Пока большинство из нас беззаботно гонялись за белой улиткой, они собирали посылки своим многочисленным родственникам и знакомым в Польше: зубной клей, зарядные устройства для аккумуляторов на солнечных батареях, мотки медной проволоки, — или сосредоточенно изучали какие-то толстенные монографии. Ева писала докторскую диссертацию по животноводству, а Петр — по фальшивомонетчеству на примере американского доллара. Мы это знали, потому что они нам об этом рассказывали.
— Бумага, печатные формы — тут никаких проблем нет. Проблема — с краской, — объяснял Петр. Ева уже почти закончила диссертацию, но оказалось, что у нее страшная аллергия на всех животных, которых разводят на фермах. Она была чуть ли не главным инициатором напряженности у нас на крыше, потому что даже не трудилась скрывать своего презрения к никчемным бездельникам, которые только и делают целыми днями, что загорают на солнышке, курят траву и обсуждают ее полезные свойства. Может быть, в чем-то она была и права.
Но у нее тоже была своя слабость: таблетки. У меня нет никакого медицинского образования, но я сомневаюсь, что если объявить во всеуслышание: «Мне надо принять лекарство», — то лекарство поможет быстрее и эффективнее. Может быть, она хотела, чтобы все стали расспрашивать о ее здоровье и всячески ей сочувствовать? Но тут она просчиталась. Никто не расспрашивал и не сочувствовал.
— Ричард, давай, что ли, очередную историю про утопленников, — сказал Янош.
— Я вам рассказывал про японца? — Раньше Ричард работал инструктором по дайвингу, и у него был обширнейший репертуар «утопленнических» историй. В диапазоне от жутких до страшно смешных. Ричард был не виноват, что его клиенты тонули — я почему-то не сомневаюсь, что тут он не врал, — они тонули скорее вопреки его напряженным усилиям. Жуткие истории были про девятнадцатилетних молодоженов и детей, смешные — про жадных американцев и шибко умных японцев. Никто из них не соблюдал элементарных правил техники безопасности. «Соблюдайте правила, — постоянно твердил им Ричард, — и правила соблюдут вас». В большинстве случаев дайвингисты забывали надеть пояс с грузилом, и их уносило в пучину. А тот японец, наоборот, навесил на себя слишком много груза. Ричард предупредил его, что так нельзя, но как поспоришь с упертым клиентом?
— Он хотел погрузиться быстро. Он погрузился быстро. Тело так и не нашли.
Был еще один американец, который, несмотря на многочисленные предостережения, полез на разбитый корабль — наверное, думал найти там сокровища. Его нашли сидящим на палубе затонувшего судна.
— Мы так и не поняли, что с ним случилось.
— Это мы уже слышали, — сказал Петр.
— А про нападения акул?
— На тебя нападали акулы?
— Акулы редко нападают на человека. Это трусливые твари, и если ты соблюдаешь правила, то и они соблюдают правила. Ну, в основном. — Но что самое интересное: хотя акулы нападают на человека исключительно редко, Ричард сподобился повидать чуть ли не половину всех известных случаев нападения акулы на человека, со смертельным (для человека) исходом. — У меня занималась молоденькая новозеландка. Это был ее первый урок. Мы были в каких-то двадцати футах от берега, на глубине футов десять, не больше, в таком месте, где акул не бывает в принципе. Мы не брызгались и не плескались, ни у кого не шла кровь, мы тихо-мирно промывали очки, и вдруг откуда ни возьмись появилась острозубая акула — кстати, острозубые акулы не отличаются агрессивностью, — маленькая, совсем маленькая, и откусила ей правую ногу, той девушке.
— Девушка выжила?
— Я вытащил ее на берег. Как потом выяснилось, какой-то малолетний придурок каждый день приезжал в это место на катере и кидал в воду сырое мясо — хотел приманить акулу. Просто ради интереса. Выходит, мы мыли очки в акульей столовой. Так что акула не виновата. Представьте себе, вы приходите в гамбургер-бар, заказываете гамбургер, а когда вы его кусаете, он начинает орать дурным голосом: «Я пришел с миром».
— Ричард, ты просто ходячая погибель.
Руттер придумал очередную «высокоинтеллектуальную» дурость. Он заявился на крышу с пестрым котом под мышкой, какового кота незамедлительно бросил в бассейн. Кот отскочил от поверхности воды и с воем перелетел через стену на краю крыши.
— Что ты делаешь? — спросил Янош.
— Учу кота серфингу.
— Ты плохой тренер по серфингу, знаешь? — сказал Ричард.
