Вглядываясь в эти
изображения, можно понять, почему всякий, с кем приходилось ему
впоследствии встречаться, запоминал эту встречу на всю оставшуюся жизнь -
столь пронзительным был взгляд неистового аббата. Он оставил свой след в
душах очень многих людей - только потому память о нем не умерла даже после
столетий мнимого забвения.
Франциск вернулся в Аргвиль в тот день и час, когда в доме, оставленном
им более полугода назад, появился на свет его сын. В этом нет ничего
удивительного, если принять на веру гипотезу о магических свойствах
субстанции пси, которой он обладал в изрядном количестве. Узкими улочками
уже оправившегося от прошлогоднего морового поветрия городка он подошел к
так хорошо знакомому ему дому, поднялся по каменным ступеням и отворил
незапертую дверь. Внизу, у лестницы, стояла повивальная бабка, только что
принявшя младенца, и молодой священник, зашедший проведать свою прихожанку.
При виде Франциска они застыли на месте, оборвав разговор на полуслове, а
он, как бы не заметив их, молча поднялся по лестнице, вошел в комнату и
затворил за собой дверь. Появление его было столь неожиданным и так
поразило священника и повивальную бабку, что какое-то время они молча
стояли, глядя ему вслед и не понимая, что же происходит. Очнулись они лишь
тогда, когда сверху, из той комнаты, где остались роженица с ребенком,
раздался нечеловеческий вопль:
- Чудовище! Ведьма! Змея!
Не говоря ни слова, бросились они вверх по лестнице и ввалились в
комнату. Но не посмели сделать и шага дальше порога, потому что глазам их
открылась сцена, ужаснее которой не могло вообразить себе сознание человека
той эпохи. Комната была вся заполнена бледно-голубым сиянием, исходящим,
казалось, из самого воздуха, и все в этом сиянии представлялось нереальным,
расплывчатым, лишенным четких очертаний. Все - кроме детской колыбели,
кроме монаха, распростертого перед ней на полу и гигантского двухвостого
змея с руку толщиной с горящими глзами и полуоткрытой пастью полной острых
зубов, который раскачиваясь поднимался все выше, выползая из-под одеяла на
постели роженицы.
Смертельный ужас охватил вошедших, и они свалились бы без чувств, если
бы некая сила, исходящая от взгляда чудовищного змея, не толкнула их прочь,
прочь из этой комнаты, прочь из этого дома. С криками выскочили они на
улицу и побежали, не разбирая дороги, и не сразу сумели горожане остановить
их безумный бег, задержть и успокоить несчастных. Когда же несколько самых
смелых, похватав все, что попалось под руку - кто топор, кто мясницкий
тесак, а кто палку потяжелее - с опаской вошли в дом и поднялись по
лестнице, змея в комнате уже не было. Был лишь монах, лежавший на полу
рядом с пустой кроватью и не подававший признаков жизни. И мертвый,
задушенный младенец в колыбели.
Такова в общих чертах ужасная история, происшедшая в маленьком городке
Аргвиле в начале четырнадцатого столетия. Никто и никогда не видел там
больше этого двухвостого змея, но все почему-то безоговорочно поверили
рассказанному повивальной бабкой и священником - видимо, картина,
свидетелями которой они стали, настолько поразила их воображение, что не
поверить им было попросту невозможно. Но появление этого змея в
человеческой истории прослеживается неоднократно. Нам удалось найти
кое-какие ссылки на него в древних, доисламского периода, сказаниях
народов, населявших аравийский полуостров, в легендах ряда африканских и
южноамериканских племен, в китайских и древнеиндийских манускриптах.
Правда, все эти данные носят пока предварительный характер, поскольку
огромное большинство манускриптов по истории этих регионов пока остается
недоступным для компьютерной обработки. Но несомненно, что в будущем мы
получим достоверные свидетельства о неоднократном вмешательстве в
человеческую историю этого существа, о неоднократном искушении, которому
подвергались сыны человеческие со стороны двухвостого змея. И не исключено,
что даже сама легенда о соврщении змеем Адама и Евы - хотя библейский змей
и не был двухвостым - есть не что иное, как отголосок подобного события.
