- Я встретила его на дороге, он сказал, что... дача
освободилась, так он сказал... Ну, и что ты от меня хочешь?
- Я хочу, чтобы ты мне прочитала ее. Вслух.
- Немедленно? - мать пощекотала своей ногой Мишкину голую ступню под
одеялом, Мишка визгнул, дернулся, одеяло поехало на пол. Мать встала,
оделась, принялась готовить щи на обед. Она чистила картошку, ходила в
сени за капустой из бочки и салом, Мишка принес воду - а книжка лежала на
столе, и ее яркая обложка странно выглядела в утреннем свете, идущем через
сильно замерзшее окно ровным потоком. Наконец мать сунула чугунок в
растопленную Мишкой печь, снова скинула валенки и полезла под одеяло,
захватив книгу. Мишка немедленно влез следом. Под одеялом было люто
холодно сначала, но вдвоем они быстро нагрели это малое ледяное
пространство.
Читала мать ровно, без выражения и почти без пауз - только иногда
произносила слова сначала тихонько по-английски, а потом по-русски - в
голос.
Когда жестяная кукушка высунулась из ходиков и, истерически
закидываясь, проскрипела пять раз, мать начала читать последнюю страницу:
"...Замысел сэра Джоффри был прост, - сказал сержант. Все, кто
находился в гостиной, молчали. Лишь спицы, которые уронила старая мисс
Боунти, коротко звякнули, нарушив на мгновение тишину. Сержант продолжал:
- Дело в том, что сэр Джоффри был совсем не тем человеком, которого вы все
знали, господа. Безумная любовь к леди Эстер и под стать ей безумная
ревность к мужу этой прелестной дамы - вот две страсти, снедавшие его
необузданную и мрачную душу, - стиль, которым изъяснялся сержант, говорил
о его увлечении викторианскими романами. - И он решил отомстить обоим, и
вам, леди Эстер, которая в свое время... префэйрд... предпочла уважаемого
мистера Браунуолла, и вам, мистер Браунуолл, который, по своему
благородству, склонен считать благородными всех. Он написал слишком
откровенное письмо леди, будучи уверенным, что мистер Браунуолл его
перехватит. И он оказался прав. Леди Эстер стала свидетельницей небывалой
вспышки ревности со стороны своего мужа, не так ли, мистер Браунуолл? Вы
были несдержанны... В таком состоянии, обидев и обеспокоив леди Эстер, вы
и уехали к пригласившему вас сэру Джоффри. А тут еще начался снегопад,
прервавший телефонную связь и, таким образом, отрезавший дом сэра Джоффри
от всего мира. И ваши худшие предчувствия оправдались, не правда ли, леди
Эстер?
Леди Эстер Браунуолл едва заметно кивнула. Сержант обратился к ее
мужу:
- Что вы пили с сэром Джоффри, мистер Браунуолл?
- Бренди, немного бренди и шампанское, - едва слышно ответил молодой
человек. Он ломал пальцы, не обращая внимания на врезавшиеся в запястья
наручники.
- Не следует пить шампанское с человеком, который пишет такие письма
вашей жене, сэр, в доме из которого отпущены слуги, - назидательно сказал
сержант. - Более того, сэр. Я бы не стал вообще принимать приглашения для
беседы о каких-то финансовых делах, даже очень важных, от человека,
который находился с вами и леди Эстер в таких сложных отношениях, - леди
Эстер спрятала лицо в ладонях, и ее плечи затряслись от рыданий. Сержант
встал, вынул из кармана ключи и, снимая с еще более побледневшего
Браунуолла наручники, закончил: - Этот вечер с шампанским в пустом доме
дал возможность сэру Джоффри одним выстрелом в свой висок из револьвера
задремавшего мистера Браунуолла свести счеты со всеми сразу. И со своей
несчастной жизнью, и со счастливым соперником, и с возлюбленной...
префэйрд... а, да, предпочевшей... предпочтившей... ну, которая предпочла
другого.
Теперь тишину в гостиной не могло нарушить ничто. Сержант подошел к
окну и, не оборачиваясь к присутствующим, заметил:
- А снег уже не идет, господа".
Мать закрыла книгу. Мишка немедленно протянул ей конверт. Мать вынула
письмо, прочитала, взглянула на адрес. Помолчав, спросила:
- И что ты теперь думаешь делать, частный детектив мистер Глупс?
- Майк Кристи, с вашего позволения, миссис, - ответил Мишка.
Мать невесело улыбнулась:
- "Миссис" не говорят без имени... И теперь не до игры, Миша.
- Я понимаю, - сказал Мишка, - я не играюсь.
Он вылез из постели, взял тетрадь, на обложке которой было написано:
"По физике ученика шестом класса Кристаповича Михаила", вырвал из нее
двойной лист, достал из пенала ручку и отцову медную чернильницу с
завинчивающейся крышкой. Через полчаса он показал матери, которая все так
же сидела на постели, спрятав ноги под одеяло, короткое письмо.
