Он не был ни чистым шатеном, ни чистым брюнетом, скорее, его волосы представляли смесь этих цветов, и кое-где лучи летнего солнца оставили позолоту на его прядях. Мне приходилось заставлять себя не смотреть в его сторону, потому что каждый раз я сталкивалась с его взглядом. Логан улыбнулся и произнес:
– Кто же это оказался таким изобретательным и дал тебе имя – Хевен? Никогда, ни у кого не слышал.
Я пару раз проглотила комок в горле, прежде чем смогла внятно проговорить:
– Меня так назвала первая жена моего отца, спустя несколько минут после моего рождения. Саму ее звали Ли. Бабушка сказала, что она хотела дать мне возвышенное имя. Более возвышенное, чем Хевен, нелегко придумать.
– Это самое красивое имя, которое я когда-либо слышал. А где теперь твоя мама?
– На кладбище. Она умерла, – отрезала я, забыв, что мне следует быть очаровательной и кокетливой. Вот Фанни никогда не забывает об этом. – Она умерла через несколько минут после моего рождения. И отец никак не может мне простить, что я отобрала у нее жизнь.
– В этой комнате – никаких разговоров! – прикрикнул на нас мистер Прэкинз. – Кто еще раз заговорит, получит пятнадцать часов после уроков!
Взгляд Логана сделался сочувственным. Когда мистер Прэкинз на минуту вышел, Логан прошептал:
– Мне очень жаль, что так вышло, но ты сказала неверно. Твоя мать не на кладбище – она ушла в иной, лучший мир, на небеса.
– Если рай или ад существуют, то они здесь, на земле, я все время об этом думаю.
– Сколько же тебе лет – сто двадцать, не меньше?
– Сам знаешь – тринадцать! – сердито поправила я его. – А чувствую я себя сегодня на все двести пятьдесят.
– Почему так?
– Просто чувствую себя не на тринадцать лет, вот почему.
Логан прокашлялся, взглянул на мистера Прэкинза, посматривающего на нас через прозрачную стеклянную стену, и рискнул задать мне шепотом еще один вопрос:
– Это будет нормально, если я сегодня провожу тебя домой? Я еще ни разу не беседовал с человеком, которому двести пятьдесят лет, и ты так разожгла мое любопытство. Мне очень интересно было бы тебя послушать.
Я кивнула и почувствовала себя несколько неловко. Я загнала себя в ситуацию, когда могу разочаровать его ординарными ответами. Что я понимаю в мудрости, старости да и вообще?
Логан появился-таки на краю школьного двора, где мальчики, провожавшие девочек, живущих в горах, ждали своих подруг. Там же торчала и Фанни.
Она крутилась на этом пятачке, то распуская волосы по лицу, то закидывая их назад, то описывая ими круги, Фанни широко улыбнулась, завидев Логана, словно он шел навстречу к ней. Тут же стояли и Том с Кейтом. Том, казалось, удивился, увидев Логана у исходной точки нашей тропинки. Тропинка эта была малозаметной, она петляла поначалу среди кустарника, а дальше заводила в лес и выходила только к нашей избушке под самым небом. В тот миг, когда Фанни увидела и меня на дорожке, она издала такое громкое восклицание, что мне стало не по себе, и я не знала, куда деваться.
– Хевен, а чего это ты с этим новеньким? Ты же ведь не любишь мальчиков! Сама же миллион раз говорила, что хочешь быть учительницей, эдаким старым сухарем.
Я постаралась не обращать внимания на Фанни, хотя и густо покраснела. И это называется солидарность сестер. Собственно, особого такта от нее и ждать было нечего. Я вымученно улыбнулась Логану. На Фанни лучше всего не реагировать.
Логан неодобрительно взглянул на нее, Том тоже.
– Фанни, пожалуйста, не говори больше ничего, – попросила я ее, испытывая неловкость. – Поторопись лучше домой, постирай немножко для разнообразия.
– Я никогда не хожу домой просто с братом, – пренебрежительным тоном произнесла Фанни, адресуя ответ Логану, а потом одарила его своей самой очаровательной улыбкой. – Ребятам не нравится Хевен, им всем нравлюсь я. И тебе я тоже понравлюсь. Хочешь взять меня за руку?
Логан обвел взглядом Тома, меня, потом серьезно обратился к Фанни:
– Спасибо тебе, но в настоящий момент я собираюсь проводить домой Хевен и послушать то, что будет говорить мне Хевен.
– Знал бы ты, как я пою!
– В другой раз, Фанни, я послушаю, как ты поешь.
– У нас Наша Джейн поет… – нерешительно вставил слово Кейт…
– Да, вот она действительно поет! – воскликнул Том, схватив Фанни за локоть и увлекая за собой. – Пошли, Кейт, Наша Джейн ждет тебя.