Искушение... Несомненно, это было искушение. Не первое и не последнее в
человеческой истории. И то, что не привело еще это искушение к гибели всего
человечества, не может, не должно нас успокаивать. Потому что сегодня как
никогда велика опасность того, что искуситель добьется-таки своей цели,
потому что сегодня у одного человека как никогда много шансов завладеть
субстанцией пси всего погибшего человечества. И не так уж важно сегодня,
верим ли мы сами в чудесный дар Тлагмаха или же считаем, что все,
рассказанное выше, не более, чем досужие вымыслы. Важно, что кто-то может
поверить, и этот кто-то способен уничтожить не только нас - он способен
уничтожить само будущее человечества. Потому и не смогли мы молчать, узнав
об этой чудовищной истории, потому и постарались довести ее до всех, не
ограничиваясь рамками сухого академического изложения. Сегодня, пока еще не
поздно, надо встать на пути у чудовища, которое с древнейших времен
искушало род человеческий. Сегодня есть у нас для этого и силы, и средства,
недоступные средневековому монаху Франциску.
Он не умер тогда. Она наверняка хотела бы убить его, но пси, которым
завладел монах при ее участии, в тот раз спасло его от гибели. Он пришел в
себя, он вернулся к жизни, и уже через несколько лет стал Франциском
Гранвейгским, само имя которого долгие годы внушало ужас всей католической
Европе. Потому что смыслом жизни неистового аббата стала борьба с
дьявольскими искушениями, и в этой борьбе он ни перед чем ни
останавливался. На протяжении тысячалетий люди инстинктивно боялись всех,
кто обладал субстанцией пси и был способен творить чудеса. Но лишь в Европе
времен Франциска Гранвейгского борьба с обладателями пси вылилась в
планомерное их уничтожение, в геноцид, направленный против всех, кто хоть
ненамного поднимался над средним уровнем. От Средиземного моря до
Северного, от Карпат до Пиринеев прокатились процессы над ведьмами и
колдунами, направляемые жестокой, не знающей пощады рукой неистового аббта.
Он колесил по всей подвластной папе Европе, и там, куда он приезжал,
начинали пылать костры, в которых находили свой ужасный конец несчастные
обладатели дара Тлагмаха. Он умел выискивать их в любой толпе, под любой
маской. Укрыться от него было невозможно. По всей Европе полыхали костры,
по всей Европе толпы народа стекались посмотреть на казни злодеев - и
воспринимали на себя малые дозы освобождаемой умирающими субстанции пси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
изображения, можно понять, почему всякий, с кем приходилось ему
впоследствии встречаться, запоминал эту встречу на всю оставшуюся жизнь -
столь пронзительным был взгляд неистового аббата. Он оставил свой след в
душах очень многих людей - только потому память о нем не умерла даже после
столетий мнимого забвения.
Франциск вернулся в Аргвиль в тот день и час, когда в доме, оставленном
им более полугода назад, появился на свет его сын. В этом нет ничего
удивительного, если принять на веру гипотезу о магических свойствах
субстанции пси, которой он обладал в изрядном количестве. Узкими улочками
уже оправившегося от прошлогоднего морового поветрия городка он подошел к
так хорошо знакомому ему дому, поднялся по каменным ступеням и отворил
незапертую дверь. Внизу, у лестницы, стояла повивальная бабка, только что
принявшя младенца, и молодой священник, зашедший проведать свою прихожанку.
При виде Франциска они застыли на месте, оборвав разговор на полуслове, а
он, как бы не заметив их, молча поднялся по лестнице, вошел в комнату и
затворил за собой дверь. Появление его было столь неожиданным и так
поразило священника и повивальную бабку, что какое-то время они молча
стояли, глядя ему вслед и не понимая, что же происходит. Очнулись они лишь
тогда, когда сверху, из той комнаты, где остались роженица с ребенком,
раздался нечеловеческий вопль:
- Чудовище! Ведьма! Змея!
Не говоря ни слова, бросились они вверх по лестнице и ввалились в
комнату. Но не посмели сделать и шага дальше порога, потому что глазам их
открылась сцена, ужаснее которой не могло вообразить себе сознание человека
той эпохи. Комната была вся заполнена бледно-голубым сиянием, исходящим,
казалось, из самого воздуха, и все в этом сиянии представлялось нереальным,
расплывчатым, лишенным четких очертаний. Все - кроме детской колыбели,
кроме монаха, распростертого перед ней на полу и гигантского двухвостого
змея с руку толщиной с горящими глзами и полуоткрытой пастью полной острых
зубов, который раскачиваясь поднимался все выше, выползая из-под одеяла на
постели роженицы.
