– С кем-то надежным, кто выслушает меня и посоветует, как поступить.
Пердита обняла Аннабел за талию и вывела из столовой. В дверях она остановилась и повернулась к Джоанне Макинтайр:
– Приготовьте две тарелки с разнообразными закусками и через двадцать минут пришлите их вместе с бутылкой вина наверх в комнату мисс Аннабел.
– Хорошо, мэм, – ответила Джоанна.
– Мне кажется, я не смогу съесть ни кусочка. Совершенно пропал аппетит, – пожаловалась Аннабел.
– Глупости. Хорошая еда и заслуживающая доверия наперсница – это именно то, что тебе нужно.
Пердита подмигнула, и Аннабел не смогла сдержать улыбку. Она с признательностью обняла тетю:
– Ты себе представить не можешь, как я рада, что ты здесь.
Я должен быть очень осторожным. Достаточно закрыть дверь на ключ и выключить свет, чтобы никому и в голову не пришло меня беспокоить. Если бы узнали, они не поняли бы. Иногда я и сам не понимаю, почему я делаю это.
Но я не сумасшедший. Я пытался объяснить ей, но она не слушала. Она сама виновата. Это все ее вина.
Мне жаль, мама. Мне так жаль.
Но почему мне должно быть жаль? Я не должен оправдываться перед ней. Она была не права, считая меня плохим мальчишкой. Больше так не будет. Мне никогда больше не придется просить пощады. Теперь вся власть у меня. Власть над жизнью и смертью.
Ты очень гордилась бы мной, мама. Я увожу их от их страданий, совсем как тебя. Я убиваю их нежно. Ласково. Без боли. Для них намного лучше умереть, чем страдать, как это было с тобой в течение многих лет. Разве ты не говорила, что тебе лучше умереть, чем жить в таких мучениях?
Мои глаза привыкли к темноте, но свет луны слишком слабый. Если я достану ящичек, то, чтобы взглянуть на свои сувениры, мне придется воспользоваться фонариком. Но нужно будет вести себя очень тихо. Я не хочу, чтобы кто-нибудь, проходя мимо моей комнаты, понял, что я еще не сплю.
Может, не стоит доставать ящичек из укромного места, в которое я его припрятал? Ведь прошло всего три дня с тех пор, как я заглядывал в него, когда пополнял свою коллекцию очередным экземпляром.
«Но ты же хочешь посмотреть на них опять? Ты же знаешь, что хочешь, – сказал навязчивый внутренний голос. – В конце концов, поэтому ты и таскаешь этот ящичек с собой, правда? Ты не расстаешься с ним, чтобы можно было посмотреть в любое время, когда захочешь».
Да. Да, конечно. Я могу делать все, что мне захочется. Никто не скажет мне, что я не могу достать ящичек из потайного места, открыть и взглянуть на его содержимое.
Вот так. Иди и возьми большую сумку, потом отстегни клапан на днище.
Это так просто. Большая сумка лежит на полу возле телевизора. Там, где я оставил ее.
Подними ее.
Да, подниму.
Положи на кровать.
Кладу.
Отстегни клапан на днище.
Мне нужен фонарик.
Ты оставил фонарик у телевизора. Протяни руку и возьми его.
Да, конечно.
Только посмотри на эти маленькие стеклянные бутылочки, сияющие желто-белым светом. Их пять. Они стоят в ряд, бок о бок, и они прекрасны.
Мои сувениры.
После того, что я сделал с мамой и с теми другими женщинами, убив их самым мягким способом и избавив от мучений, я заслужил маленький подарок, не так ли? Что-то на память о них.
Я дожидаюсь, когда они умрут и не будут чувствовать боли, прежде чем беру свой приз. Я ни за что не хотел бы причинить кому-то боль, потому что знаю, как это страшно, когда больно. Нехорошо причинять боль.
Что это за звук? Кто-то стоит за дверью?
Нужно убрать мои призы. Я не могу позволить еще кому-то увидеть их. Никто не поймет. Я должен немедленно спрятать их!
Пердита Остин в ярко-бирюзовом восточном халате на плотной шерстяной подкладке лежала в шезлонге в спальне Аннабел. Несмотря на отсутствие макияжа, Пердита и сейчас выглядела моложе своих лет. Никто не дал бы ей больше сорока пяти, хотя Аннабел прекрасно знала, что ее тете уже пятьдесят семь.
В правой руке Пердиты был хрустальный бокал с вином, а на коленях пристроилась тарелка с деликатесами.
– Если ты не съешь хотя бы половину того, что лежит на твоей тарелке, я очень рассержусь на тебя, Анни Белли.
Сидевшая у античного столика перед окном Аннабел рассмеялась:
– Уже много лет ты не называла меня Анни Белли.
– О, моя девочка, ты мне как родная дочь, а я почти не общалась с тобой после того, как скончался Кристофер. – Пердита грустно покачала головой. – Я полагала, что теперь, когда он умер, ты слишком занята, чтобы нуждаться во мне. Окунулась в новую жизнь, заводишь любовные связи. Но видимо, я ошибалась, да? У тебя никого не было с тех пор, как умер Кристофер?
