— Расслабься, в чем дело? — сказал Симон.
Задний проход Деметрия, обычно с легкостью принимавший его, сжимался, как тиски.
— Мы не должны этого делать, — прошептал Деметрий.
— Чепуха. Я не делаю тебе ничего такого, чего бы не позволил тебе сделать мне.
— Мне не хочется, — сказал Деметрий.
— Ну решай.
Симон кончил, немного быстрее, чем намеревался, и погрузился в приятную дремоту.
Деметрий сел, пригладил кудри пальцами и сказал:
— Когда вы собираетесь отдать свои деньги?
Симон продал большую часть своих ценностей. Вырученные деньги лежали в маленьком кожаном мешочке в спальне уже три недели.
— Когда ты собираешься сделать обрезание? — спросил Симон.
— Ну… — сказал Деметрий и заерзал. — Это больно? — спросил он после паузы.
— Ужасно, — сказал Симон.
Наступила долгая пауза.
— Они ведь не делают ошибок, правда?
— Ну, я слышал об ужасном случае, который произошел однажды… но люди поднимают столько шума из-за чепухи, — сказал Симон.
— Я вам вот что скажу, — предложил Деметрий, — я совершу обрезание, когда вы отдадите свои деньги.
— Ты наглый мальчишка, — сказал Симон. — Мы завтра сделаем оба дела.
Но, когда наступило завтра, случилось нечто столь важное, что они оба забыли свое обещание.
— Кефа приезжает, — сообщил в волнении Филипп. — Он приезжает, чтобы встретиться со всеми вами и окрестить вас Святым Духом.
— Правда? — обрадовался Симон. — Когда он приезжает?
— Через несколько дней.
— Прекрасно! — воскликнул Симон.
Сам Кефа, руководитель. Кефа, который был с Иешуа, когда тот произносил свои загадочные фразы и принял странную смерть. Кефа, который знал многое, чего не знает Филипп.
Симон понял, что в последнее время ему стало скучно.
Темные, глубокие глаза. Полные губы, наполовину спрятанные в неопрятной бороде. Крупный нос, похожий на румпель. Кожа, морщинистая и обветренная, как камень. Казалось, это лицо не способно улыбаться, но, когда на нем вдруг появлялась улыбка, оно светлело, как у ребенка. Симон внимательно вглядывался в это лицо, ему казалось, что он его когда-то видел.
— Итак, это и есть великий маг, — сказал Кефа. Его глаза пристально изучали глаза Симона, потом он дружески улыбнулся: — Мы рады видеть тебя среди нас.
— Я тоже рад, — волнуясь, сказал Симон.
Они сели есть. У Кефы был отменный аппетит. Говорил он в паузах между поглощением пищи, вытирая рот тыльной стороной ладони. Филиппу он рассказывал о событиях в Иерусалиме и о человеке по имени Савл. С братом Иосифом он разговаривал о выращивании винограда, почве и ценах на овец и хвалил сестру Ребекку за вкусную еду. Он пил вино с нескрываемым удовольствием, рыгал и гладил по голове детишек, когда они пробегали мимо.
— Мы слышали о тебе в Иудее, — сказал он Симону. — Человек, который может летать, и вскрывать пещеры на склонах гор, и все прочее. Полагаю, у тебя масса поклонников.
— Да, — сказал Симон.
— Иллюзии, конечно, — сказал Кефа.
— Да, я показываю представления, — осторожно сказал Симон, — используя иллюзии.
— Ничего, — сказал Кефа, — все мы грешники.
Симон смотрел на еду в своей тарелке; есть ему расхотелось.
— Не все, что я делал, было иллюзией, — сказал он.
— А когда ты летал? — строго посмотрел на него Кефа.
— Я действительно летал. — Он сделал паузу. — Я могу летать.
— Демоны, — сказал Кефа. — Их работа.
— Вы так полагаете?
— А как иначе?
Кефа взял еще хлеба и подобрал им с тарелки все остатки. Он съел хлеб и вытер губы тыльной стороной ладони.
Помолчав, Симон сказал:
— Вы можете ходить по воде?
— Однажды я попробовал, — сказал Кефа, — но пошел ко дну, как камень. Так я получил свое имя.
— Почему вы не можете этого? — спросил Симон.
— Не достает веры. Если веришь, можешь все, что угодно.
— Я верю, что могу летать.
— Демоны, — сказал Кефа. — Они поддерживали тебя в воздухе. Это было до твоего крещения.
Его лицо осветила мальчишеская улыбка.
— Бьюсь об заклад, теперь ты не можешь летать, — сказал он.
Кефа проповедовал.
— У мира, — кричал он, — остались считанные дни. Нам были знаки и предзнаменования, но кто их видел? Люди составляют планы на завтра, на следующий год, делают сбережения для внуков. Их внукам нечего будет наследовать в этом мире. Времени не осталось. Есть только сегодня.
Он смотрел поверх затихших людей.
— Бог послал нам пророка, человека, отмеченного Его особой благосклонностью, более важного, чем пророки прошлого, человека, о котором эти пророки говорили. Бог дал много знаков в виде чудес, исцелений и изгнания демонов, что этот человек был специально избран Им. Тысячи людей были накормлены корзиной хлеба; нечистые очистились, хромые затанцевали, слепые прозрели, буря была успокоена, а мертвые — пробуждены от сна и благодарили Господа. И люди возрадовались. Но книжники, и фарисеи, и люди, полагающие, будто они все знают, мотали головой и говорили: «Кто этот человек?» А он ничего им не отвечал. Вместо этого он указывал на совершенное им. А они говорили: «По какому праву ты совершаешь все это? Почему ты не испросил нашего на то разрешения?» А он не отвечал. И они разозлились, потому что он не отвечал им и потому что он называл их лицемерами. И они испугались, потому что люди любили его. И они обратились к своим господам и учителям и сказали: «Помогите нам избавиться от этого человека». И они организовали против него заговор. И они убили его. Его, который никому никогда не причинил вреда; его, который отдал все, что у него было: они распяли его, как вора, и оставили умирать на солнцепеке.
Кефа сделал паузу.
— Он был моим другом, — сказал он.
Его голос дрогнул. Он опустил голову. Когда он снова ее поднял, его глаза сияли. Симон не мог понять, то ли от радости, то ли от слез.
— Слава Господу! — выкрикнул Кефа. — Потому что затем случилась самая прекрасная вещь со времени сотворения мира. Сам Господь воскресил этого человека из мертвых. Он вернул его к нам из могилы. Этот человек жив, он среди нас, он ходит и говорит. Мы видели его.
По площади пробежал вздох, подобный дуновению осеннего ветра.
— Вы понимаете, что это значит? — грозно вопрошал Кефа, и его взгляд прожигал толпу. Потом он улыбнулся. — Нет, — тихо сказал он, — кто из нас может это понять? Я только знаю, что это значит для меня. Это значит, что мой учитель и друг, человек, которого я знал и с которым делил хлеб, жив и находится на Небесах, в облике сияющем, как у ангела, в облике, в котором мне посчастливилось его видеть во время его земной жизни, и в этом облике, который дал ему Господь, он получил власть над всеми вещами, и их неминуемым концом, и власть вершить суд над душами людей.
Его голос снова зазвенел торжествующе.
— И у него есть право судить, потому что только он один был оценен достойно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84