"Уважаемая Женя! Простите, что не знаю вашего отчества. Я хочу вам
сообщить, что ваш муж Валентин не виновен в убийстве своего друга, имени
которого я не знаю, он ходил с палкой. Это человек самоубился, пригласив
вашего мужа Валентина к себе на дачу, чтобы подозрение пало на Валентина и
чтобы отомстить вам обоим. Он был плохой человек и довольно хитрый. К
сожалению, его планы сбылись с ошеломляющей и не предусмотренной даже им
быстротой. Ваш муж не убивал его, вы жена жертвы, а не преступника".
Мать прочитала письмо, взяла ручку и исправила "самоубился" на
"покончил с собой", а "вы" всюду написала с большой буквы. Потом она
зачеркнула "Он был плохой человек...", заметив: "Он умер, Мишка, не надо
так". Снова усмехнулась:
- Про ошеломляющую непредусмотренную быстроту и жертву где вычитал?
- Кажется, в "Союзе рыжих", - сказал Мишка.
Мать погладила его по голове и, улыбаясь не так, как обычно, сказала:
- Что ж, отправляй свое письмо, неведомый добрый гений. Только
получит ли его адресат... А как же ты догадался?
Мишка улыбнулся сдержанной, но уверенной улыбкой Майка Кристи:
- Если зимой открывают окно, то вполне вероятно, чтобы выбросить
что-нибудь. Если выбрасывают книгу, значит, она может иметь отношение ко
всему случившемуся, особенно если книга - о преступлении. Если убитый спал
на втором этаже, а предполагаемый убийца на первом, и между ними была
скрипучая лестница - значит, это не убийство, а самоубийство. Книга могла
дать ключ, и дала его. Но еще раньше, чем ты прочла мне ее, у меня вызвало
подозрение письмо хозяина дачи жене комдива, которое я нашел в прихожей -
те его не заметили в углу...
Тут мать наконец сообразила:
- Так ты посмел еще и залезть в дачу!.. Боже мой!..
Отпираться было невозможно.
- Я не оставил следов, - сказал Мишка, умолчав про сыр. - А ты
уверена, что она... ну, эта Женя... уже не получит письмо?
Мать отвернулась к стене, Мишке показалось - плачет. Но в голосе слез
слышно не было:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
освободилась, так он сказал... Ну, и что ты от меня хочешь?
- Я хочу, чтобы ты мне прочитала ее. Вслух.
- Немедленно? - мать пощекотала своей ногой Мишкину голую ступню под
одеялом, Мишка визгнул, дернулся, одеяло поехало на пол. Мать встала,
оделась, принялась готовить щи на обед. Она чистила картошку, ходила в
сени за капустой из бочки и салом, Мишка принес воду - а книжка лежала на
столе, и ее яркая обложка странно выглядела в утреннем свете, идущем через
сильно замерзшее окно ровным потоком. Наконец мать сунула чугунок в
растопленную Мишкой печь, снова скинула валенки и полезла под одеяло,
захватив книгу. Мишка немедленно влез следом. Под одеялом было люто
холодно сначала, но вдвоем они быстро нагрели это малое ледяное
пространство.
Читала мать ровно, без выражения и почти без пауз - только иногда
произносила слова сначала тихонько по-английски, а потом по-русски - в
голос.
Когда жестяная кукушка высунулась из ходиков и, истерически
закидываясь, проскрипела пять раз, мать начала читать последнюю страницу:
"...Замысел сэра Джоффри был прост, - сказал сержант. Все, кто
находился в гостиной, молчали. Лишь спицы, которые уронила старая мисс
Боунти, коротко звякнули, нарушив на мгновение тишину. Сержант продолжал:
- Дело в том, что сэр Джоффри был совсем не тем человеком, которого вы все
знали, господа. Безумная любовь к леди Эстер и под стать ей безумная
ревность к мужу этой прелестной дамы - вот две страсти, снедавшие его
необузданную и мрачную душу, - стиль, которым изъяснялся сержант, говорил
о его увлечении викторианскими романами. - И он решил отомстить обоим, и
вам, леди Эстер, которая в свое время... префэйрд... предпочла уважаемого
мистера Браунуолла, и вам, мистер Браунуолл, который, по своему
благородству, склонен считать благородными всех. Он написал слишком
откровенное письмо леди, будучи уверенным, что мистер Браунуолл его
перехватит. И он оказался прав. Леди Эстер стала свидетельницей небывалой
вспышки ревности со стороны своего мужа, не так ли, мистер Браунуолл? Вы
были несдержанны... В таком состоянии, обидев и обеспокоив леди Эстер, вы
и уехали к пригласившему вас сэру Джоффри. А тут еще начался снегопад,
прервавший телефонную связь и, таким образом, отрезавший дом сэра Джоффри
от всего мира. И ваши худшие предчувствия оправдались, не правда ли, леди
Эстер?
