Потом, мчась почти параллельно с бортом «Райвы», он снизил скорость и выиграл время, чтобы приветливо помахать рукой Джо Энн, прежде чем согнуть ноги для поворота.
Этот маневр Питер особенно любил. Вдавив лыжи под углом в воду, он ощутил под ступнями чудовищное давление, выталкивающее его наверх. От натяжения каната мускулы на предплечьях выгнулись стальными дугами, и на повороте из-под кромки лыж поднялся столб радостно бурлящей морской воды.
Теперь Питер несся перпендикулярно корме катера. Чтобы попасть на другую сторону, надо перепрыгнуть две дорожки кильватера. Он смутно различал длинные волосы жены, которые развевались в воздушном потоке, образованном мчащейся «Райвой».
Вот это и есть самое оно. Мужчина, идущий наперекор стихии, обладающий сноровкой и решимостью, чтобы выстоять, не согнувшись, в ситуации, когда все карты ложатся против него. В жизни Питера список достижений был невелик, но в этом деле он толк знал. Без сомнения. Это Джо Энн придумала отлично.
На секунду, пролетая сквозь наполненный солеными брызгами воздух, Питер позволил себе роскошь быстротечного сожаления. Он как-то не представлял себе Памелу Уитни в роли водителя неистовой колесницы, с которой так отлично справлялась Джо Энн. У Памелы есть другие достоинства, но в их число не входит управление катером для катания на водных лыжах. Тем не менее, похоже, что они с Джо Энн расстанутся друзьями. Может, он и кинет ей пару миллиончиков в знак старой дружбы. По крайней мере, это поможет Джо Энн не стать на панель, – хотя бы в буквальном смысле слова.
«Э, погоди-ка. Соредоточься. Чуть не проглядел этот поворот». Крутясь и изворачиваясь, как выпущенная на Четвертое июля ракета, «Райва» выписывала дикие узоры по всей поверхности моря. Питер внутренне улыбнулся. Молодец, старушка Джо Энн. Он восхищался в ней именно этим. Ничто не увлекало ее так, как соперничество. Ее умение управлять катером – против его умения держаться на лыжах. Самый лучший вариант. Питер сжал зубы и напряг мускулы для схватки.
Рот Джо Энн, обычно такой чувственный и полный, сейчас превратился в тонкую карандашную линию, проведенную поперек лица. Ее обычно сияющий взгляд стал холодным и мертвым, руки вцепились в обтянутый кожей штурвал. Джо Энн выворачивала глянцевое судно то в одну, то в другую сторону, взрывая и вспенивая спокойный океан; словно военно-морской Фантом, пойманный самонаводящейся ракетной системой, она пыталась найти совершенно непредсказуемый угол поворота, неожиданно и хитроумно изменить скорость.
Стараясь предугадать ее движения, Питер Дьюк мрачно следовал за катером. С течением времени мускулы его начали уставать от напряжения, а сознание не успевало координировать усилия тела. «Ну ладно, Джо Энн, достаточно. Хорошего понемножку. Не надо зарываться».
Однако катер не останавливался. Напротив, его рывки стали еще более неистовыми; он скакал и метался по поверхности моря в попытках избавиться от груза. Пока катер носился по океану, стремясь одолеть Питера Дьюка, тот упирался изо всех сил, как рыбак, который решил не упустить рекордный улов. И тут совершенно неожиданно все кончилось. Когда Питер вышел из поворота, она снова включила скорость и одновременно вывернула штурвал резко вправо. Гейм, сет и игра. Угрюмо приняв поражение – и с порядочным облегчением, – Питер Дьюк отдался на волю судьбы, описал изящную дугу в воздухе и шлепнулся лицом о голубую гладь.
Утерся. Так это называется у любителей серфинга. Ну а под водой было прохладно и тихо – приятный контраст с той борьбой, которая развернулась во время их пятнадцатиминутного соперничества. Питер Дьюк лениво всплыл на поверхность.
Когда он показался над водой, катер как раз завершал разворот и, вспенив на холостом ходу большими винтами море, опустил нос на воду. Теперь нос катера, находившийся в шестидесяти, может быть, в семидесяти футах, двинулся на Питера. Лежа на спине и тихонько болтая ногами в теплом океане, Питер обдумывал приветствие.
«Ты что там, угробить меня решила?» Да, это подойдет. Шутливая реакция на маленькую победу жены. Осталось тридцать футов. Джо Энн была совершенно не видна за неясными очертаниями носа катера, его V-образными, окантованными сталью, покатыми бортами из красного дерева.
«Осторожней, Джо Энн. Теперь переключи на нейтралку. Немного сверни в сторону, чтобы мне место осталось».
