И уж хуже всего были защищены итальянское и австрийское посольства.
И тем не менее впадать в панику иноземцы не собирались. Русские бесцеремонно и в считаные дни развалили два десятка прилегающих к посольству китайских домов и выстроили между зданиями миссии и Русско-Китайского банка высоченную, в два человеческих роста, баррикаду. Затем глухой ночью они перенесли из американского посольства несколько завернутых в ткань и тем не менее узнаваемых по очертаниям пулеметов. Но главное, дипломаты все принимали и принимали под свою защиту всех, кто стекался к ним из предместий Пекина, даже бежавших от погромов китайцев-христиан.
Похоже, это имело смысл. К примеру, из китайцев-христиан и состояла главная сила защитников католического храма Бейтан. За несколько дней наблюдений Кан Ся пришел к выводу, что их уже более девяти сотен и что защищаться они будут до последнего бойца.
С этим он и пришел к своему новому начальнику. С поклоном положил отчет на стол, долго смотрел, как тот причмокивает от удовольствия, читая строго и толково составленный документ, и только тогда решился высказать свою позицию.
– Извините, ваше превосходительство, но мне кажется, изгнание европейцев из Пекина не разрешит конфликта…
– А это уже не ваше дело, Кан Ся, – усмехнулся начальник и отдал доклад секретарю. – Отдайте переписать. Восемь экземпляров.
– Просто мне показалось, что если вдруг пострадают женщины и дети иноземцев, нам от этого никакой чести не будет, – поторопился разъяснить свою позицию Кан Ся.
– Я уже сказал вам, Кан Ся, – раздражаясь, осадил его начальник, – это не ваше дело.
– Как прикажете, – склонил голову Кан Ся. Начальник недовольно хмыкнул и постепенно успокоился.
– Когда доклад перепишут, – деловито распорядился он, – отнесете его в Западный храм. Назовете код четыре, три, два, сорок девять и отдадите все восемь экземпляров Учителю кунг-фу Чжан Чунфа. Это понятно?
Кан Ся стиснул зубы – в качестве посыльного его еще не использовали, но… перетерпел.
– Как скажете, ваше превосходительство.
* * *
Драгоман-переводчик японской дипломатической миссии Сугияма был единственным, кто покинул ощетинившийся штыками и винтовками дипгородок, чтобы встретить выступивший в Пекин 28 мая 1900 года интернациональный отряд помощи.
Достоверных данных было крайне мало, и японские дипломаты не знали, что Сеймуру пришлось, подчеркивая мирный характер экспедиции, купить билеты для каждого из 2110 солдат. Не знали они, и что, несмотря на купленные билеты, тяньцзинские машинисты категорически отказались везти отряд в столицу Поднебесной и матросы сводного разноязыкого отряда были вынуждены захватить управление обоими поездами. А главное, они не знали, что уже в нескольких верстах от Тяньцзиня, на мосту через реку Пейхо, ихэтуани разобрали пути и отряд прочно застрял вдалеке от столицы.
Но кое-что в дипмиссии было известно. Дипломаты уже предполагали, что японцев по политическим соображениям в отряд Сеймура не допустят. Это было обидно, однако ни законов чести, ни приличий не отменяло. Поэтому Сугияма, как владеющий языками, и был послан, чтобы от имени японской дипмиссии встретить и приветствовать бойцов сводного отряда – кто бы они ни были и когда бы ни пришли.
Сторонясь яростно выкрикивающих в сторону миссий все мыслимые оскорбления ихэтуаней, Сугияма нанял рикшу, заплатил деньги вперед и на хорошем китайском языке объяснил, что ему нужен вокзал. Рикша понятливо кивнул и помчал его по узким тенистым улочкам, но затем все-таки был вынужден вывернуть на центральную дорогу, и его тут же остановили.
Сугияма высунул голову из-под навеса, сразу же успокоился и полез в сумочку за документами. Дорога – вся – была заполнена солдатами имперской армии, и это означало, что ихэтуаням здесь не место.
– О-о! Японец?! – прогремело сверху.
– Да, ваше превосходительство, – поклонился Сугияма и протянул офицеру дипломатический паспорт. – Моя фамилия Сугияма, извольте удостовериться.
– А ну, братья, вытаскивай японца!
Коляску мигом перевернули, и Сугияма упал на мостовую. Поднялся, но тут же был снова сбит с ног, а затем его подхватили и, не обращая внимания на протесты, потащили прочь.
– Что, еще одного поймали?! Давай его сюда!
Сугияма непонимающе оглянулся и с ужасом осознал, что густо перемешанная с бойцами в красных повязках солдатня вовсе не намерена соблюдать международные соглашения.
Его бросили на колени, он встал, его снова бросили, и вот тогда раздался этот голос:
– Тихо! Я сейчас показывать буду! И поставьте его на ноги.
