Почему он не может собраться с силами и дотащиться до двери? Он задержал меня с водой для Франсуазы и ужасно напачкал, а ведь убирать придется кому-то другому. Я вспомнил его стоицизм, когда он ушиб себе ногу, и под влиянием этого воспоминания чуть было не рассмеялся во все горло.
– Мне нужно отнести воды Франсуазе, – холодно сказал я, но не двинулся с места. – Я обещал вернуться через две минуты. Я и так уже сильно задержался. – Багз открыл рот, возможно, пытаясь ответить мне, на его губах запузырилась слюна. На этот раз я не выдержал и засмеялся. – Посмотри на себя, – услышал я свои слова. – Кто, черт возьми, должен, по-твоему, убирать за тобой?
Неожиданно на мое плечо опустилась чья-то рука.
– Боже мой, Ричард! Что с тобой? Почему ты не поможешь ему?
Я обернулся и увидел, что на меня смотрит Кэсси. Она выглядела сердитой, но когда наши глаза встретились, гнев сменился чем-то другим. Чем-то похожим на беспокойство, мимоходом отметил я, или на тревогу.
– Ричард?
– Что?
– Ты в порядке?
– Я в порядке.
– Ты… – она замолчала. – Пошли. Нужно сейчас же помочь ему выйти отсюда.
– Мне нужно отнести воду…
– Ты должен вывести Багза на улицу.
Я потер глаза. – Ну же, Ричард!
– Да… Хорошо. – Я поставил кувшин на безопасном расстоянии от лужи и принялся помогать ей поднять Багза.
Он оказался тяжелым, поскольку был очень широк в кости и не предпринимал никаких усилий, чтобы идти самостоятельно, поэтому нам пришлось фактически волочить его по земле. К счастью, когда мы были на полпути к выходу, к нам подоспел Стен, один из шведов. С его помощью мы выволокли Багза за дверь и подтащили к одному из отведенных от лагеря протоков, куда пристроили таким образом, чтобы Багза омывала вода.
Стен согласился присмотреть за Багзом – наверное, чтобы немного отойти от зрелища, которое он увидел в доме. Кэсси и я направились обратно. Я было пустился бежать, но она заставила меня остановиться и пощупала мой лоб.
– В чем дело? – сердито спросил я.
– Я подумала, может быть, у тебя температура.
– У меня?
– Лоб немного горячий… хотя, слава богу, нет. Нельзя допустить, чтобы кто-то еще заболел. – Она сжала мою руку. – Мы должны быть сильными.
– Да-да.
– Нам нужно сохранять спокойствие.
– Конечно, Кэсси. Я понимаю.
– О'кей.
– Мне нужно отнести воды Франсуазе.
– Да, – ответила она, и я решил, что она нахмурилась, но в темноте этого не увидеть. Мы пошли дальше. – Конечно.
Во время моего отсутствия состояние Франсуазы ухудшилось. У нее еще хватало сил говорить, но она впала в сонное от жара состояние, и щеки у нее буквально горели. Пришлось положить ее голову себе на колени, чтобы влить ей в рот воды, не дав захлебнуться, но даже так большая часть воды пролилась ей на грудь.
– Извини, что меня долго не было, – сказал я, вытирая с нее воду одной из маек. – Там был Багз. Пришлось с ним повозиться.
– Ричард, – прошептала она, а затем что-то добавила по-французски, чего я не смог понять.
Я попробовал угадать, что она сказала:
– Я в порядке. Я не ел кальмара.
– Этьен…
– Он здесь, рядом с тобой… спит.
Ее голова дернулась в сторону.
– Я люблю тебя, – дремотным голосом пробормотала она.
Я моргнул, на мгновение решив, что она говорит со мной. Затем я опомнился, посмотрев в том направлении, куда повернулась ее голова, и понял, что ее слова относились к Этьену. В каком-то смысле это не имело значения. Просто было приятно услышать от нее эти слова. Я улыбнулся и погладил ее волосы, а ее рука потянулась к моей и слабо ее обхватила.
Минут пять я старался не шевелиться, поддерживая ее плечи коленями. Потом, когда ее дыхание стало более прерывистым и тяжелым, я подался назад и осторожно опустил ее на простыни. Они были немного влажными от пролившейся воды, но с этим ничего нельзя было поделать.
Я вовсе не хочу оправдываться, просто я вспомнил тогда, как болел лихорадкой. Франсуаза поцеловала меня, поэтому и я поцеловал ее, также движимый привязанностью к ней. Но я бы не назвал этот поцелуй многозначительным. Он был совершенно недвусмысленным – в щеку, а не в губы.
С технической точки зрения, если здесь вообще уместны подобные слова, можно сказать, что поцелуй длился на секунду-другую дольше, чем следовало. Я помню, что обратил внимание на то, какая у нее мягкая и гладкая кожа. Посреди этой адской ночи с рвотой, стонами и дрожащим пламенем свечей я совсем не ожидал чего-то приятного. И маленький оазис возник для меня неожиданно. Я потерял бдительность и, закрыв глаза, несколько секунд не отрывал губ от ее щеки, чтобы просто отбросить все неприятные переживания.
