Прежде всего она проверила, не бродил ли по их земле какой-нибудь зверь, а также — что в последние годы стало не редкостью — не появлялся ли хищник в человеческом облике, чтобы, по слову Писания, «пожать там, где не сеял». Но все, слава Богу, оказалось нетронутым. Стебли ямса, жирные и здоровые, тянулись к солнцу, обвиваясь вокруг высоких палок. Листья сладкого картофеля были зелеными и крепкими, и растения коки с широкими сочными листьями-сердечками были, не в пример другим годам, крупными. Осматривая плоды трудов своих, мисс Аманда преисполнилась чувством удовлетворения. Да, как говаривал когда-то ее отец, земля эта благословенна и сполна вознаграждает честного селянина. Айван двигался за бабушкой по пятам, сопровождая увиденное замечаниями, и в очередной раз она подивилась смышлености и чутью своего внука. Они размеренно мотыжили землю, пропалывали ее от сорняков, раскапывали иногда отдельные холмики, чтобы взглянуть, хорошо ли растут гигантские клубни ямса, распухающие в сырой черной земле. Захваченная привычным ритмом работы, вдыхая успокоительный запах земли, мисс Аманда начала тихонько напевать.
Потом, присев на корточки возле насыпи, подобрав юбку и зажав ее между коленей, подняла вдруг голову. Айван, неподалеку от нее, не заметив, что она на него смотрит, самозабвенно пел рабочую песню. Вот они какие, дстишки-то, удивляют на каждом шагу, подумала она. Она и не знала, что Айван может уже так петь. Мисс Аманда вытерла тряпкой лицо и принялась очищать руки от земли, прислушиваясь к чистому мальчишескому голосу, играющему с мелодией. Мелодия и слова песни оставались прежними, но стиль был уже другой. Мальчик, умело высвобождая ямсовые клубни своим мачете, по-видимому, бессознательно забавлялся с мотивом и, удлиняя одни звуки и укорачивая другие, создал совсем другую песню. Она слушала до тех пор, пока Айван, уловив наконец, что сама она молчит, не поднял глаза.
—Ну-ка подожди, Айван. Кто научил тебя так ее петь?
Он выглядел смущенным.
—Никто не научил, бабушка, так я чувствую.
—Ладно… ты пел хорошо. — Некоторое время она молчала, о чем-то думая, потом продолжила. — Пение — это дело птиц. А человек должен работать. Ты, конечно, можешь работать и при этом петь, но ты должен работать. Если не будешь работать, тогда… — Она сделала паузу и осмотрела его с головы до ног. — Ты хотел бы стать проповедником? Как тебе это нравится — быть пастором?
Айван улыбнулся и принялся вдруг, подвывая и гнусавя, проповедовать, сопровождая каждую фразу похрюкиванием и передвигаясь крохотными шажками. Изображение проповедника было издевательским, но совершенно точным.
—Вы это имеете в виду, бабушка? Не так это и плохо.
—Чо, бвай, хватит. — Она смеялась и бранилась одновременно. — Нельзя дразнить Бога!
К полудню работа была закончена и обе корзины доверху наполнены съестным. Они присели в тени и принялись завтракать, обмакивая еду в кокосовое молоко.
—А сейчас я хочу, чтобы ты меня послушал. Слушай хорошенько, — сказала мисс Аманда немного спустя. — Когда мы придем домой — иди играй, стреляй птиц, делай что хочешь. Но если отправишься на реку, возвращайся к закату. Не так, как вчера. Сегодня я возьму тебя на обряд очищения. Кажется, ты понравился Маас Натти. У него нет сына и семьи тоже нет. Только он сам и Бог, да та земля, что у него.
Ее голос стал тихим и вкрадчивым, интонации — очень серьезными. Айван подался вперед, чтобы ее расслышать. Никто не мог им помешать, разве что крапчатый ястреб, лениво круживший над горными вершинами.
—Наверняка он ищет, кому бы оставить свою землю в наследство. Кажется, ты ему нравишься. Разве ты сам не замечаешь, что он все время рассказывает тебе разные истории? Помнишь, когда я сообщила ему, что ты прыгнул с моста, он долго смеялся, а потом сказал: "У бвая дух молодого Гарви, сильный дух, дух ашанти! — и продолжал смеяться до слез. Ты явно ему нравишься. Я хочу, чтобы ты показал себя с лучшей стороны, твое поведение должно быть безупречным. Обращайся с ним полюбезнее, смейся и больше разговаривай. Ты меня понял?
— Да, мэм… — Айван молча ел. Ему нравился Маас Натти — самый богатый черный человек в округе. Он был низенького роста, очень-очень черный и ездил на большой серой лошади. Все его уважали. Когда-то он жил в Панаме и заработал там, копая канал, кучу денег. Айван толком не знал, что там случилось, но все белые люди на канале заболели и поумирали, так что пришлось звать черных людей. Маас Натти поехал и не умер. Много черных людей тоже умерло, а ведь черный человек сильнее белого, иначе все черные давно бы поумирали из-за издевательств белого человека. Но Маас Натти поехал на эту работу, справился с ней и вернулся с кучей денег, на которые и купил много земли.
Маас Натти был странным и немного смешным человеком. До своего отъезда он был учеником портного и теперь раз в год покупал в городе большой кусок черной ткани, кроил его и шил себе сюртук с жилеткой. Просил себя в этом сюртуке и похоронить. И каждый год надевал сюртук на Рождество, садился на свою старую лошадь по прозвищу Черт-Динамит-Гром-и-Мол-ния и ездил по всей округе, учтиво снимая шляпу перед каждым встречным и говоря им любезности: «Все прелести нового года да не обойдут вас стороной, сэр, и вас тоже, мадам, А я, как видите, остаюсь с вами еще на год». После чего отправлялся в своем черном сюртуке к дому мисс Аманды — отобедать. На памяти Айвана это повторялось из года в год. Поначалу мальчик со страхом и удивлением смотрел на черный похоронный сюртук и старался подальше держаться от человека, который так безбоязненно носит на себе смерть. Но к вечеру он уже сидел у Маас Натти на коленях и слушал истории про воина-маруна Куджо и его сестру Ма Нанни, ведьму и великую воительницу, и про Маркуса Гарви, «спасителя черных людей», который родился всего в 40 милях отсюда. Маас Натти никогда не рассказывал истории об Ананси и не болтал о даппи и злых духах, но говорил о таких черных людях, как Король Прэмпе, Король Ча-ка Зулус и Рас Менелик, армия которого отразила нападение итальянцев и вернула себе страну где-то в Африке.
Все говорили о Маас Натти, что он мудрый и гордый черный человек и что он знает много-много всего, потому что путешествовал в далекие страны за многие моря. Иногда, когда Маас Натти был в хорошем настроении, он сажал Айвана на лошадь себе за спину, и они вместе скакали по всей округе. Айваи крепко держался за седло и с гордостью приветствовал детей, встречавшихся им по пути. Каждое Рождество Маас Натти вручал ему денежную банкноту, которую мисс Аманда заботливо укладывала в жестяную коробочку из-под печенья, а ту прятала за одним из камней кухонной печки. После мисс Аманды Айван больше всех любил Маас Натти, так что быть с ним любезным мальчику было совсем не трудно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125