Воды здесь поблизости не было, так что красная роза скоро засохнет и превратится в коричневую. Так же засохла и умерла мама, до того как я смогла ее узнать.
Ветер раскачивал длинные ветви вечнозеленых деревьев и кустов. Я все стояла на коленях, собираясь с силами сказать то, что хотела.
– Нам пора идти, – неуверенно предложил Логан, взглянув на заходящее солнце, которое стало быстро прятаться за вершины гор.
Что он почувствовал? То же, что и я?
То здесь, то там нарастали звуки, раздаваясь эхом в долинах, разносясь ветром в каньонах, усиливаясь шелестом летней листвы и перешептыванием высоких трав, некошенных годами.
– Вроде бы дождь собирается.
«Нет, не могу пока сказать», – подумала я.
– Хевен, а зачем мы пришли сюда? Чтобы ты постояла на коленях, и поплакала, и забыла о радостях живых и любящих?
– Ты не слушаешь меня, Логан, или не понимаешь. Это могила моей родной матери, которая умерла при моем рождении, и умерла в нежном возрасте – в четырнадцать лет.
– Ты мне говорила об этом раньше, – стараясь быть доходчивым, произнес Логан, встал рядом со мной на колени и положил мне руку на плечо. – Неужели до сих пор что-то ноет? Ты ведь ее не знала.
– Зато теперь знаю. Иногда я просыпаюсь ночью и чувствую то, что чувствовала она. Она – это я, а я – она. Я люблю горы – и я ненавижу их. Они дают тебе много, но и обворовывают тебя. Здесь одиноко, но здесь и красиво. Господь благословил землю, но проклял людей, поэтому они чувствуют себя мелкими и ничтожными. Я хочу и остаться, хочу и уехать.
– Тогда я помогу тебе принять решение. Сейчас мы спускаемся в долину, а через два года поженимся.
– Ты не обязан этого делать, сам знаешь.
– Но ведь я тебя люблю. И всегда любил. У меня никогда никого не было, кроме тебя. Неужели этого недостаточно?
Теперь слезы ручьями потекли по моему лицу. Я бросила взгляд на быстро приближающиеся тучи и попыталась вновь заговорить. Логан прижал меня к себе.
– Хевен, пожалуйста, не говори ничего, что изменит мое отношение к тебе. Если ты хочешь сказать то, что принесет боль, то, пожалуйста, лучше помолчи.
А я все же сказала то, что намеревалась сказать здесь, где она меня слышала.
– Я не такая, какой ты меня считаешь.
– Ты та, которая мне нужна, – быстро возразил он.
– Я люблю тебя, Логан, – прошептала я, опустив голову. – Мне кажется, я полюбила тебя с первого дня, когда мы встретились. Но я позволила другому…
– Я не хочу об этом слышать! – с жаром воскликнул Логан.
Он вскочил на ноги, я тоже встала, и мы оказались лицом к лицу. Ветер раздувал мои длинные волосы, и они щекотали ему губы.
– Ты ведь знаешь, да?
– О том, что болтает Мейзи? Нет, я не верю всяким гадостям! Не хочу верить слухам! Ты моя, и я тебя люблю. И не пытайся убедить меня, что есть причина, почему я не могу тебя любить!
– Но она есть! – в отчаянии закричала я. – Кэндлуик был не таким счастливым местом, как я рисовала в письмах. Я многое лгала. И Кэл был…
Логан резко повернулся и бросился бежать. Он побежал по дороге на Уиннерроу, успев выкрикнуть:
– Нет! Нет! Больше не хочу слышать! Я больше не хочу слышать! Молчи, не говори больше! Никогда!
Я попыталась догнать его, но он, длинноногий, бежал очень быстро, а у меня каблуки впивались в мягкую землю и мешали бежать. Я направилась по тропинке к нашей старой хижине.
Она поразила меня своей убогостью. Вот светлое пятно на стене, где висел отцовский плакат с тигром. Вот здесь стояла наша с Томом детская кроватка. Я не могла отвести глаз от чугунной плиты, покрытой ржавчиной в тех местах, которые были свободны от зеленой плесени. Я не могла смотреть без слез на самодельные стулья, сработанные много лет назад каким-то безвестным Кастилом. Часть перекладин отвалилась, других вообще не было, а всякие мелочи, с помощью которых мы пытались украсить дом, исчезли. Надо же, Логан все это видел! Я долго и горько плакала о том, чего у меня никогда не было и чего я еще могла лишиться. Я услышала порывы и завывания ветра. Начался дождь. И только тогда я поднялась с пола и под дождем направилась в Уиннерроу, который никогда мне не был домом.
Кэл мерил шагами веранду дома Сеттертонов.
– Где ты была и почему такая мокрая, оборванная, грязная?
– Мы с Логаном ходили на могилу моей матери, – ответила я хриплым шепотом и устало опустилась на верхнюю ступеньку, не обращая внимания, что дождь все идет.