Питер Дьюк открыл рот:
– Ты что, угробить…
Моторы «Райвы» бешено заревели и ожили. Катер стрелой понесся на Питера. Времени, чтобы что-то предпринять, не было. Не было времени подумать. Сверкающее дерево с грохотом врезалось в его плечо, и от дикой боли после сокрушительного удара все внутри него, казалось, разорвалось. Он стал погружаться все глубже и глубже. На расстоянии доли секунды сверкающие, острые, как ножи, лопасти винтов работали в жадном предвкушении. Это было забавное чувство. Болтанка, словно ты едешь по ухабистой дороге. Никакой боли. Только странно гудело в голове, пока винты перемалывали его некогда столь складное тело, разбрызгивали кровь, расшвыривали ткани и внутренности по всему океану. А затем, действительно, все пропало, за исключением разве что едва заметного раздражения от бессмысленности всего этого, и Питер Дьюк пустился в незапланированное путешествие в вечность.
* * *
«Славьте Господа, ибо Он благ, ибо вовеки милость Его…»
Через черное кружево вуали Джо Энн могла удостовериться, что на похороны прибыл весь Палм-Бич. Ей еще не доводилось видеть храм Милосердия у Моря набитым до отказа. Такого не было ни на свадьбе Фиппсов, ни на зимних праздниках – никогда. Но разве они не обязаны были прийти? В конце концов, Дьюк – это Дьюк. Разумеется, на самом деле никто не любил Питера, разве что эта нелепая Памела Уитни, которую Джо Энн видела краешком глаза, – та «страдала, блюдя приличия», и от этого спина у нее была прямая, как у морского пехотинца на часах, а верхняя губа напряжена, как член у любителя серфинга в субботу вечером. Господи! Эта парочка стоила друг друга. Они могли всю оставшуюся жизнь проваляться в постели, взаимно забавляясь своими родословными. Время от времени она переворачивалась бы на спину и думала о высоком, а Питер бы мычал и стонал, лежа сверху и занимаясь производством очередного маленького Дьюка для «Светского календаря».
«…изводящие дела на больших водах…»
Джо Энн попросила именно этот псалом. Он сгодился для президента Кеннеди. Сгодится и для бедняжки Питера. Действительно, весьма подходящий псалом.
Она осмотрелась. Все идет отлично. Джекки Кеннеди. Убитая горем вдова. Джо Энн не нужно было оглядываться, чтобы понять, что за ее спиной в церкви нет ни одной пары сухих глаз.
«И веселятся, что они утихли, и Он приводит их к желаемой пристани…»
Прекрасно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
Этот маневр Питер особенно любил. Вдавив лыжи под углом в воду, он ощутил под ступнями чудовищное давление, выталкивающее его наверх. От натяжения каната мускулы на предплечьях выгнулись стальными дугами, и на повороте из-под кромки лыж поднялся столб радостно бурлящей морской воды.
Теперь Питер несся перпендикулярно корме катера. Чтобы попасть на другую сторону, надо перепрыгнуть две дорожки кильватера. Он смутно различал длинные волосы жены, которые развевались в воздушном потоке, образованном мчащейся «Райвой».
Вот это и есть самое оно. Мужчина, идущий наперекор стихии, обладающий сноровкой и решимостью, чтобы выстоять, не согнувшись, в ситуации, когда все карты ложатся против него. В жизни Питера список достижений был невелик, но в этом деле он толк знал. Без сомнения. Это Джо Энн придумала отлично.
На секунду, пролетая сквозь наполненный солеными брызгами воздух, Питер позволил себе роскошь быстротечного сожаления. Он как-то не представлял себе Памелу Уитни в роли водителя неистовой колесницы, с которой так отлично справлялась Джо Энн. У Памелы есть другие достоинства, но в их число не входит управление катером для катания на водных лыжах. Тем не менее, похоже, что они с Джо Энн расстанутся друзьями. Может, он и кинет ей пару миллиончиков в знак старой дружбы. По крайней мере, это поможет Джо Энн не стать на панель, – хотя бы в буквальном смысле слова.
«Э, погоди-ка. Соредоточься. Чуть не проглядел этот поворот». Крутясь и изворачиваясь, как выпущенная на Четвертое июля ракета, «Райва» выписывала дикие узоры по всей поверхности моря. Питер внутренне улыбнулся. Молодец, старушка Джо Энн. Он восхищался в ней именно этим. Ничто не увлекало ее так, как соперничество. Ее умение управлять катером – против его умения держаться на лыжах. Самый лучший вариант. Питер сжал зубы и напряг мускулы для схватки.
Рот Джо Энн, обычно такой чувственный и полный, сейчас превратился в тонкую карандашную линию, проведенную поперек лица. Ее обычно сияющий взгляд стал холодным и мертвым, руки вцепились в обтянутый кожей штурвал. Джо Энн выворачивала глянцевое судно то в одну, то в другую сторону, взрывая и вспенивая спокойный океан; словно военно-морской Фантом, пойманный самонаводящейся ракетной системой, она пыталась найти совершенно непредсказуемый угол поворота, неожиданно и хитроумно изменить скорость.
