сказать честно, уже много лет я не чувствовала себя так хорошо.
Она добралась до письменного стола – конечной точки своего маршрута. Небрежно плюхнувшись в кресло исполнительного директора отделения, Лайза ядовито добавила:
– Я полагаю, мне пойдет быть вдовой. Казалось, что после взрыва этой бомбы прошла вечность, прежде чем присутствовавшие пришли в себя. Сообщенное известие доходило до них постепенно. Надо отдать должное Чарльзу Вилльерсу, он понял все первым.
Его лицо начало белеть, а мысли помчались вперед слов, когда он произнес:
– Вы хотите сказать… Вернон…
– Умер, – бодро закончила за него Лайза. Она закинула ноги на безупречное кожаное покрытие стола. Чарльз Вилльерс его очень берег и никогда не клал на стол острые предметы. – Да, – повторила она задумчиво. – Мертвее не бывает. И его адвокаты сказали мне, что я – новый босс. Вот и все… и мне доставит величайшее удовольствие сообщить вам, дорогие мои, что вы все уволены.
Проговорив это, Лайза с огромным удовлетворением вздохнула и провела острым каблуком по безупречной до этого коже стола Чарльза Вилльерса, оставляя дорожку с рваными краями.
* * *
Казалось, целую вечность никто не подходил к телефону. Господи, лишь бы она была дома. Господи, лишь бы не успела подписать контракт с кем-нибудь другим. Энн Либерманн. Вспомнилось разочарование в ее глазах, когда Лайза сказала, что «Блэсс» не станет издавать ее «Большое яблоко», недоверие в этих же глазах, когда Лайза пыталась объяснить, что книга замечательная, но руководитель отделения компании так не считает. Большие карие глаза, которые зачаровали бы зрителей на литературных шоу по всей Америке и шикарно смотрелись бы на обложке журнала «Пипл». С таким автором, как Энн Либерманн, можно было продать больше книг, чем на белом свете произведено кирпичей.
Наконец в трубке послышался тихий голос:
– Энн Либерманн слушает.
– Это Лайза Блэсс из «Блэсс паблишинг».
– Здравствуйте.
Голос ее звучал безразлично.
– Послушайте, я перейду сразу к делу. У нас в компании «Блэсс» произошли изменения в руководстве, и я теперь могу предложить вам контракта вашу книгу.
Это еще возможно?
После долгой паузы последовало что-то похожее на вздох.
– Боюсь, я уже в каком-то смысле пообещала ее издательству «Мак-Иллан». Они, правда, пока еще не предложили мне контракт, но разговор о контракте был.
– Что бы вам ни предложили, я удвою сумму, а подписать контракт вы сможете через то время, за которое я доберусь на такси до вашего дома.
Энн Либерманн, чьи литературные герои были в высшей степени решительны, продемонстрировала, что материал для своих книг она черпает внутри себя.
– Я согласна, – сказала она, прежде чем Лайза закончила говорить.
– Не хотите ли вы заключить контракт на три книги с нашим нью-йоркским отделением, с правом издания по всему миру?
– Не подводит ли меня слух? – засмеялась Энн Либерманн. – Я вроде выпила только один джин с тоником.
– Будьте дома. Я выезжаю вместе с экземплярами контрактов, – сказала Лайза, бросая трубку.
Как обычно поют струны в сердце? Звенят. Именно. Они только что зазвенели. Одному только Богу известно, как они запоют, когда Энн Либерманн и издательство «Блэсс» займут верхние строчки в перечне бестселлеров «Нью-Йорк таймс».
Лайза достала из ящика стола образец контракта и несколько бланков издательства «Блэсс». Юристы смогут заняться этим позже. Пока же она хотела, чтобы хоть что-нибудь было подписано.
Секунду-другую она сидела неподвижно, пытаясь разобраться в нахлынувших мыслях. То, что доносилось из соседней комнаты, вполне могло быть плачем или взволнованными мужскими голосами. Еще бы! Разворошили осиное гнездо. Сейчас, в любую минуту, они могут с жужжанием броситься за ней, угрожая, осыпая лестью, выпрашивая милости, взывая к ее «здравому смыслу». Да, еще секунда – и вся эта пестрая команда будет ползать и пресмыкаться перед ней, пытаться лизнуть ее туфли в надежде уберечь свои квартиры, закладные, любовниц, дружков, жен, свое достоинство и пристрастия. Сначала это будет хор, затем пойдут сольные партии. За исключением немногих, все они будут стараться напрасно. А она, как Бог, будет играть их судьбами и наслаждаться каждой секундой своего властвования в отместку за пренебрежение и оскорбления в течение всех этих лет вынужденного подчинения крайнему самомнению и дилетантству, липкому лицемерию и непроходимой глупости. Но именно сейчас надо сделать еще один звонок. Она набрала номер справочной службы.
