Вовсе необязательно полагать, что зажечь факелы был отдан устный приказ: Дамы обычно настолько сильные гипнотизёры-некрофилы, что их желания-представления воспринимаются окружающими, прежде всего начальниками, как внутренне осознанная необходимость.
И ещё небольшой обертон: слепящий свет факелов скрывал всякого, кто, желая остаться незамеченным, делал всего несколько шагов в тень олив Гефсиманских садов.
Дама не могла не присутствовать при наисложнейшем первом шаге Преступления.
При формировании первого Безотказного Исполнителя, антихриста.
Это был величайший день и её жизни, и её рода вообще: она родила здесь не просто «сына», но сына единородного! «Прародителя» Антихриста! Впрочем, об этом в главе «Зверь был, и нет его, и явится» .
Вообще, присутствие «святой сновидицы» в тенях олив Гефсиманского сада столь же строго закономерно, как и «непонятное» присутствие при Аресте первосвященников и тысяченачальника.
Было бы наивно полагать, что предать Христа может только «внутренник» (Иуда Искариот). «Внешники» не лучше. Они в сущности такие же, иной лишь тип актуализированного невроза и, соответственно, невротического происхождения «ценности».
Да и было бы весьма странно, если бы в число учеников, в интересах распространения вести о Голгофе, был допущен только авторитет-«внутренник», а авторитет-«внешник» — нет.
А почему вообще Христос допустил к Себе в спутники безнадёжно закаменевших некрофилов, вроде Иуды и Петра?
В начале Пути неугоднику трудно, он всё ещё хочет успеха в мирском понимании этого слова — иными словами, число прислушивающихся к проповеди его Учителя для него весьма значимо. Мечи на поясе увеличивали число слушателей. Функция у Иуды и Петра была та же, что и у мечей. Но если бы среди учеников источником некрополя был бы один Иуда, то к Иисусу, кроме редких неугодников, прислушивались бы одни лишь сидельцы меняльных лавок, банкиры да ещё жулики с рыночной площади. А вкупе с авторитетом-«внешником» прислушивались представители уже всех категорий населения…
Присутствие «внешника»-бессребреника в руководстве религиозной организации существенно более опасно, чем «внутренника». Приглядитесь к реальной жизни любой деноминации: вора-служителя, позарившегося на церковные кассу или имущество прихожан, могут застать на месте преступления, хотя бы ненароком, и по этой причине изгнать — однако, изгнав, иерарховерующие обычно не в состоянии сделать никаких выводов относительно самих себя: почему это они столь долго считали вора если не святым, то хотя бы просто хорошим человеком и повиновались ему?
А вот «внешник» (а в дальнейшем и «когорта» с «сынами») подобным контингентом и вовсе может быть приравнен разве что не к «равноапостольному». Даже после его смерти и прекращения психоэнергетического подавления, ведь с точки зрения суверенитизма он не совершает вообще никаких преступлений. Командовать любит? Ну так это, скажут, от высокого религиозного рвения. Неугодников преследует и выживает? Во-первых, скажут, заслоняя грудью авторитета: «не судите, да не судимы будете». А во-вторых, скажут, это от желания, чтобы в церкви было единомыслие и порядок — по Писанию. Ради Бога старается. Ради детей. Дескать, ради этих маленьких умилительных чад. Людям служит и т. п. Дескать, не всем повезло с воспитанием — у «командарма», да, предки-солдафоны, да и сам он свой в казарме (на скамье для гребцов галеры), но ведь не ворует же и тридцати сребреников не выторговывает, притом аскет, своего не ищет, всё только ради дела.
Даже в откровенно «внутреннических» религиозных организациях начальство допускает в свой круг «внешников»-бессребреников (точнее, «когорту», об этом в главе «Зверь был, и нет его, и явится» ) — допускает в качестве ширмы-вывески, дескать, вот оно, ходячее доказательство благого действия Святого Духа.
Новый завет не был бы сколь-нибудь честной книгой, если бы не были описаны безобразия в первоапостольской церкви, прежде всего триумфальное шествие авторитета-«внешника» (вернее, до Преступления «внешника», а после—«сына»; см. главу «Зверь…» ).
Тем более триумфальное, что Иуда был разоблачён отнюдь не учениками. При жизни Иуды ни один из учеников не смог достичь такого духовно-интеллектуального уровня, чтобы быть с предателем несовместимым.
Отсюда следствие: холуйская преданность части спутников Иисуса авторитету-«внутреннику» должна была воспроизвестись и с авторитетом-«сыном» .
И в Евангелии (включая «Деяния апостолов» и Послания) это триумфальное шествие авторитета-«сына» зафиксировано.
Очень отчётливо.
Думается, Павел был не единственным неугодником , кто пытался обличить Петра.
Пётр, вождь-некрофил, понятно, не был способен согласиться на низвержение до прежнего состояния бригадира рыбаков. Не мог он и не противостоять попыткам его разоблачить.
Действительно, Пётр в своей роли «воодушевлённое благородство» оказался в уязвимом положении. У сколь-нибудь думающего человека не мог не возникнуть ряд вопросов:
— что это вдруг Петра первосвященники за преступное кровопускание в Гефсиманских садах не преследовали?
— что это вдруг Пётр взялся за меч (и вообще его носил)?
— что это вдруг Пётр, видя перед собой Иуду и первосвященников, выбрал для удара Малха, человека, по всей видимости, порядочного и впоследствии уверовавшего во Христа?
И так далее.
Пётр, безусловно, защищался — потоком лжи.
Вожди обычно не сильно логичны, но убедительны.
А манера защиты у них всегда одна — нападение.
Всякий свидетель опасен лишь пока он зрим. Малх тоже был опасен до тех только пор, пока мог показывать всем своё разрубленное и исцелённое ухо. Но стоит «ухоносца» изгнать, и всё успокаивается. Поди докажи ты, задающий вопросы, кто он, этот Малх. Нет уха — нет проблемы.
Нет, поносить Малха не умно, ругань тоже реклама — Малха лучше всего было просто замолчать . Не упоминать вовсе.
Странное дело! Обращаешься к церковной традиции: обо всех упомянутых в Евангелии персонажах сведения о дальнейшей их жизни есть, пусть того же неприемлемого качества, как и сведения о множественных казнях и самоубийствах Пилата, но всё-таки есть. А вот о Малхе — молчок.
И ещё. Кто не знает, что лучшее место для сокрытия трупов — это гора трупов. Следовательно, Пётр-«сын» должен был посвятить существенную часть своего времени выпячиванию вины невольных участников казни Иисуса — вторичных её этапов.
Объекты для подобной отвлекающей травли очевидны: Симон Киринеянин да Понтий Пилат с Малхом.
Но что бы ни говорили об Истине и таланте Пилат с Малхом, главный авторитет Пётр всё равно был более всех убедителен…
Подобное — к подобному. Схожие обстоятельства всегда сближают:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220