Смертельный ужас охватил вошедших, и они свалились бы без чувств, если
бы некая сила, исходящая от взгляда чудовищного змея, не толкнула их прочь,
прочь из этой комнаты, прочь из этого дома. С криками выскочили они на
улицу и побежали, не разбирая дороги, и не сразу сумели горожане остановить
их безумный бег, задержть и успокоить несчастных. Когда же несколько самых
смелых, похватав все, что попалось под руку - кто топор, кто мясницкий
тесак, а кто палку потяжелее - с опаской вошли в дом и поднялись по
лестнице, змея в комнате уже не было. Был лишь монах, лежавший на полу
рядом с пустой кроватью и не подававший признаков жизни. И мертвый,
задушенный младенец в колыбели.
Такова в общих чертах ужасная история, происшедшая в маленьком городке
Аргвиле в начале четырнадцатого столетия. Никто и никогда не видел там
больше этого двухвостого змея, но все почему-то безоговорочно поверили
рассказанному повивальной бабкой и священником - видимо, картина,
свидетелями которой они стали, настолько поразила их воображение, что не
поверить им было попросту невозможно. Но появление этого змея в
человеческой истории прослеживается неоднократно. Нам удалось найти
кое-какие ссылки на него в древних, доисламского периода, сказаниях
народов, населявших аравийский полуостров, в легендах ряда африканских и
южноамериканских племен, в китайских и древнеиндийских манускриптах.
Правда, все эти данные носят пока предварительный характер, поскольку
огромное большинство манускриптов по истории этих регионов пока остается
недоступным для компьютерной обработки. Но несомненно, что в будущем мы
получим достоверные свидетельства о неоднократном вмешательстве в
человеческую историю этого существа, о неоднократном искушении, которому
подвергались сыны человеческие со стороны двухвостого змея. И не исключено,
что даже сама легенда о соврщении змеем Адама и Евы - хотя библейский змей
и не был двухвостым - есть не что иное, как отголосок подобного события.
Искушение... Несомненно, это было искушение. Не первое и не последнее в
человеческой истории. И то, что не привело еще это искушение к гибели всего
человечества, не может, не должно нас успокаивать. Потому что сегодня как
никогда велика опасность того, что искуситель добьется-таки своей цели,
потому что сегодня у одного человека как никогда много шансов завладеть
субстанцией пси всего погибшего человечества. И не так уж важно сегодня,
верим ли мы сами в чудесный дар Тлагмаха или же считаем, что все,
рассказанное выше, не более, чем досужие вымыслы. Важно, что кто-то может
поверить, и этот кто-то способен уничтожить не только нас - он способен
уничтожить само будущее человечества. Потому и не смогли мы молчать, узнав
об этой чудовищной истории, потому и постарались довести ее до всех, не
ограничиваясь рамками сухого академического изложения. Сегодня, пока еще не
поздно, надо встать на пути у чудовища, которое с древнейших времен
искушало род человеческий. Сегодня есть у нас для этого и силы, и средства,
недоступные средневековому монаху Франциску.
Он не умер тогда. Она наверняка хотела бы убить его, но пси, которым
завладел монах при ее участии, в тот раз спасло его от гибели. Он пришел в
себя, он вернулся к жизни, и уже через несколько лет стал Франциском
Гранвейгским, само имя которого долгие годы внушало ужас всей католической
Европе. Потому что смыслом жизни неистового аббата стала борьба с
дьявольскими искушениями, и в этой борьбе он ни перед чем ни
останавливался. На протяжении тысячалетий люди инстинктивно боялись всех,
кто обладал субстанцией пси и был способен творить чудеса. Но лишь в Европе
времен Франциска Гранвейгского борьба с обладателями пси вылилась в
планомерное их уничтожение, в геноцид, направленный против всех, кто хоть
ненамного поднимался над средним уровнем. От Средиземного моря до
Северного, от Карпат до Пиринеев прокатились процессы над ведьмами и
колдунами, направляемые жестокой, не знающей пощады рукой неистового аббта.
Он колесил по всей подвластной папе Европе, и там, куда он приезжал,
начинали пылать костры, в которых находили свой ужасный конец несчастные
обладатели дара Тлагмаха. Он умел выискивать их в любой толпе, под любой
маской. Укрыться от него было невозможно. По всей Европе полыхали костры,
по всей Европе толпы народа стекались посмотреть на казни злодеев - и
воспринимали на себя малые дозы освобождаемой умирающими субстанции пси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13