Самый низ долины находился во владении зажиточного населения. Там оседала самая богатая земля, смывавшаяся со склонов гор обильными весенними ливнями, чтобы попасть затем в сады богачей Уиннерроу, чтобы обеспечить плодоносной почвой тех, кто в ней меньше всех нуждается, чтобы цвели сады и цветники богатых и они могли окружать свои особняки красивейшими тюльпанами, нарциссами, ирисами, розами и прочими цветами, призванными подчеркнуть достоинства викторианских строений. Неудивительно, что городок назвали Уиннерроу. Удачливые люди городка жили на главной улице, а неудачники – в горах. В прежние времена владельцы угольных шахт, а также золотодобытчики, которые давно свернули свою деятельность, понастроили тут роскошные дома. Теперь в них жили владельцы текстильных фабрик и их управляющие.
Кэл не спеша ехал по главной улице Уиннерроу мимо окрашенных в пастельные цвета домов богачей и уступающих им размерами домов людей из среднего класса, тех, которые занимали руководящие должности на шахтах. Уиннерроу был также благословлен или проклят тем, что в нем находились прядильноткацкие фабрики, выпускавшие бельевую ткань, скатерти, толстые узорные покрывала, ковры и дорожки. Фабрики, где хлопковая пыль проникала в легкие рабочих, которые, как горняки, рано или поздно отхаркивали свои легкие с кашлем, и тем не менее никто никогда не пробовал судиться с хозяевами фабрик или шахт. Считалось, что это в порядке вещей и бороться с этим бесполезно. Нужно было зарабатывать на жизнь, а дальше – как повезет.
Предаваясь этим мыслям, я разглядывала красивые дома, которыми так восхищалась в детстве. В некотором смысле, надо признать, они и сейчас производили впечатление. «Ты смотри, какие террасы, – возникал в моей памяти голос Сары. – Нет, ты только посчитай по окнам этажи: первый, второй, третий. А башенки какие, гляди. На некоторых домах даже по две, по три, по четыре. А дома какие красивые – как на открытках!»
Я обернулась посмотреть, как там Китти. На этот раз ее глаза были открыты.
– Китти, ты как, нормально? Тебе что-нибудь нужно?
Она повела на меня своими бледными водянистыми глазами.
– Хочу домой.
– Ты почти дома, Китти, почти дома.
– Хочу домой, – повторила она как попугай, который знает только одну фразу.
Я в смятении отвернулась. Почему я ее по-прежнему боюсь?
Кэл притормозил и свернул на извилистую дорожку, которая вела к изящному особняку, выкрашенному в нежно-желтый цвет с белой отделкой по краям. Построенный где-то на рубеже века, этот похожий на узорчатый пряник величественный дом имел три этажа с открытыми верандами на первом и втором этажах и балкончиком на третьем, видимо, чердачном, этаже. Кэл пояснил, что веранды окружают дом с четырех сторон. Он остановил машину, вышел и открыл заднюю дверь. Подняв Китти с сиденья, он понес ее к ступенькам веранды, где в ожидании гостей молча собралось семейство Китти.
Почему они не поспешили навстречу дочери? Почему стояли кучкой и наблюдали, как Кэл нес ее на руках? Китти рассказывала мне, что они были рады, когда Китти убежала из дому и в возрасте тринадцати лет вышла замуж. «Они никогда меня не любили, никто», – вспомнила я слова Китти, которые она не раз повторяла. Судя по тому энтузиазму, с которым они встречали Китти, радости от ее приезда, тем более больной и беспомощной, никто не испытывал. Но разве я смогла бы упрекнуть их? Если она со мной выделывала такое, то почему она не могла так же вести себя и в отношении родных? С их стороны и так было довольно благородно согласиться вновь принять ее в свой дом, более чем благородно.
Я неподвижно сидела в машине, не испытывая желания расставаться с ее прохладой и уютом.
Кэл с Китти на руках преодолел пять широких ступенек веранды и остановился между двумя белыми балюстрадами. Семья молча разглядывала Китти, и тут я наконец решила, что Кэл нуждается в какой-то помощи, которую, похоже, никто, кроме меня, предложить ему не собирался.
Это было, как в том рассказе бабушки. Она говорила, что они с дедушкой молча встретили моего отца с молодой женой, которую он называл своим ангелом и которую они не приняли – поначалу. О, мама, какую же боль ты тогда перенесла! И как больно это может быть для Китти!
Я бросилась вдогонку, и тут же их взгляды обратились ко мне – не дружелюбные, но и не враждебные. Все четверо встречавших пристально наблюдали за происходящим, будто Кэл привез какого-то чужака. Было ясно, что им не хотелось принимать Китти, но все же они пошли на это и будут присматривать за ней – «пока это не закончится, так или иначе».
Крупная женщина, в которой обнаруживалось явное сходство с Китти, была, по-видимому, ее матерью, Ривой Сеттертон. В платье из тонкого ярко-зеленого шелка с одним рядом крупных золотых пуговиц, тянувшихся до самого подола, туфлях такого же зеленого цвета – вот что произвело на меня, глупую, впечатление.
– Куда можно отнести ее? – спросил Кэл, меняя положение рук, в то время как сама Китти равнодушно смотрела на мать.
– Ее прежняя комната готова и ожидает ее, – ответила женщина, изобразив подобие улыбки, а потом протянула мне свою сильную, красноватую руку в вялом рукопожатии. Каштановые волосы матери Китти пронизали серебряные пряди, словно ментоловый леденец растаял в волосах. Рядом с ней стоял невысокий полный мужчина, розоватую лысину которого обрамляла подкова седых волос.
– Отец Китти, Хевен, – представил Кэл Портера Сеттертона, обратившись затем к родителям Китти: – Я сразу же отнесу ее в комнату. Поездка выдалась утомительная. Китти было неудобно, она еле помещалась на заднем сиденье. Надеюсь, моих денег будет достаточно, чтобы обеспечить ее всем необходимым.
– Мы сами способны позаботиться о своих родных, – ответила мать Китти, снова бросив на дочь неприветливый презрительный взгляд. – Она вовсе не похожа на больную – по крайней мере, с этой штукатуркой на лице.
– Мы потом об этом поговорим, – бросил Кэл, направляясь в дом.
Я тем временем разглядывала сестру Китти – Мейзи – бесцветную имитацию Китти, когда той было семнадцать лет. От меня не отрывал глаз прыщеватый блондин по имени Дэнни. На мой взгляд, ему было около двадцати.
– Вы наверняка видели нас не один раз, – сказала Мейзи, приблизившись ко мне и стараясь выглядеть дружелюбной. – Мы-то часто видели вас и вашу семью. Кто же не знал Кастилов.
Я всматривалась в Мейзи и Дэнни, стараясь хоть что-то о них вспомнить, но на память ничего не приходило. Кого я могла заметить в церкви, кроме преподобного Вайса, его жены и самых красивых девчонок и симпатичных ребят? Ну, еще мисс Дил… Вот, пожалуй, и все. Хорошо одетые прихожане также привлекали мое внимание, потому что мне хотелось так же красиво одеваться, как они.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113