– «Пан Америкэн», пожалуйста, заказ авиабилетов, – проговорила она быстро.
Лайза Блэсс наконец могла отправиться домой.
* * *
Лайза вылетела из лифта, как человек-снаряд, которым выстреливали из пушки в старых цирках. Набранная скорость позволила ей без задержки пролететь через вращающиеся двери конторы компании «Блэсс паблишинг», что на Мэдисон-авеню, и секретарша, ответственная за прием посетителей, подпрыгнула так, словно в нее попала пуля.
На Лайзе были поношенные синие джинсы в обтяжку, футболка и длинная до пят соболья шуба с накладными карманами. Из-под джинсов выглядывали белые носки, исчезавшие в коричневых из крокодиловой кожи мокасинах. Волосы ее были откинуты назад, а весь ансамбль выдержан в самоуверенном европейском стиле. Лайза Блэсс наконец оказалась дома, и была уже не девочкой. Она выросла.
Секретарша сначала не узнала ее. Причинами того, что она вскочила со стула, были энергичность вторжения и неординарный вид вошедшей.
Потом до нее дошло, кто это, и она нервно затараторила:
– О, миссис Блэсс. Я вас не узнала. Мы вас ждали.
Как чудесно видеть вас снова. Мистер Каттинг отменил все намеченные на утро встречи, чтобы быть на месте, когда вы появитесь.
Лайза буквально рвалась вперед, словно на высокооктановом топливе, в предвкушении того, что ей предстоит сделать.
– Сделайте одолжение, – сказала она язвительно, – отмените еще и все встречи, запланированные им на вторую половину дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
Неторопливой походкой Лайза направилась к этому креслу, ощущая убийственные взгляды своими широкими плечами, стройной спиной и достойным приза задом. По пути она обернулась и посмотрела на них через плечо; на ее лице сияла победная улыбка.
– Да, – задумчиво пробормотала она как бы про себя. – Думаю, не так уж и многих – я хочу сказать, за стенами этого кабинета, – такой весенний список заинтересует.
– Лайза, ради Бога, прекратите нести чепуху. Вы себя хорошо чувствуете?
Негодование было заметно и невооруженным взглядом. Чарльз Вилльерс довольно сильно вышел из себя.
– Хорошо ли? – переспросила Лайза, и в ее голосе звучало недоумение. – Могу вам сказать честно, уже много лет я не чувствовала себя так хорошо.
Она добралась до письменного стола – конечной точки своего маршрута. Небрежно плюхнувшись в кресло исполнительного директора отделения, Лайза ядовито добавила:
– Я полагаю, мне пойдет быть вдовой. Казалось, что после взрыва этой бомбы прошла вечность, прежде чем присутствовавшие пришли в себя. Сообщенное известие доходило до них постепенно. Надо отдать должное Чарльзу Вилльерсу, он понял все первым.
Его лицо начало белеть, а мысли помчались вперед слов, когда он произнес:
– Вы хотите сказать… Вернон…
– Умер, – бодро закончила за него Лайза. Она закинула ноги на безупречное кожаное покрытие стола. Чарльз Вилльерс его очень берег и никогда не клал на стол острые предметы. – Да, – повторила она задумчиво. – Мертвее не бывает. И его адвокаты сказали мне, что я – новый босс. Вот и все… и мне доставит величайшее удовольствие сообщить вам, дорогие мои, что вы все уволены.
Проговорив это, Лайза с огромным удовлетворением вздохнула и провела острым каблуком по безупречной до этого коже стола Чарльза Вилльерса, оставляя дорожку с рваными краями.
* * *
Казалось, целую вечность никто не подходил к телефону. Господи, лишь бы она была дома. Господи, лишь бы не успела подписать контракт с кем-нибудь другим. Энн Либерманн. Вспомнилось разочарование в ее глазах, когда Лайза сказала, что «Блэсс» не станет издавать ее «Большое яблоко», недоверие в этих же глазах, когда Лайза пыталась объяснить, что книга замечательная, но руководитель отделения компании так не считает. Большие карие глаза, которые зачаровали бы зрителей на литературных шоу по всей Америке и шикарно смотрелись бы на обложке журнала «Пипл». С таким автором, как Энн Либерманн, можно было продать больше книг, чем на белом свете произведено кирпичей.