– Не было.
– Почему же? – Пердита положила в рот облитую шоколадом клубнику.
Аннабел пожала плечами:
– Никто не встретился.
Пердита задумчиво посмотрела на нее:
– Это ерунда. На свете полно замечательных мужчин. – Прищурившись, Пердита внимательно разглядывала Аннабел. – Надеюсь, тот отвратительный инцидент с Уитом не отвратил тебя от мужчин?
– Нет. Конечно, нет.
– И все-таки надо было тогда вызвать полицию, пусть бы арестовали негодяя. У меня кровь стынет в жилах, едва только представлю себе, что могло произойти, если бы он не был пьян и тебе не удалось бы вырубить его той мраморной статуэткой. – Пердита поцокала языком. – Чертовски жалко эту хорошенькую статуэтку. Я привезла тебе ее из Венеции.
– Раскрыть правду об Уите значило бы убить дядю Луиса.
– Но если он когда-нибудь еще раз попытается проделать то же самое, я лично ножом отрежу ему член.
Аннабел улыбнулась:
– Не думаю, что это потребуется. Я и сама отлично справляюсь с Уитом. Он еще несколько раз подкатывался ко мне после той ночи, но никогда не переходил от слов к делу. Я думаю, что после того удара статуэткой по голове он немного побаивается меня.
Пердита хихикнула:
– Мне нравится думать, что Уит боится тебя.
Из сумочки Аннабел зазвучала музыка Моцарта, на которую она запрограммировала свой мобильник.
– Это твой телефон? – спросила Пердита.
– Мой сотовый. – Аннабел поспешила к прикроватной тумбочке, где оставила свою сумочку. Открыв ее, она достала и раскрыла телефон. Вряд ли это деловой звонок. Не в десять же вечера накануне похорон Лулу.
– Алло.
– Аннабел?
Ее сердце замерло, когда она узнала голос звонившего.
– Да.
– Возможно, ты не станешь говорить со мной, но я должен был позвонить, – сказал Куинн Кортес. – Если хочешь, чтобы я положил трубку, я сделаю это.
– Нет, не надо. Все в порядке. Правда. – Аннабел бросила взгляд на тетю Пердиту, которая следила за ней ястребиным взором.
– Я беспокоился о тебе. В других обстоятельствах я обязательно был бы завтра рядом с тобой.
– Я хотела бы… я тоже хотела бы этого.
– Как ты там? Скажи правду.
– Со мной все в порядке.
– По твоему голосу этого не скажешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Пердита обняла Аннабел за талию и вывела из столовой. В дверях она остановилась и повернулась к Джоанне Макинтайр:
– Приготовьте две тарелки с разнообразными закусками и через двадцать минут пришлите их вместе с бутылкой вина наверх в комнату мисс Аннабел.
– Хорошо, мэм, – ответила Джоанна.
– Мне кажется, я не смогу съесть ни кусочка. Совершенно пропал аппетит, – пожаловалась Аннабел.
– Глупости. Хорошая еда и заслуживающая доверия наперсница – это именно то, что тебе нужно.
Пердита подмигнула, и Аннабел не смогла сдержать улыбку. Она с признательностью обняла тетю:
– Ты себе представить не можешь, как я рада, что ты здесь.
Я должен быть очень осторожным. Достаточно закрыть дверь на ключ и выключить свет, чтобы никому и в голову не пришло меня беспокоить. Если бы узнали, они не поняли бы. Иногда я и сам не понимаю, почему я делаю это.
Но я не сумасшедший. Я пытался объяснить ей, но она не слушала. Она сама виновата. Это все ее вина.
Мне жаль, мама. Мне так жаль.
Но почему мне должно быть жаль? Я не должен оправдываться перед ней. Она была не права, считая меня плохим мальчишкой. Больше так не будет. Мне никогда больше не придется просить пощады. Теперь вся власть у меня. Власть над жизнью и смертью.
Ты очень гордилась бы мной, мама. Я увожу их от их страданий, совсем как тебя. Я убиваю их нежно. Ласково. Без боли. Для них намного лучше умереть, чем страдать, как это было с тобой в течение многих лет. Разве ты не говорила, что тебе лучше умереть, чем жить в таких мучениях?
Мои глаза привыкли к темноте, но свет луны слишком слабый. Если я достану ящичек, то, чтобы взглянуть на свои сувениры, мне придется воспользоваться фонариком. Но нужно будет вести себя очень тихо. Я не хочу, чтобы кто-нибудь, проходя мимо моей комнаты, понял, что я еще не сплю.
Может, не стоит доставать ящичек из укромного места, в которое я его припрятал? Ведь прошло всего три дня с тех пор, как я заглядывал в него, когда пополнял свою коллекцию очередным экземпляром.
«Но ты же хочешь посмотреть на них опять? Ты же знаешь, что хочешь, – сказал навязчивый внутренний голос. – В конце концов, поэтому ты и таскаешь этот ящичек с собой, правда? Ты не расстаешься с ним, чтобы можно было посмотреть в любое время, когда захочешь».