Стараясь предугадать ее движения, Питер Дьюк мрачно следовал за катером. С течением времени мускулы его начали уставать от напряжения, а сознание не успевало координировать усилия тела. «Ну ладно, Джо Энн, достаточно. Хорошего понемножку. Не надо зарываться».
Однако катер не останавливался. Напротив, его рывки стали еще более неистовыми; он скакал и метался по поверхности моря в попытках избавиться от груза. Пока катер носился по океану, стремясь одолеть Питера Дьюка, тот упирался изо всех сил, как рыбак, который решил не упустить рекордный улов. И тут совершенно неожиданно все кончилось. Когда Питер вышел из поворота, она снова включила скорость и одновременно вывернула штурвал резко вправо. Гейм, сет и игра. Угрюмо приняв поражение – и с порядочным облегчением, – Питер Дьюк отдался на волю судьбы, описал изящную дугу в воздухе и шлепнулся лицом о голубую гладь.
Утерся. Так это называется у любителей серфинга. Ну а под водой было прохладно и тихо – приятный контраст с той борьбой, которая развернулась во время их пятнадцатиминутного соперничества. Питер Дьюк лениво всплыл на поверхность.
Когда он показался над водой, катер как раз завершал разворот и, вспенив на холостом ходу большими винтами море, опустил нос на воду. Теперь нос катера, находившийся в шестидесяти, может быть, в семидесяти футах, двинулся на Питера. Лежа на спине и тихонько болтая ногами в теплом океане, Питер обдумывал приветствие.
«Ты что там, угробить меня решила?» Да, это подойдет. Шутливая реакция на маленькую победу жены. Осталось тридцать футов. Джо Энн была совершенно не видна за неясными очертаниями носа катера, его V-образными, окантованными сталью, покатыми бортами из красного дерева.
«Осторожней, Джо Энн. Теперь переключи на нейтралку. Немного сверни в сторону, чтобы мне место осталось».
Питер Дьюк открыл рот:
– Ты что, угробить…
Моторы «Райвы» бешено заревели и ожили. Катер стрелой понесся на Питера. Времени, чтобы что-то предпринять, не было. Не было времени подумать. Сверкающее дерево с грохотом врезалось в его плечо, и от дикой боли после сокрушительного удара все внутри него, казалось, разорвалось. Он стал погружаться все глубже и глубже. На расстоянии доли секунды сверкающие, острые, как ножи, лопасти винтов работали в жадном предвкушении. Это было забавное чувство. Болтанка, словно ты едешь по ухабистой дороге. Никакой боли. Только странно гудело в голове, пока винты перемалывали его некогда столь складное тело, разбрызгивали кровь, расшвыривали ткани и внутренности по всему океану. А затем, действительно, все пропало, за исключением разве что едва заметного раздражения от бессмысленности всего этого, и Питер Дьюк пустился в незапланированное путешествие в вечность.
* * *
«Славьте Господа, ибо Он благ, ибо вовеки милость Его…»
Через черное кружево вуали Джо Энн могла удостовериться, что на похороны прибыл весь Палм-Бич. Ей еще не доводилось видеть храм Милосердия у Моря набитым до отказа. Такого не было ни на свадьбе Фиппсов, ни на зимних праздниках – никогда. Но разве они не обязаны были прийти? В конце концов, Дьюк – это Дьюк. Разумеется, на самом деле никто не любил Питера, разве что эта нелепая Памела Уитни, которую Джо Энн видела краешком глаза, – та «страдала, блюдя приличия», и от этого спина у нее была прямая, как у морского пехотинца на часах, а верхняя губа напряжена, как член у любителя серфинга в субботу вечером. Господи! Эта парочка стоила друг друга. Они могли всю оставшуюся жизнь проваляться в постели, взаимно забавляясь своими родословными. Время от времени она переворачивалась бы на спину и думала о высоком, а Питер бы мычал и стонал, лежа сверху и занимаясь производством очередного маленького Дьюка для «Светского календаря».
«…изводящие дела на больших водах…»
Джо Энн попросила именно этот псалом. Он сгодился для президента Кеннеди. Сгодится и для бедняжки Питера. Действительно, весьма подходящий псалом.
Она осмотрелась. Все идет отлично. Джекки Кеннеди. Убитая горем вдова. Джо Энн не нужно было оглядываться, чтобы понять, что за ее спиной в церкви нет ни одной пары сухих глаз.
«И веселятся, что они утихли, и Он приводит их к желаемой пристани…»
Прекрасно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129