Толпа мгновенно угомонилась, и Сугияму подняли с колен. Он поднял голову и увидел крепкого, рыжего, как самый рыжий европеец, офицера лет сорока. Тот неспешно подошел к драгоману, тщательно, напоказ закатал рукава и встал в боевую стойку.
Толпа замерла.
– Я не буду с вами драться, – решительно произнес Сугияма. – Я – дипломат, и драка невозможна ни с каких позиций.
– А от тебя и не требуется драться, – улыбнулся китаец, – от тебя требуется умереть.
Толпа одобрительно загудела.
– Сначала я вырву твое сердце, японец, – мечтательно произнес рыжий, – а затем я его съем.
Сугияма напрягся; он уже видел, что рыжий настроен серьезно, но вставать в стойку для боя он не хотел. Он знал, что потом китайцы обязательно скажут, что он сам напал на офицера.
– А твоя кожа пойдет на пояса моим братьям, – хищно улыбнулся рыжий и обвел толпу взглядом. – Так, братья?!
– Та-ак… – загудела толпа.
– Вы не смеете нарушать соглашение наших императоров, – все более тревожась, напомнил Сугияма, – вы не сме…
* * *
Рыжий Пу вырвал ему сердце в два приема – так, как и показал ему Учитель. Поднял еще бьющийся кусок мяса над головой, и толпа зашлась от восторга.
– Причастимся, братия… – гнусаво подражая христианским жрецам, пропел Рыжий Пу, вытащил нож и под хохот оценивших шутку бойцов начал делить его на части, – это тебе… это тебе…
А потом они словно сошли с ума, схватились за ножи, разрезали окровавленную одежду драгомана посольства и в считаные минуты располосовали человеческую кожу на пояса, а само тело, разделенное на десятки кусков, с хохотом разбросали по всей улице.
* * *
Кан Ся видел переодетого в офицерскую форму рыжего бандита уже второй раз, как видел и все, что он сделал. Но когда отделенная от тела голова вознеслась над толпой на длинном бамбуковом шесте, Кан Ся заставил себя отвернуться и быстро пошел на запад. Не обращая внимания на хмельную от сладости насилия молодежь, миновал еще несколько кварталов и с облегчением нырнул в прохладную полутьму Западного храма.
– Где я могу увидеть Учителя Чжан Чунфа? – вежливо поинтересовался он у служки.
– Учителя нет в храме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
И тем не менее впадать в панику иноземцы не собирались. Русские бесцеремонно и в считаные дни развалили два десятка прилегающих к посольству китайских домов и выстроили между зданиями миссии и Русско-Китайского банка высоченную, в два человеческих роста, баррикаду. Затем глухой ночью они перенесли из американского посольства несколько завернутых в ткань и тем не менее узнаваемых по очертаниям пулеметов. Но главное, дипломаты все принимали и принимали под свою защиту всех, кто стекался к ним из предместий Пекина, даже бежавших от погромов китайцев-христиан.
Похоже, это имело смысл. К примеру, из китайцев-христиан и состояла главная сила защитников католического храма Бейтан. За несколько дней наблюдений Кан Ся пришел к выводу, что их уже более девяти сотен и что защищаться они будут до последнего бойца.
С этим он и пришел к своему новому начальнику. С поклоном положил отчет на стол, долго смотрел, как тот причмокивает от удовольствия, читая строго и толково составленный документ, и только тогда решился высказать свою позицию.
– Извините, ваше превосходительство, но мне кажется, изгнание европейцев из Пекина не разрешит конфликта…
– А это уже не ваше дело, Кан Ся, – усмехнулся начальник и отдал доклад секретарю. – Отдайте переписать. Восемь экземпляров.
– Просто мне показалось, что если вдруг пострадают женщины и дети иноземцев, нам от этого никакой чести не будет, – поторопился разъяснить свою позицию Кан Ся.
– Я уже сказал вам, Кан Ся, – раздражаясь, осадил его начальник, – это не ваше дело.
– Как прикажете, – склонил голову Кан Ся. Начальник недовольно хмыкнул и постепенно успокоился.
– Когда доклад перепишут, – деловито распорядился он, – отнесете его в Западный храм. Назовете код четыре, три, два, сорок девять и отдадите все восемь экземпляров Учителю кунг-фу Чжан Чунфа. Это понятно?
Кан Ся стиснул зубы – в качестве посыльного его еще не использовали, но… перетерпел.
– Как скажете, ваше превосходительство.
* * *
Драгоман-переводчик японской дипломатической миссии Сугияма был единственным, кто покинул ощетинившийся штыками и винтовками дипгородок, чтобы встретить выступивший в Пекин 28 мая 1900 года интернациональный отряд помощи.