Наконец в трубке послышался тихий голос:
– Энн Либерманн слушает.
– Это Лайза Блэсс из «Блэсс паблишинг».
– Здравствуйте.
Голос ее звучал безразлично.
– Послушайте, я перейду сразу к делу. У нас в компании «Блэсс» произошли изменения в руководстве, и я теперь могу предложить вам контракта вашу книгу.
Это еще возможно?
После долгой паузы последовало что-то похожее на вздох.
– Боюсь, я уже в каком-то смысле пообещала ее издательству «Мак-Иллан». Они, правда, пока еще не предложили мне контракт, но разговор о контракте был.
– Что бы вам ни предложили, я удвою сумму, а подписать контракт вы сможете через то время, за которое я доберусь на такси до вашего дома.
Энн Либерманн, чьи литературные герои были в высшей степени решительны, продемонстрировала, что материал для своих книг она черпает внутри себя.
– Я согласна, – сказала она, прежде чем Лайза закончила говорить.
– Не хотите ли вы заключить контракт на три книги с нашим нью-йоркским отделением, с правом издания по всему миру?
– Не подводит ли меня слух? – засмеялась Энн Либерманн. – Я вроде выпила только один джин с тоником.
– Будьте дома. Я выезжаю вместе с экземплярами контрактов, – сказала Лайза, бросая трубку.
Как обычно поют струны в сердце? Звенят. Именно. Они только что зазвенели. Одному только Богу известно, как они запоют, когда Энн Либерманн и издательство «Блэсс» займут верхние строчки в перечне бестселлеров «Нью-Йорк таймс».
Лайза достала из ящика стола образец контракта и несколько бланков издательства «Блэсс». Юристы смогут заняться этим позже. Пока же она хотела, чтобы хоть что-нибудь было подписано.
Секунду-другую она сидела неподвижно, пытаясь разобраться в нахлынувших мыслях. То, что доносилось из соседней комнаты, вполне могло быть плачем или взволнованными мужскими голосами. Еще бы! Разворошили осиное гнездо. Сейчас, в любую минуту, они могут с жужжанием броситься за ней, угрожая, осыпая лестью, выпрашивая милости, взывая к ее «здравому смыслу». Да, еще секунда – и вся эта пестрая команда будет ползать и пресмыкаться перед ней, пытаться лизнуть ее туфли в надежде уберечь свои квартиры, закладные, любовниц, дружков, жен, свое достоинство и пристрастия. Сначала это будет хор, затем пойдут сольные партии. За исключением немногих, все они будут стараться напрасно. А она, как Бог, будет играть их судьбами и наслаждаться каждой секундой своего властвования в отместку за пренебрежение и оскорбления в течение всех этих лет вынужденного подчинения крайнему самомнению и дилетантству, липкому лицемерию и непроходимой глупости. Но именно сейчас надо сделать еще один звонок. Она набрала номер справочной службы.
– «Пан Америкэн», пожалуйста, заказ авиабилетов, – проговорила она быстро.
Лайза Блэсс наконец могла отправиться домой.
* * *
Лайза вылетела из лифта, как человек-снаряд, которым выстреливали из пушки в старых цирках. Набранная скорость позволила ей без задержки пролететь через вращающиеся двери конторы компании «Блэсс паблишинг», что на Мэдисон-авеню, и секретарша, ответственная за прием посетителей, подпрыгнула так, словно в нее попала пуля.
На Лайзе были поношенные синие джинсы в обтяжку, футболка и длинная до пят соболья шуба с накладными карманами. Из-под джинсов выглядывали белые носки, исчезавшие в коричневых из крокодиловой кожи мокасинах. Волосы ее были откинуты назад, а весь ансамбль выдержан в самоуверенном европейском стиле. Лайза Блэсс наконец оказалась дома, и была уже не девочкой. Она выросла.
Секретарша сначала не узнала ее. Причинами того, что она вскочила со стула, были энергичность вторжения и неординарный вид вошедшей.
Потом до нее дошло, кто это, и она нервно затараторила:
– О, миссис Блэсс. Я вас не узнала. Мы вас ждали.
Как чудесно видеть вас снова. Мистер Каттинг отменил все намеченные на утро встречи, чтобы быть на месте, когда вы появитесь.
Лайза буквально рвалась вперед, словно на высокооктановом топливе, в предвкушении того, что ей предстоит сделать.
– Сделайте одолжение, – сказала она язвительно, – отмените еще и все встречи, запланированные им на вторую половину дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129