— Похоже, ты прав. Со следующим котом мы начнем тренировки в душе.
— А зачем тебе кот-серфингист? Хочешь принять участие в кошачьем чемпионате мира по серфингу?
— Нет, но я тут подумываю податься в антрепренеры, а кот-серфингист — это же золотая жила.
Мы с Хеймишем сидели в дальнем углу и наблюдали за этим идиотизмом.
— Как ты думаешь, человек получает то, что заслуживает? — спросил он.
— Я еще не так долго живу на свете, чтобы ответить на этот вопрос. — Мне самой очень понравился мой ответ.
— Беда с перекрестками в том, — продолжал Хеймиш, — что с виду они не похожи на перекрестки.
Все остальные уже гнались за Рутгером вниз по лестнице. Как я поняла, его собирались подвергнуть жестоким пыткам водой.
— А на что они похожи?
— Ну, на что-то похожи. Но только не на перекрестки, — в последнее время Хеймиш немного взбодрился и уже не ходил такой весь из себя удрученный, как раньше, и в ярком солнечном свете смотрелся muy [очень (исп.)] сексапильно, — А перекрестки должны быть похожи на перекрестки, чтобы, когда ты выходишь на перепутье, ты знал, куда вышел.
Меня это насторожило:
— Ты, случайно, не собираешься в чем-то признаться?
— Ну, раз зашла речь о признаниях, есть у меня один камень на сердце… хотелось бы облегчить душу, да. Зима. В тот год зима была особенно лютой…
Ну почему, если ты хочешь что-то кому-то сказать, нельзя просто взять и сказать? После красочных описаний морозного января Хеймиш наконец перешел к сути.
— У меня была девушка, которая постоянно жаловалась на жизнь. Хотя у нее были на то причины. Она была невезучая — просто ужас. На самом деле. Когда она выходила за пончиками, магазин всегда был закрыт. Однажды она вот так вышла за пончиками, а тут начался дождь, так что она подхватила воспаление легких. А пока ее не было дома, квартиру ограбили. Но знаешь, даже страдания близких друзей со временем начинают раздражать. Ты проявляешь сочувствие раз. Другой. Третий. Стотысячный. Стараешься поддержать человека, как-то ему помочь. Если человек — близкий, то стараешься долго. Но если это всего лишь знакомая, годная только на то, чтобы с ней постоянно собачиться и иной раз ей заправить, то сочувствие быстренько сходит на нет. Она нигде не работала, сидела дома, потихоньку сходила с ума и постоянно болела то тем, то этим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
— Бумага, печатные формы — тут никаких проблем нет. Проблема — с краской, — объяснял Петр. Ева уже почти закончила диссертацию, но оказалось, что у нее страшная аллергия на всех животных, которых разводят на фермах. Она была чуть ли не главным инициатором напряженности у нас на крыше, потому что даже не трудилась скрывать своего презрения к никчемным бездельникам, которые только и делают целыми днями, что загорают на солнышке, курят траву и обсуждают ее полезные свойства. Может быть, в чем-то она была и права.
Но у нее тоже была своя слабость: таблетки. У меня нет никакого медицинского образования, но я сомневаюсь, что если объявить во всеуслышание: «Мне надо принять лекарство», — то лекарство поможет быстрее и эффективнее. Может быть, она хотела, чтобы все стали расспрашивать о ее здоровье и всячески ей сочувствовать? Но тут она просчиталась. Никто не расспрашивал и не сочувствовал.
— Ричард, давай, что ли, очередную историю про утопленников, — сказал Янош.
— Я вам рассказывал про японца? — Раньше Ричард работал инструктором по дайвингу, и у него был обширнейший репертуар «утопленнических» историй. В диапазоне от жутких до страшно смешных. Ричард был не виноват, что его клиенты тонули — я почему-то не сомневаюсь, что тут он не врал, — они тонули скорее вопреки его напряженным усилиям. Жуткие истории были про девятнадцатилетних молодоженов и детей, смешные — про жадных американцев и шибко умных японцев. Никто из них не соблюдал элементарных правил техники безопасности. «Соблюдайте правила, — постоянно твердил им Ричард, — и правила соблюдут вас». В большинстве случаев дайвингисты забывали надеть пояс с грузилом, и их уносило в пучину. А тот японец, наоборот, навесил на себя слишком много груза. Ричард предупредил его, что так нельзя, но как поспоришь с упертым клиентом?
— Он хотел погрузиться быстро. Он погрузился быстро. Тело так и не нашли.