Но когда я выпрямился и увидел, как смотрит на меня Этьен, я понял, что у него иное мнение на этот счет.
Последовало, как вы понимаете, непродолжительное молчание, а затем он спросил:
– Чем это ты здесь занимаешься?
– Ничем.
– Ты поцеловал Франсуазу.
Я пожал плечами:
– Ну и что?
– Как это «ну и что»?
– Вот так! – Если в моем голосе и сквозило раздражение, то причиной этого была одна лишь усталость, а может быть, также возня с Багзом. – Я поцеловал ее в щеку. Ты видел, как я это делал раньше, и ты видел, как она целовала меня.
– Она никогда не целовала тебя таким образом.
– В щеку?
– Так долго.
– Все обстоит не так, как ты думаешь.
Он сел на кровати:
– А что я должен думать?
Я вздохнул. Где-то в голове, на уровне глаз, снова начала пульсировать кровь. Пульсация перешла в сильную боль.
– Я очень устал, – сказал я. – Ты сильно заболел. Это отрицательно на тебе сказывается.
– Что я должен думать? – повторил он.
– Не знаю. Что-нибудь. Я поцеловал ее, потому что волнуюсь за нее и дорожу ею… Так же, впрочем, как и тобой.
Он ничего не ответил.
Я попытался обратить происходящее в шутку: – Если я поцелую тебя, мы покончим с этой проблемой?
На этот раз молчание Этьена тянулось дольше. В конце концов он кивнул.
– Извини, Ричард, – сказал он, но его голос звучал безжизненно, и я знал, что его слова – притворство. – Ты прав. Я заболел, и это отрицательно повлияло на меня. Но теперь я сам могу присмотреть за ней. Может, в твоей помощи нуждаются другие.
– Да. Уверен, что так оно и есть. – Я встал. – Если тебе что-нибудь понадобится, позови меня.
– Хорошо.
Я оглянулся, чтобы посмотреть на Франсуазу, которая, слава богу, уже заснула. Потом я направился в сторону выхода, держась края прохода, чтобы меня не заставили выносить вместе с Моше дерьмо Багза.
Доброе утро
Я спал на расчищенной площадке. Я отправился бы спать туда, даже если бы не считал, что мне лучше держаться подальше от Этьена. Я перестал ощущать какие-либо запахи и уже слышал стоны не всех подряд, но я не выносил свечей. От них исходил такой сильный жар, что весь потолок увлажнился. Капли падали сквозь облака свечного дыма подобно мелкому дождю, и к полуночи в доме не осталось сухого места.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
– Мне нужно отнести воды Франсуазе, – холодно сказал я, но не двинулся с места. – Я обещал вернуться через две минуты. Я и так уже сильно задержался. – Багз открыл рот, возможно, пытаясь ответить мне, на его губах запузырилась слюна. На этот раз я не выдержал и засмеялся. – Посмотри на себя, – услышал я свои слова. – Кто, черт возьми, должен, по-твоему, убирать за тобой?
Неожиданно на мое плечо опустилась чья-то рука.
– Боже мой, Ричард! Что с тобой? Почему ты не поможешь ему?
Я обернулся и увидел, что на меня смотрит Кэсси. Она выглядела сердитой, но когда наши глаза встретились, гнев сменился чем-то другим. Чем-то похожим на беспокойство, мимоходом отметил я, или на тревогу.
– Ричард?
– Что?
– Ты в порядке?
– Я в порядке.
– Ты… – она замолчала. – Пошли. Нужно сейчас же помочь ему выйти отсюда.
– Мне нужно отнести воду…
– Ты должен вывести Багза на улицу.
Я потер глаза. – Ну же, Ричард!
– Да… Хорошо. – Я поставил кувшин на безопасном расстоянии от лужи и принялся помогать ей поднять Багза.
Он оказался тяжелым, поскольку был очень широк в кости и не предпринимал никаких усилий, чтобы идти самостоятельно, поэтому нам пришлось фактически волочить его по земле. К счастью, когда мы были на полпути к выходу, к нам подоспел Стен, один из шведов. С его помощью мы выволокли Багза за дверь и подтащили к одному из отведенных от лагеря протоков, куда пристроили таким образом, чтобы Багза омывала вода.
Стен согласился присмотреть за Багзом – наверное, чтобы немного отойти от зрелища, которое он увидел в доме. Кэсси и я направились обратно. Я было пустился бежать, но она заставила меня остановиться и пощупала мой лоб.
– В чем дело? – сердито спросил я.
– Я подумала, может быть, у тебя температура.
– У меня?
– Лоб немного горячий… хотя, слава богу, нет. Нельзя допустить, чтобы кто-то еще заболел. – Она сжала мою руку. – Мы должны быть сильными.
– Да-да.
– Нам нужно сохранять спокойствие.
– Конечно, Кэсси. Я понимаю.
– О'кей.
– Мне нужно отнести воды Франсуазе.