Кейт сразу отреагировал. Он торопливо двинулся за Томом, потому что Наша Джейн сидела дома: она пропустила школу из-за того, что у нее снова болел живот и поднялась температура.
Фанни вырвалась от Тома, отбежала в сторону и, скорчив гримасу, закричала:
– Ты эгоистка, Хевен Ли Кастил! Жадная, тощая, страшная! У тебя противные волосы! У тебя противное и дурацкое имя! Мне все в тебе противно! Вот так! Дождешься, я все расскажу про тебя папе! Папе не понравится, что ты принимаешь милостыню от какого-то незнакомого городского парня, который жалеет тебя! Что ты ешь его гамбургеры и все прочее, да еще учишь Нашу Джейн и Кейта побираться!
На сей раз Фанни выплеснула из себя все самое омерзительное, всю свою зависть и ненависть. Она вполне может осуществить угрозу, и тогда отец накажет меня.
– Фанни. – Том побежал к ней, стараясь поймать. – Можешь взять себе мой акварельный набор, если не будешь раскрывать рта и не скажешь, что Логан приглашал нас всех на обед…
Фанни зразу заулыбалась:
– Ладно! И альбом для раскрашивания, который тебе мисс Дил дала! А не знаешь, почему она мне ничего не подарила?
– А ты сама не знаешь? – пренебрежительно спросил ее Том, передавая акварельный набор и альбом для раскрашивания. Я-то знала, как они ему самому нужны. У брата никогда раньше не было акварельных красок и альбома для раскрашивания про Робин Гуда. В этом году Робин Гуд был его любимым книжным героем. – Вот научишься вести себя в гардеробе, тогда мисс Дил, может быть, и проявит к тебе щедрость.
И снова мне хотелось умереть от стыда!
С плачем Фанни упала на тропинку, которая петляла среди высоких деревьев, упирающихся, казалось, прямо в небо, и стала колотить по траве кулачками тут же закричала, потому что в траве оказался камешек и Фанни ушибла руку до крови. Присев, она слизала кровь и умоляюще посмотрела на Тома.
– Пожалуйста, не говори папе, ну пожалуйста. Том пообещал.
Я тоже пообещала. Хотя мне по-прежнему хотелось провалиться сквозь землю, чтобы не видеть широко раскрытых глаз Логана, который, похоже, никогда в жизни не видел такой дикой, безобразной сцены. Я старалась не смотреть на него, пока Логан не улыбнулся мне с пониманием.
– Ваша семья, возможно, делает тебя, так сказать, внутренне старше, а внешне ты – моложе весны.
– Ты воруешь слова из песни! – крикнула Фанни. – Тоже мне, нашел способ заигрывать!
– Эй, закройся!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
– Кто же это оказался таким изобретательным и дал тебе имя – Хевен? Никогда, ни у кого не слышал.
Я пару раз проглотила комок в горле, прежде чем смогла внятно проговорить:
– Меня так назвала первая жена моего отца, спустя несколько минут после моего рождения. Саму ее звали Ли. Бабушка сказала, что она хотела дать мне возвышенное имя. Более возвышенное, чем Хевен, нелегко придумать.
– Это самое красивое имя, которое я когда-либо слышал. А где теперь твоя мама?
– На кладбище. Она умерла, – отрезала я, забыв, что мне следует быть очаровательной и кокетливой. Вот Фанни никогда не забывает об этом. – Она умерла через несколько минут после моего рождения. И отец никак не может мне простить, что я отобрала у нее жизнь.
– В этой комнате – никаких разговоров! – прикрикнул на нас мистер Прэкинз. – Кто еще раз заговорит, получит пятнадцать часов после уроков!
Взгляд Логана сделался сочувственным. Когда мистер Прэкинз на минуту вышел, Логан прошептал:
– Мне очень жаль, что так вышло, но ты сказала неверно. Твоя мать не на кладбище – она ушла в иной, лучший мир, на небеса.
– Если рай или ад существуют, то они здесь, на земле, я все время об этом думаю.
– Сколько же тебе лет – сто двадцать, не меньше?
– Сам знаешь – тринадцать! – сердито поправила я его. – А чувствую я себя сегодня на все двести пятьдесят.
– Почему так?
– Просто чувствую себя не на тринадцать лет, вот почему.
Логан прокашлялся, взглянул на мистера Прэкинза, посматривающего на нас через прозрачную стеклянную стену, и рискнул задать мне шепотом еще один вопрос:
– Это будет нормально, если я сегодня провожу тебя домой? Я еще ни разу не беседовал с человеком, которому двести пятьдесят лет, и ты так разожгла мое любопытство. Мне очень интересно было бы тебя послушать.
Я кивнула и почувствовала себя несколько неловко. Я загнала себя в ситуацию, когда могу разочаровать его ординарными ответами. Что я понимаю в мудрости, старости да и вообще?
Логан появился-таки на краю школьного двора, где мальчики, провожавшие девочек, живущих в горах, ждали своих подруг. Там же торчала и Фанни.
