— Скажи, что не собираешься избавиться от нашего ребенка.
— Нет, собираюсь, и ты ничего не можешь сделать, чтобы мне помешать. Что ты хочешь — поставить мне в одно место стальную заклепку?
Окружившая их толпа ловила каждое слово с самозабвенным вниманием. Бет положила конец пререканиям, спросив у Сары:
— Скажи мне, Сара, ты веришь во внеземные существа?
При этом на губах у нее играла зловеще ласковая улыбка.
Сара посмотрела на свою невестку.
— Я думаю, что жизнь и живые существа рассеяны по всей вселенной так же щедро и естественно, как пыльца, которую разносит июльский ветерок.
— Тогда скажи мне: веришь ли ты в Бога?
— Отвечу так: если бы Бог умер или если бы он вообще никогда не существовал, тогда все было бы позволено, разве нет? Но позволено далеко не все.
Сара умолкла. Это был ее исчерпывающий ответ.
— Понятно.
— Эй, — спросила Пшш у Бет, — а Бог, он что — вегетарианец? Вы, похоже, все знаете.
— Не понимаю вашего вопроса.
— Давайте разберемся: предположим, змея в пустыне слопала крысу. Это пищевая цепочка, невелика беда. Бог здесь ни при чем. А потом где-нибудь в Африке лев съедает антилопу или кого-нибудь вроде. Тот же случай: пищевая цепочка; Бог опять в стороне. Но потом, допустим, тот же самый лев неделю спустя убивает человека и этого человека съедает. И что же — Бог вдруг оказывается замешан в это? Что мы — единственное божественное звено в пищевой цепочке?
Дженет решила уклониться от участия в этом несколько аффектированном разговоре. Сара кого угодно переговорит. Вдруг она почувствовала, как кто-то легонько хлопнул ее по плечу. Она обернулась и увидела Ники. Хм, что бы это могло значить?
— Дженет, можно вас на минутку?
— Вы хотите поговорить?
— Да. Думаю, это важно. Дженет насторожилась.
— Мне кажется, нам с вами не о чем...
— Случились две вещи, — сказала Ники. — Вам надо о них знать.
Любопытство одержало верх.
— Ладно, какого черта. Валяйте.
— Пойдемте в гостиную. Здесь настоящий зоопарк.
Дженет была счастлива, что наконец-то сможет войти внутрь. Жара была убийственной, а зайти в «Пибоди» было все равно что совершить прогулку в свежий осенний день. Они оказались в маленькой гостиной: изящные плетеные кресла и мечтательные фотографии морского прибоя — нечто напоминавшее обложку каталога дорогой одежды. Не успели они сесть, как официант принял у них заказ — две содовых.
— Так в чем дело? — сказала Дженет.
— У меня тоже ВИЧ.
Дженет подумала, прежде чем ответить:
— О'кей, сожалею, что вам придется присоединиться к нашей компании, но я-то чем могу помочь?
Ники собиралась что-то сказать, но решила, что лучше не надо, и промолчала.
— От Уэйда? — спросила Дженет.
— Почти наверняка, — кивнула Ники.
— Тед знает?
— Нет. Я сама узнала только три дня назад. Сказала ему, что у меня женские проблемы, и это заставило его заткнуться.
— Да, с Тедом такое пройдет.
Принесли содовую. Дженет мельком подумала, не сказать ли тост, но потом решила, что это будет воспринято как дурная шутка, и молча сделала глоток.
— Вы сказали — две вещи. Какая же вторая?
— Это насчет Хелены.
— Хелены? — Дженет поставила стакан. Хелена была ее старинной подругой, с которой у нее вышла ужасная ссора. — Что насчет Хелены?
— Не знаю всего, что случилось между вами, — сказала Ники, — но интересно, что перед самым концом она сказала, что жалеет, если причинила вам хоть малейшее зло. Она сказала, что ее толкнуло на это безумие, что сама она тут ни при чем. Она сказала, что кто-то другой вселился в нее и что ее вспышка по отношению к вам (она так и сказала: «вспышка») — это единственное, о чем она сожалеет в жизни.
Дженет застыла.
— А каким образом вам это стало известно?
— Ее сестра — вторая жена моего отца. Она взяла меня с собой на занятия по психологической стабилизации, или как там сейчас это называется. Мы застали Хелену как раз в тот день, когда на ней опробовали новое лекарство. Оно дало ей тот маленький просвет, в который она успела сказать все это. А потом лекарство перестало действовать, и через день она покончила с собой. Мне кажется, лекарство и виновато. Очень жаль. Но она попросила прощения. Она действительно тосковала по вам. Она действительно любила вас.
Хелена...
— Дженет?
Через вестибюль выкатывали в колясках на солнце тяжелобольных детей, опутанных капельницами и подсоединенных к разным аппаратам.
6
Одно воспоминание о Хелене сохранилось в памяти Дженет ярче, чем все остальные. Это было в сентябре 1956 года — Дженет и Хелена, две молоденькие однокурсницы, шли по центру Торонто на ланч с отцом Дженет в «Итоне». Сладковатый воздух был настоян на желтеющих листьях, и солнце стояло заметно ниже над горизонтом. Хелена приставала к Дженет с расспросами о ее романе с Тедом, переживавшем пору расцвета:
— Все дело в этих лошадиных американских зубах, верно? Вот что тебе нравится. Эти лошадиные американские зубы и то, как он это делает глазами.
— Что делает?
— Заладила «что, что?». Прекрасно знаешь, что я имею в виду.
— Ну и что с того, что глаза у него красивые? — Дженет порылась в своей прилежной памяти, чтобы найти что-нибудь плохое, что смогло бы уравновесить хорошее. — Зато эта развалюха, которую он называет машиной, чадит, как керосинка.
— Ты такая тихоня, Дженет Труро. А Тед — такой янки.
— Хелена, если бы ты видела посылки, которые присылает ему мать, — у меня просто голова кругом идет. Горы свитеров и рубашек — и все с инициалами, а в этой кипе рубашек, угадай что? — бутылка пшеничной водки! И это мать ! Представляю, что присылает ему отец.
— Проституток. Партиями.
— Ой, Хелена, перестань! — Дженет оглушительно чихнула. — Мои чувствительные ноздри этого не выдерживают.
— А может быть, мертвых проституток? Знаешь ведь этих американцев.
Дженет перевела дыхание.
— Так что, Тру, чего он хочет: чтобы ты была паинькой или дала ему сразу?
Тру было прозвище Дженет — сокращенное Труро.
— Хелена!
— Отвечай на вопрос — чего он хочет?
— Я не могу тебе сказать.
— Нет можешь.
Дженет прекрасно понимала, что имеет в виду Хелена, но ее вопрос путал Дженет как в прямом, так и в переносном смысле.
— Он хочет, чтобы я была умницей.
— Какой убедительный ответ! — Мимо с грохотом проехала бетономешалка. — Итак, если твой Тед такой Американский Мистер Зазнайка, почему он учится в Канаде? Почему профессора из Йеля не приедут, чтобы плеткой загнать его в американский крутой университет?
— Американцам Канада кажется чем-то пленительным. Загадочным.
— Загадочным? — Хелена фыркнула. — Шутишь?
Дженет сама не очень-то в это верила — этот город овсянки, кирпичных домов, насквозь промокающих дождевиков, — но она вынуждена была защищать своего поклонника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68