Достоверных данных было крайне мало, и японские дипломаты не знали, что Сеймуру пришлось, подчеркивая мирный характер экспедиции, купить билеты для каждого из 2110 солдат. Не знали они, и что, несмотря на купленные билеты, тяньцзинские машинисты категорически отказались везти отряд в столицу Поднебесной и матросы сводного разноязыкого отряда были вынуждены захватить управление обоими поездами. А главное, они не знали, что уже в нескольких верстах от Тяньцзиня, на мосту через реку Пейхо, ихэтуани разобрали пути и отряд прочно застрял вдалеке от столицы.
Но кое-что в дипмиссии было известно. Дипломаты уже предполагали, что японцев по политическим соображениям в отряд Сеймура не допустят. Это было обидно, однако ни законов чести, ни приличий не отменяло. Поэтому Сугияма, как владеющий языками, и был послан, чтобы от имени японской дипмиссии встретить и приветствовать бойцов сводного отряда – кто бы они ни были и когда бы ни пришли.
Сторонясь яростно выкрикивающих в сторону миссий все мыслимые оскорбления ихэтуаней, Сугияма нанял рикшу, заплатил деньги вперед и на хорошем китайском языке объяснил, что ему нужен вокзал. Рикша понятливо кивнул и помчал его по узким тенистым улочкам, но затем все-таки был вынужден вывернуть на центральную дорогу, и его тут же остановили.
Сугияма высунул голову из-под навеса, сразу же успокоился и полез в сумочку за документами. Дорога – вся – была заполнена солдатами имперской армии, и это означало, что ихэтуаням здесь не место.
– О-о! Японец?! – прогремело сверху.
– Да, ваше превосходительство, – поклонился Сугияма и протянул офицеру дипломатический паспорт. – Моя фамилия Сугияма, извольте удостовериться.
– А ну, братья, вытаскивай японца!
Коляску мигом перевернули, и Сугияма упал на мостовую. Поднялся, но тут же был снова сбит с ног, а затем его подхватили и, не обращая внимания на протесты, потащили прочь.
– Что, еще одного поймали?! Давай его сюда!
Сугияма непонимающе оглянулся и с ужасом осознал, что густо перемешанная с бойцами в красных повязках солдатня вовсе не намерена соблюдать международные соглашения.
Его бросили на колени, он встал, его снова бросили, и вот тогда раздался этот голос:
– Тихо! Я сейчас показывать буду! И поставьте его на ноги.
Толпа мгновенно угомонилась, и Сугияму подняли с колен. Он поднял голову и увидел крепкого, рыжего, как самый рыжий европеец, офицера лет сорока. Тот неспешно подошел к драгоману, тщательно, напоказ закатал рукава и встал в боевую стойку.
Толпа замерла.
– Я не буду с вами драться, – решительно произнес Сугияма. – Я – дипломат, и драка невозможна ни с каких позиций.
– А от тебя и не требуется драться, – улыбнулся китаец, – от тебя требуется умереть.
Толпа одобрительно загудела.
– Сначала я вырву твое сердце, японец, – мечтательно произнес рыжий, – а затем я его съем.
Сугияма напрягся; он уже видел, что рыжий настроен серьезно, но вставать в стойку для боя он не хотел. Он знал, что потом китайцы обязательно скажут, что он сам напал на офицера.
– А твоя кожа пойдет на пояса моим братьям, – хищно улыбнулся рыжий и обвел толпу взглядом. – Так, братья?!
– Та-ак… – загудела толпа.
– Вы не смеете нарушать соглашение наших императоров, – все более тревожась, напомнил Сугияма, – вы не сме…
* * *
Рыжий Пу вырвал ему сердце в два приема – так, как и показал ему Учитель. Поднял еще бьющийся кусок мяса над головой, и толпа зашлась от восторга.
– Причастимся, братия… – гнусаво подражая христианским жрецам, пропел Рыжий Пу, вытащил нож и под хохот оценивших шутку бойцов начал делить его на части, – это тебе… это тебе…
А потом они словно сошли с ума, схватились за ножи, разрезали окровавленную одежду драгомана посольства и в считаные минуты располосовали человеческую кожу на пояса, а само тело, разделенное на десятки кусков, с хохотом разбросали по всей улице.
* * *
Кан Ся видел переодетого в офицерскую форму рыжего бандита уже второй раз, как видел и все, что он сделал. Но когда отделенная от тела голова вознеслась над толпой на длинном бамбуковом шесте, Кан Ся заставил себя отвернуться и быстро пошел на запад. Не обращая внимания на хмельную от сладости насилия молодежь, миновал еще несколько кварталов и с облегчением нырнул в прохладную полутьму Западного храма.
– Где я могу увидеть Учителя Чжан Чунфа? – вежливо поинтересовался он у служки.
– Учителя нет в храме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87