Да. Да, конечно. Я могу делать все, что мне захочется. Никто не скажет мне, что я не могу достать ящичек из потайного места, открыть и взглянуть на его содержимое.
Вот так. Иди и возьми большую сумку, потом отстегни клапан на днище.
Это так просто. Большая сумка лежит на полу возле телевизора. Там, где я оставил ее.
Подними ее.
Да, подниму.
Положи на кровать.
Кладу.
Отстегни клапан на днище.
Мне нужен фонарик.
Ты оставил фонарик у телевизора. Протяни руку и возьми его.
Да, конечно.
Только посмотри на эти маленькие стеклянные бутылочки, сияющие желто-белым светом. Их пять. Они стоят в ряд, бок о бок, и они прекрасны.
Мои сувениры.
После того, что я сделал с мамой и с теми другими женщинами, убив их самым мягким способом и избавив от мучений, я заслужил маленький подарок, не так ли? Что-то на память о них.
Я дожидаюсь, когда они умрут и не будут чувствовать боли, прежде чем беру свой приз. Я ни за что не хотел бы причинить кому-то боль, потому что знаю, как это страшно, когда больно. Нехорошо причинять боль.
Что это за звук? Кто-то стоит за дверью?
Нужно убрать мои призы. Я не могу позволить еще кому-то увидеть их. Никто не поймет. Я должен немедленно спрятать их!
Пердита Остин в ярко-бирюзовом восточном халате на плотной шерстяной подкладке лежала в шезлонге в спальне Аннабел. Несмотря на отсутствие макияжа, Пердита и сейчас выглядела моложе своих лет. Никто не дал бы ей больше сорока пяти, хотя Аннабел прекрасно знала, что ее тете уже пятьдесят семь.
В правой руке Пердиты был хрустальный бокал с вином, а на коленях пристроилась тарелка с деликатесами.
– Если ты не съешь хотя бы половину того, что лежит на твоей тарелке, я очень рассержусь на тебя, Анни Белли.
Сидевшая у античного столика перед окном Аннабел рассмеялась:
– Уже много лет ты не называла меня Анни Белли.
– О, моя девочка, ты мне как родная дочь, а я почти не общалась с тобой после того, как скончался Кристофер. – Пердита грустно покачала головой. – Я полагала, что теперь, когда он умер, ты слишком занята, чтобы нуждаться во мне. Окунулась в новую жизнь, заводишь любовные связи. Но видимо, я ошибалась, да? У тебя никого не было с тех пор, как умер Кристофер?
– Не было.
– Почему же? – Пердита положила в рот облитую шоколадом клубнику.
Аннабел пожала плечами:
– Никто не встретился.
Пердита задумчиво посмотрела на нее:
– Это ерунда. На свете полно замечательных мужчин. – Прищурившись, Пердита внимательно разглядывала Аннабел. – Надеюсь, тот отвратительный инцидент с Уитом не отвратил тебя от мужчин?
– Нет. Конечно, нет.
– И все-таки надо было тогда вызвать полицию, пусть бы арестовали негодяя. У меня кровь стынет в жилах, едва только представлю себе, что могло произойти, если бы он не был пьян и тебе не удалось бы вырубить его той мраморной статуэткой. – Пердита поцокала языком. – Чертовски жалко эту хорошенькую статуэтку. Я привезла тебе ее из Венеции.
– Раскрыть правду об Уите значило бы убить дядю Луиса.
– Но если он когда-нибудь еще раз попытается проделать то же самое, я лично ножом отрежу ему член.
Аннабел улыбнулась:
– Не думаю, что это потребуется. Я и сама отлично справляюсь с Уитом. Он еще несколько раз подкатывался ко мне после той ночи, но никогда не переходил от слов к делу. Я думаю, что после того удара статуэткой по голове он немного побаивается меня.
Пердита хихикнула:
– Мне нравится думать, что Уит боится тебя.
Из сумочки Аннабел зазвучала музыка Моцарта, на которую она запрограммировала свой мобильник.
– Это твой телефон? – спросила Пердита.
– Мой сотовый. – Аннабел поспешила к прикроватной тумбочке, где оставила свою сумочку. Открыв ее, она достала и раскрыла телефон. Вряд ли это деловой звонок. Не в десять же вечера накануне похорон Лулу.
– Алло.
– Аннабел?
Ее сердце замерло, когда она узнала голос звонившего.
– Да.
– Возможно, ты не станешь говорить со мной, но я должен был позвонить, – сказал Куинн Кортес. – Если хочешь, чтобы я положил трубку, я сделаю это.
– Нет, не надо. Все в порядке. Правда. – Аннабел бросила взгляд на тетю Пердиту, которая следила за ней ястребиным взором.
– Я беспокоился о тебе. В других обстоятельствах я обязательно был бы завтра рядом с тобой.
– Я хотела бы… я тоже хотела бы этого.
– Как ты там? Скажи правду.
– Со мной все в порядке.
– По твоему голосу этого не скажешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90