Был еще один американец, который, несмотря на многочисленные предостережения, полез на разбитый корабль — наверное, думал найти там сокровища. Его нашли сидящим на палубе затонувшего судна.
— Мы так и не поняли, что с ним случилось.
— Это мы уже слышали, — сказал Петр.
— А про нападения акул?
— На тебя нападали акулы?
— Акулы редко нападают на человека. Это трусливые твари, и если ты соблюдаешь правила, то и они соблюдают правила. Ну, в основном. — Но что самое интересное: хотя акулы нападают на человека исключительно редко, Ричард сподобился повидать чуть ли не половину всех известных случаев нападения акулы на человека, со смертельным (для человека) исходом. — У меня занималась молоденькая новозеландка. Это был ее первый урок. Мы были в каких-то двадцати футах от берега, на глубине футов десять, не больше, в таком месте, где акул не бывает в принципе. Мы не брызгались и не плескались, ни у кого не шла кровь, мы тихо-мирно промывали очки, и вдруг откуда ни возьмись появилась острозубая акула — кстати, острозубые акулы не отличаются агрессивностью, — маленькая, совсем маленькая, и откусила ей правую ногу, той девушке.
— Девушка выжила?
— Я вытащил ее на берег. Как потом выяснилось, какой-то малолетний придурок каждый день приезжал в это место на катере и кидал в воду сырое мясо — хотел приманить акулу. Просто ради интереса. Выходит, мы мыли очки в акульей столовой. Так что акула не виновата. Представьте себе, вы приходите в гамбургер-бар, заказываете гамбургер, а когда вы его кусаете, он начинает орать дурным голосом: «Я пришел с миром».
— Ричард, ты просто ходячая погибель.
Руттер придумал очередную «высокоинтеллектуальную» дурость. Он заявился на крышу с пестрым котом под мышкой, какового кота незамедлительно бросил в бассейн. Кот отскочил от поверхности воды и с воем перелетел через стену на краю крыши.
— Что ты делаешь? — спросил Янош.
— Учу кота серфингу.
— Ты плохой тренер по серфингу, знаешь? — сказал Ричард.
— Похоже, ты прав. Со следующим котом мы начнем тренировки в душе.
— А зачем тебе кот-серфингист? Хочешь принять участие в кошачьем чемпионате мира по серфингу?
— Нет, но я тут подумываю податься в антрепренеры, а кот-серфингист — это же золотая жила.
Мы с Хеймишем сидели в дальнем углу и наблюдали за этим идиотизмом.
— Как ты думаешь, человек получает то, что заслуживает? — спросил он.
— Я еще не так долго живу на свете, чтобы ответить на этот вопрос. — Мне самой очень понравился мой ответ.
— Беда с перекрестками в том, — продолжал Хеймиш, — что с виду они не похожи на перекрестки.
Все остальные уже гнались за Рутгером вниз по лестнице. Как я поняла, его собирались подвергнуть жестоким пыткам водой.
— А на что они похожи?
— Ну, на что-то похожи. Но только не на перекрестки, — в последнее время Хеймиш немного взбодрился и уже не ходил такой весь из себя удрученный, как раньше, и в ярком солнечном свете смотрелся muy [очень (исп.)] сексапильно, — А перекрестки должны быть похожи на перекрестки, чтобы, когда ты выходишь на перепутье, ты знал, куда вышел.
Меня это насторожило:
— Ты, случайно, не собираешься в чем-то признаться?
— Ну, раз зашла речь о признаниях, есть у меня один камень на сердце… хотелось бы облегчить душу, да. Зима. В тот год зима была особенно лютой…
Ну почему, если ты хочешь что-то кому-то сказать, нельзя просто взять и сказать? После красочных описаний морозного января Хеймиш наконец перешел к сути.
— У меня была девушка, которая постоянно жаловалась на жизнь. Хотя у нее были на то причины. Она была невезучая — просто ужас. На самом деле. Когда она выходила за пончиками, магазин всегда был закрыт. Однажды она вот так вышла за пончиками, а тут начался дождь, так что она подхватила воспаление легких. А пока ее не было дома, квартиру ограбили. Но знаешь, даже страдания близких друзей со временем начинают раздражать. Ты проявляешь сочувствие раз. Другой. Третий. Стотысячный. Стараешься поддержать человека, как-то ему помочь. Если человек — близкий, то стараешься долго. Но если это всего лишь знакомая, годная только на то, чтобы с ней постоянно собачиться и иной раз ей заправить, то сочувствие быстренько сходит на нет. Она нигде не работала, сидела дома, потихоньку сходила с ума и постоянно болела то тем, то этим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81