Леди Эстер Браунуолл едва заметно кивнула. Сержант обратился к ее
мужу:
- Что вы пили с сэром Джоффри, мистер Браунуолл?
- Бренди, немного бренди и шампанское, - едва слышно ответил молодой
человек. Он ломал пальцы, не обращая внимания на врезавшиеся в запястья
наручники.
- Не следует пить шампанское с человеком, который пишет такие письма
вашей жене, сэр, в доме из которого отпущены слуги, - назидательно сказал
сержант. - Более того, сэр. Я бы не стал вообще принимать приглашения для
беседы о каких-то финансовых делах, даже очень важных, от человека,
который находился с вами и леди Эстер в таких сложных отношениях, - леди
Эстер спрятала лицо в ладонях, и ее плечи затряслись от рыданий. Сержант
встал, вынул из кармана ключи и, снимая с еще более побледневшего
Браунуолла наручники, закончил: - Этот вечер с шампанским в пустом доме
дал возможность сэру Джоффри одним выстрелом в свой висок из револьвера
задремавшего мистера Браунуолла свести счеты со всеми сразу. И со своей
несчастной жизнью, и со счастливым соперником, и с возлюбленной...
префэйрд... а, да, предпочевшей... предпочтившей... ну, которая предпочла
другого.
Теперь тишину в гостиной не могло нарушить ничто. Сержант подошел к
окну и, не оборачиваясь к присутствующим, заметил:
- А снег уже не идет, господа".
Мать закрыла книгу. Мишка немедленно протянул ей конверт. Мать вынула
письмо, прочитала, взглянула на адрес. Помолчав, спросила:
- И что ты теперь думаешь делать, частный детектив мистер Глупс?
- Майк Кристи, с вашего позволения, миссис, - ответил Мишка.
Мать невесело улыбнулась:
- "Миссис" не говорят без имени... И теперь не до игры, Миша.
- Я понимаю, - сказал Мишка, - я не играюсь.
Он вылез из постели, взял тетрадь, на обложке которой было написано:
"По физике ученика шестом класса Кристаповича Михаила", вырвал из нее
двойной лист, достал из пенала ручку и отцову медную чернильницу с
завинчивающейся крышкой. Через полчаса он показал матери, которая все так
же сидела на постели, спрятав ноги под одеяло, короткое письмо.
"Уважаемая Женя! Простите, что не знаю вашего отчества. Я хочу вам
сообщить, что ваш муж Валентин не виновен в убийстве своего друга, имени
которого я не знаю, он ходил с палкой. Это человек самоубился, пригласив
вашего мужа Валентина к себе на дачу, чтобы подозрение пало на Валентина и
чтобы отомстить вам обоим. Он был плохой человек и довольно хитрый. К
сожалению, его планы сбылись с ошеломляющей и не предусмотренной даже им
быстротой. Ваш муж не убивал его, вы жена жертвы, а не преступника".
Мать прочитала письмо, взяла ручку и исправила "самоубился" на
"покончил с собой", а "вы" всюду написала с большой буквы. Потом она
зачеркнула "Он был плохой человек...", заметив: "Он умер, Мишка, не надо
так". Снова усмехнулась:
- Про ошеломляющую непредусмотренную быстроту и жертву где вычитал?
- Кажется, в "Союзе рыжих", - сказал Мишка.
Мать погладила его по голове и, улыбаясь не так, как обычно, сказала:
- Что ж, отправляй свое письмо, неведомый добрый гений. Только
получит ли его адресат... А как же ты догадался?
Мишка улыбнулся сдержанной, но уверенной улыбкой Майка Кристи:
- Если зимой открывают окно, то вполне вероятно, чтобы выбросить
что-нибудь. Если выбрасывают книгу, значит, она может иметь отношение ко
всему случившемуся, особенно если книга - о преступлении. Если убитый спал
на втором этаже, а предполагаемый убийца на первом, и между ними была
скрипучая лестница - значит, это не убийство, а самоубийство. Книга могла
дать ключ, и дала его. Но еще раньше, чем ты прочла мне ее, у меня вызвало
подозрение письмо хозяина дачи жене комдива, которое я нашел в прихожей -
те его не заметили в углу...
Тут мать наконец сообразила:
- Так ты посмел еще и залезть в дачу!.. Боже мой!..
Отпираться было невозможно.
- Я не оставил следов, - сказал Мишка, умолчав про сыр. - А ты
уверена, что она... ну, эта Женя... уже не получит письмо?
Мать отвернулась к стене, Мишке показалось - плачет. Но в голосе слез
слышно не было:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37