– Да, – ответила она, и я решил, что она нахмурилась, но в темноте этого не увидеть. Мы пошли дальше. – Конечно.
Во время моего отсутствия состояние Франсуазы ухудшилось. У нее еще хватало сил говорить, но она впала в сонное от жара состояние, и щеки у нее буквально горели. Пришлось положить ее голову себе на колени, чтобы влить ей в рот воды, не дав захлебнуться, но даже так большая часть воды пролилась ей на грудь.
– Извини, что меня долго не было, – сказал я, вытирая с нее воду одной из маек. – Там был Багз. Пришлось с ним повозиться.
– Ричард, – прошептала она, а затем что-то добавила по-французски, чего я не смог понять.
Я попробовал угадать, что она сказала:
– Я в порядке. Я не ел кальмара.
– Этьен…
– Он здесь, рядом с тобой… спит.
Ее голова дернулась в сторону.
– Я люблю тебя, – дремотным голосом пробормотала она.
Я моргнул, на мгновение решив, что она говорит со мной. Затем я опомнился, посмотрев в том направлении, куда повернулась ее голова, и понял, что ее слова относились к Этьену. В каком-то смысле это не имело значения. Просто было приятно услышать от нее эти слова. Я улыбнулся и погладил ее волосы, а ее рука потянулась к моей и слабо ее обхватила.
Минут пять я старался не шевелиться, поддерживая ее плечи коленями. Потом, когда ее дыхание стало более прерывистым и тяжелым, я подался назад и осторожно опустил ее на простыни. Они были немного влажными от пролившейся воды, но с этим ничего нельзя было поделать.
Я вовсе не хочу оправдываться, просто я вспомнил тогда, как болел лихорадкой. Франсуаза поцеловала меня, поэтому и я поцеловал ее, также движимый привязанностью к ней. Но я бы не назвал этот поцелуй многозначительным. Он был совершенно недвусмысленным – в щеку, а не в губы.
С технической точки зрения, если здесь вообще уместны подобные слова, можно сказать, что поцелуй длился на секунду-другую дольше, чем следовало. Я помню, что обратил внимание на то, какая у нее мягкая и гладкая кожа. Посреди этой адской ночи с рвотой, стонами и дрожащим пламенем свечей я совсем не ожидал чего-то приятного. И маленький оазис возник для меня неожиданно. Я потерял бдительность и, закрыв глаза, несколько секунд не отрывал губ от ее щеки, чтобы просто отбросить все неприятные переживания.
Но когда я выпрямился и увидел, как смотрит на меня Этьен, я понял, что у него иное мнение на этот счет.
Последовало, как вы понимаете, непродолжительное молчание, а затем он спросил:
– Чем это ты здесь занимаешься?
– Ничем.
– Ты поцеловал Франсуазу.
Я пожал плечами:
– Ну и что?
– Как это «ну и что»?
– Вот так! – Если в моем голосе и сквозило раздражение, то причиной этого была одна лишь усталость, а может быть, также возня с Багзом. – Я поцеловал ее в щеку. Ты видел, как я это делал раньше, и ты видел, как она целовала меня.
– Она никогда не целовала тебя таким образом.
– В щеку?
– Так долго.
– Все обстоит не так, как ты думаешь.
Он сел на кровати:
– А что я должен думать?
Я вздохнул. Где-то в голове, на уровне глаз, снова начала пульсировать кровь. Пульсация перешла в сильную боль.
– Я очень устал, – сказал я. – Ты сильно заболел. Это отрицательно на тебе сказывается.
– Что я должен думать? – повторил он.
– Не знаю. Что-нибудь. Я поцеловал ее, потому что волнуюсь за нее и дорожу ею… Так же, впрочем, как и тобой.
Он ничего не ответил.
Я попытался обратить происходящее в шутку: – Если я поцелую тебя, мы покончим с этой проблемой?
На этот раз молчание Этьена тянулось дольше. В конце концов он кивнул.
– Извини, Ричард, – сказал он, но его голос звучал безжизненно, и я знал, что его слова – притворство. – Ты прав. Я заболел, и это отрицательно повлияло на меня. Но теперь я сам могу присмотреть за ней. Может, в твоей помощи нуждаются другие.
– Да. Уверен, что так оно и есть. – Я встал. – Если тебе что-нибудь понадобится, позови меня.
– Хорошо.
Я оглянулся, чтобы посмотреть на Франсуазу, которая, слава богу, уже заснула. Потом я направился в сторону выхода, держась края прохода, чтобы меня не заставили выносить вместе с Моше дерьмо Багза.
Доброе утро
Я спал на расчищенной площадке. Я отправился бы спать туда, даже если бы не считал, что мне лучше держаться подальше от Этьена. Я перестал ощущать какие-либо запахи и уже слышал стоны не всех подряд, но я не выносил свечей. От них исходил такой сильный жар, что весь потолок увлажнился. Капли падали сквозь облака свечного дыма подобно мелкому дождю, и к полуночи в доме не осталось сухого места.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98