– Я так и думал, что ты с ним. – Он сидел рядом со мной, как и я не обращая внимания на дождь, и опустил голову на руки. – Я был целый день с Китти и в полном изнеможении. Еды не принимает. Ее подкармливают через капельницу. Завтра начнутся сеансы радиотерапии. Она уверяла нас, что ходила к врачам, на самом деле ничего этого не было. Опухоль постепенно увеличивалась последние два-три года. Знаешь, Хевен, Китти скорее умрет, чем расстанется с тем, что в ее глазах олицетворяет женственность.
– Чем я могу помочь? – прошептала я.
– Останься со мной. Не покидай меня. Я слабый человек, Хевен, я тебе и раньше говорил об этом. Когда я увидел тебя с Логаном Стоунуоллом, я почувствовал себя стариком. Надо было мне понять, что молодость тянется к молодости, а я, старый осел, попался в собственную ловушку.
Он попытался сесть поближе, но я вскочила, охваченная невообразимой паникой. Он меня не любил.
Во всяком случае, как Логан. Он просто хотел, чтобы я замещала Китти.
– Хевен! – воскликнул он. – И ты от меня? Пожалуйста, не уходи, ты мне сейчас так нужна!
– Ты не любишь меня! – закричала я. – Ты любишь ее! И всегда любил! Даже когда она била меня и измывалась, ты находил оправдания для нее!
Он устало поднялся, плечи его были опущены. Повернувшись, он направился в дом.
– Ты права в одном, Хевен. Я не знаю, чего я хочу. Хочу, чтобы Китти жила, и хочу, чтобы она умерла и освободила меня. Хочу тебя, но знаю, что этого нельзя. Мне не следовало соглашаться с тем, чтобы тебя взяли в наш дом!
Дверь хлопнула. Вечно у меня перед носом закрывают двери.
Глава 21
Чудес не бывает
Прошла неделя. Каждый день я приезжала к Китти в больницу. С Логаном я не встречалась с того дня, когда он убежал от меня и бросил под дождем. Я знала, что через неделю ему ехать в колледж. Часто прохаживаясь мимо аптеки Стоунуолла в надежде увидеть его хоть издалека, я пыталась при этом убедить себя, что ему будет куда лучше без такой, как я, а мне – без такого, который никогда не простит мне несоответствия своему идолу. С брачком оказалась – думал, наверное, Логан. Как Фанни. Если Кэл и замечал, какой я хожу убитой из-за того, что не вижу Логана, то все равно ничего не говорил.
Когда мы находились в больнице рядом с Китти, дни становились невообразимо длинными. Кэл сидел от нее по одну сторону, я – по другую. Он чаще всего сидел, держа ее за руку, я – сложа руки на коленях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Ветер раскачивал длинные ветви вечнозеленых деревьев и кустов. Я все стояла на коленях, собираясь с силами сказать то, что хотела.
– Нам пора идти, – неуверенно предложил Логан, взглянув на заходящее солнце, которое стало быстро прятаться за вершины гор.
Что он почувствовал? То же, что и я?
То здесь, то там нарастали звуки, раздаваясь эхом в долинах, разносясь ветром в каньонах, усиливаясь шелестом летней листвы и перешептыванием высоких трав, некошенных годами.
– Вроде бы дождь собирается.
«Нет, не могу пока сказать», – подумала я.
– Хевен, а зачем мы пришли сюда? Чтобы ты постояла на коленях, и поплакала, и забыла о радостях живых и любящих?
– Ты не слушаешь меня, Логан, или не понимаешь. Это могила моей родной матери, которая умерла при моем рождении, и умерла в нежном возрасте – в четырнадцать лет.
– Ты мне говорила об этом раньше, – стараясь быть доходчивым, произнес Логан, встал рядом со мной на колени и положил мне руку на плечо. – Неужели до сих пор что-то ноет? Ты ведь ее не знала.
– Зато теперь знаю. Иногда я просыпаюсь ночью и чувствую то, что чувствовала она. Она – это я, а я – она. Я люблю горы – и я ненавижу их. Они дают тебе много, но и обворовывают тебя. Здесь одиноко, но здесь и красиво. Господь благословил землю, но проклял людей, поэтому они чувствуют себя мелкими и ничтожными. Я хочу и остаться, хочу и уехать.
– Тогда я помогу тебе принять решение. Сейчас мы спускаемся в долину, а через два года поженимся.
– Ты не обязан этого делать, сам знаешь.
– Но ведь я тебя люблю. И всегда любил. У меня никогда никого не было, кроме тебя. Неужели этого недостаточно?
Теперь слезы ручьями потекли по моему лицу. Я бросила взгляд на быстро приближающиеся тучи и попыталась вновь заговорить. Логан прижал меня к себе.
– Хевен, пожалуйста, не говори ничего, что изменит мое отношение к тебе. Если ты хочешь сказать то, что принесет боль, то, пожалуйста, лучше помолчи.
А я все же сказала то, что намеревалась сказать здесь, где она меня слышала.
– Я не такая, какой ты меня считаешь.
– Ты та, которая мне нужна, – быстро возразил он.