Она крутилась на этом пятачке, то распуская волосы по лицу, то закидывая их назад, то описывая ими круги, Фанни широко улыбнулась, завидев Логана, словно он шел навстречу к ней. Тут же стояли и Том с Кейтом. Том, казалось, удивился, увидев Логана у исходной точки нашей тропинки. Тропинка эта была малозаметной, она петляла поначалу среди кустарника, а дальше заводила в лес и выходила только к нашей избушке под самым небом. В тот миг, когда Фанни увидела и меня на дорожке, она издала такое громкое восклицание, что мне стало не по себе, и я не знала, куда деваться.
– Хевен, а чего это ты с этим новеньким? Ты же ведь не любишь мальчиков! Сама же миллион раз говорила, что хочешь быть учительницей, эдаким старым сухарем.
Я постаралась не обращать внимания на Фанни, хотя и густо покраснела. И это называется солидарность сестер. Собственно, особого такта от нее и ждать было нечего. Я вымученно улыбнулась Логану. На Фанни лучше всего не реагировать.
Логан неодобрительно взглянул на нее, Том тоже.
– Фанни, пожалуйста, не говори больше ничего, – попросила я ее, испытывая неловкость. – Поторопись лучше домой, постирай немножко для разнообразия.
– Я никогда не хожу домой просто с братом, – пренебрежительным тоном произнесла Фанни, адресуя ответ Логану, а потом одарила его своей самой очаровательной улыбкой. – Ребятам не нравится Хевен, им всем нравлюсь я. И тебе я тоже понравлюсь. Хочешь взять меня за руку?
Логан обвел взглядом Тома, меня, потом серьезно обратился к Фанни:
– Спасибо тебе, но в настоящий момент я собираюсь проводить домой Хевен и послушать то, что будет говорить мне Хевен.
– Знал бы ты, как я пою!
– В другой раз, Фанни, я послушаю, как ты поешь.
– У нас Наша Джейн поет… – нерешительно вставил слово Кейт…
– Да, вот она действительно поет! – воскликнул Том, схватив Фанни за локоть и увлекая за собой. – Пошли, Кейт, Наша Джейн ждет тебя.
Кейт сразу отреагировал. Он торопливо двинулся за Томом, потому что Наша Джейн сидела дома: она пропустила школу из-за того, что у нее снова болел живот и поднялась температура.
Фанни вырвалась от Тома, отбежала в сторону и, скорчив гримасу, закричала:
– Ты эгоистка, Хевен Ли Кастил! Жадная, тощая, страшная! У тебя противные волосы! У тебя противное и дурацкое имя! Мне все в тебе противно! Вот так! Дождешься, я все расскажу про тебя папе! Папе не понравится, что ты принимаешь милостыню от какого-то незнакомого городского парня, который жалеет тебя! Что ты ешь его гамбургеры и все прочее, да еще учишь Нашу Джейн и Кейта побираться!
На сей раз Фанни выплеснула из себя все самое омерзительное, всю свою зависть и ненависть. Она вполне может осуществить угрозу, и тогда отец накажет меня.
– Фанни. – Том побежал к ней, стараясь поймать. – Можешь взять себе мой акварельный набор, если не будешь раскрывать рта и не скажешь, что Логан приглашал нас всех на обед…
Фанни зразу заулыбалась:
– Ладно! И альбом для раскрашивания, который тебе мисс Дил дала! А не знаешь, почему она мне ничего не подарила?
– А ты сама не знаешь? – пренебрежительно спросил ее Том, передавая акварельный набор и альбом для раскрашивания. Я-то знала, как они ему самому нужны. У брата никогда раньше не было акварельных красок и альбома для раскрашивания про Робин Гуда. В этом году Робин Гуд был его любимым книжным героем. – Вот научишься вести себя в гардеробе, тогда мисс Дил, может быть, и проявит к тебе щедрость.
И снова мне хотелось умереть от стыда!
С плачем Фанни упала на тропинку, которая петляла среди высоких деревьев, упирающихся, казалось, прямо в небо, и стала колотить по траве кулачками тут же закричала, потому что в траве оказался камешек и Фанни ушибла руку до крови. Присев, она слизала кровь и умоляюще посмотрела на Тома.
– Пожалуйста, не говори папе, ну пожалуйста. Том пообещал.
Я тоже пообещала. Хотя мне по-прежнему хотелось провалиться сквозь землю, чтобы не видеть широко раскрытых глаз Логана, который, похоже, никогда в жизни не видел такой дикой, безобразной сцены. Я старалась не смотреть на него, пока Логан не улыбнулся мне с пониманием.
– Ваша семья, возможно, делает тебя, так сказать, внутренне старше, а внешне ты – моложе весны.
– Ты воруешь слова из песни! – крикнула Фанни. – Тоже мне, нашел способ заигрывать!
– Эй, закройся!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113