– Я люблю тебя, Логан, – прошептала я, опустив голову. – Мне кажется, я полюбила тебя с первого дня, когда мы встретились. Но я позволила другому…
– Я не хочу об этом слышать! – с жаром воскликнул Логан.
Он вскочил на ноги, я тоже встала, и мы оказались лицом к лицу. Ветер раздувал мои длинные волосы, и они щекотали ему губы.
– Ты ведь знаешь, да?
– О том, что болтает Мейзи? Нет, я не верю всяким гадостям! Не хочу верить слухам! Ты моя, и я тебя люблю. И не пытайся убедить меня, что есть причина, почему я не могу тебя любить!
– Но она есть! – в отчаянии закричала я. – Кэндлуик был не таким счастливым местом, как я рисовала в письмах. Я многое лгала. И Кэл был…
Логан резко повернулся и бросился бежать. Он побежал по дороге на Уиннерроу, успев выкрикнуть:
– Нет! Нет! Больше не хочу слышать! Я больше не хочу слышать! Молчи, не говори больше! Никогда!
Я попыталась догнать его, но он, длинноногий, бежал очень быстро, а у меня каблуки впивались в мягкую землю и мешали бежать. Я направилась по тропинке к нашей старой хижине.
Она поразила меня своей убогостью. Вот светлое пятно на стене, где висел отцовский плакат с тигром. Вот здесь стояла наша с Томом детская кроватка. Я не могла отвести глаз от чугунной плиты, покрытой ржавчиной в тех местах, которые были свободны от зеленой плесени. Я не могла смотреть без слез на самодельные стулья, сработанные много лет назад каким-то безвестным Кастилом. Часть перекладин отвалилась, других вообще не было, а всякие мелочи, с помощью которых мы пытались украсить дом, исчезли. Надо же, Логан все это видел! Я долго и горько плакала о том, чего у меня никогда не было и чего я еще могла лишиться. Я услышала порывы и завывания ветра. Начался дождь. И только тогда я поднялась с пола и под дождем направилась в Уиннерроу, который никогда мне не был домом.
Кэл мерил шагами веранду дома Сеттертонов.
– Где ты была и почему такая мокрая, оборванная, грязная?
– Мы с Логаном ходили на могилу моей матери, – ответила я хриплым шепотом и устало опустилась на верхнюю ступеньку, не обращая внимания, что дождь все идет.
– Я так и думал, что ты с ним. – Он сидел рядом со мной, как и я не обращая внимания на дождь, и опустил голову на руки. – Я был целый день с Китти и в полном изнеможении. Еды не принимает. Ее подкармливают через капельницу. Завтра начнутся сеансы радиотерапии. Она уверяла нас, что ходила к врачам, на самом деле ничего этого не было. Опухоль постепенно увеличивалась последние два-три года. Знаешь, Хевен, Китти скорее умрет, чем расстанется с тем, что в ее глазах олицетворяет женственность.
– Чем я могу помочь? – прошептала я.
– Останься со мной. Не покидай меня. Я слабый человек, Хевен, я тебе и раньше говорил об этом. Когда я увидел тебя с Логаном Стоунуоллом, я почувствовал себя стариком. Надо было мне понять, что молодость тянется к молодости, а я, старый осел, попался в собственную ловушку.
Он попытался сесть поближе, но я вскочила, охваченная невообразимой паникой. Он меня не любил.
Во всяком случае, как Логан. Он просто хотел, чтобы я замещала Китти.
– Хевен! – воскликнул он. – И ты от меня? Пожалуйста, не уходи, ты мне сейчас так нужна!
– Ты не любишь меня! – закричала я. – Ты любишь ее! И всегда любил! Даже когда она била меня и измывалась, ты находил оправдания для нее!
Он устало поднялся, плечи его были опущены. Повернувшись, он направился в дом.
– Ты права в одном, Хевен. Я не знаю, чего я хочу. Хочу, чтобы Китти жила, и хочу, чтобы она умерла и освободила меня. Хочу тебя, но знаю, что этого нельзя. Мне не следовало соглашаться с тем, чтобы тебя взяли в наш дом!
Дверь хлопнула. Вечно у меня перед носом закрывают двери.
Глава 21
Чудес не бывает
Прошла неделя. Каждый день я приезжала к Китти в больницу. С Логаном я не встречалась с того дня, когда он убежал от меня и бросил под дождем. Я знала, что через неделю ему ехать в колледж. Часто прохаживаясь мимо аптеки Стоунуолла в надежде увидеть его хоть издалека, я пыталась при этом убедить себя, что ему будет куда лучше без такой, как я, а мне – без такого, который никогда не простит мне несоответствия своему идолу. С брачком оказалась – думал, наверное, Логан. Как Фанни. Если Кэл и замечал, какой я хожу убитой из-за того, что не вижу Логана, то все равно ничего не говорил.
Когда мы находились в больнице рядом с Китти, дни становились невообразимо длинными. Кэл сидел от нее по одну сторону, я – по другую. Он чаще всего сидел, держа ее за руку, я – сложа руки на коленях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113