Однако война против вас – это глупость. Безумие. Я знаю Россию. Еще великий Бисмарк…
– Знаете что, Беккенбауэр, – перебил Скворецкий, – обойдемся без Бисмарка. Вы считали войну, навязанную нам фашистами, безумием, были противником Гитлера, а сами… Бросьте!
– Как хотите, господин майор, но я говорю чистую правду.
– «Правду»! Вы только полюбуйтесь на него!
– Да, да, правду. Если хотите знать, то в своих сообщениях до войны я делал все, что было в моих силах, чтобы предотвратить роковой шаг.
– Слушая вас, господин Беккенбауэр, можно подумать, что, будучи германским шпионом, вы чуть ли не защищали наши интересы, интересы Советского Союза. Полноте!
– Нет, зачем же? Я действовал в интересах Германии и именно поэтому правдиво освещал ваши успехи, мощь вашей армии. Даже чуть не поплатился за это. Мои донесения оказались неугодными руководству абвера. И – повыше. А когда война все же началась, я действовал как солдат, как немец…
– Как самый оголтелый гитлеровец, как бандит с большой дороги, – вставил Кирилл Петрович. – Не будем, однако, терять время попусту, убедить вас мы ни в чем не убедим, да, говоря по совести, и не собираемся. Рассказывайте о своих преступлениях.
– Преступлениях? – усмехнулся Беккенбауэр. – Пусть, по-вашему, будет так. Но что именно вы хотели бы знать в первую очередь? С чего начать? Мне много о чем есть рассказать.
– Вот и давайте с самого начала: как вы очутились в нашей стране, когда, с какой целью, под каким прикрытием. По порядку.
– Очутился? Я не очутился в вашей стране, я здесь родился. Это и предопределило мою судьбу. Слушайте…
По словам Беккенбауэра, его отец еще в девяностые годы прошлого столетия был рекомендован одному русскому вельможе, крупному помещику, в качестве управляющего имением. Имение это, насчитывавшее тысячи десятин земли и сотни голов скота, было расположено на юге России. Сам владелец поместья бывал здесь редко, и управляющий фактически являлся полновластным хозяином отданных ему в руки земель, творил на них суд и расправу. Владелец, постоянно проживавший в Петербурге, требовал одного: регулярной высылки всех доходов. Денег, денег и денег. Это требование Беккенбауэр-старший выполнял неукоснительно, не забывая, впрочем, и себя.
Здесь, в русском поместье, в 1897 году, и родился Франц Иоганн Беккенбауэр, будущий «Зеро», здесь прошло его детство. Когда ему исполнилось восемь лет, родители отдали его в немецкую гимназию, находившуюся в ближайшем крупном городе. В гимназии, как и в семье, Беккенбауэра-младшего воспитывали в чисто немецком духе, в духе преданности Германии, кайзеру. Значительную роль в этом играла мать Франца, происходившая из старинного прусского рода. Кем был его отец на самом деле, «Зеро» не знает, но предполагает, что не только управляющим имением.
– Кем же? Шпионом? – уточнил Горюнов.
Беккенбауэр пожал плечами:
– Разведчиком, вы хотите сказать? Возможно.
– Почему так неопределенно, Беккенбауэр? Вы уж не скромничайте.
– Я и не скромничаю, но точно мне ничего не известно. Во всяком случае, когда наша семья вернулась на родину, в Германию, – это произошло в 1914 году, незадолго до начала первой мировой войны, – отец сразу надел военный мундир с погонами майора. А еще год спустя, в 1915 году, в самый разгар войны, он определил меня в офицерское училище. Сам он вскоре ушел на фронт и в том же, 1915 году погиб.
Надо сказать, продолжал «Зеро», что среди знакомых Беккенбауэра-старшего преобладали, как оказалось по возвращении в Германию, военные, со многими из которых познакомился и молодой Беккенбауэр, в том числе и с будущим главнокомандующим сухопутными войсками Германии генерал-полковником фон Фричем, опороченным и изгнанным Гитлером и его кликой из армии в 1938 году.
В офицерском училище Беккенбауэр-младший пробыл недолго. Где-то наверху учли его особые качества – знание России, превосходное владение русским языком, – и судьба будущего «Зеро» была решена. Он был переведен в специальную школу, готовившую разведчиков, а в 1918 году направлен в Россию.
– Стоп, – поднял руку Скворецкий. – Направлены в Россию? Как? В каком обличье?
– Я «вернулся» на «родину» под видом освободившегося из плена в связи с окончанием войны русского солдата.
– И сразу стали Поповым?
– Да, я был снабжен документами на имя рядового Ивана Степановича Попова. Так началась моя новая жизнь в новом обличье. Как я жил, чем занимался все эти годы, без малого четверть века, рассказывать долго: всякое было. Работал на заводе, учился, пошел в армию, сначала вольнонаемным, в военторг, потом в кадры, интендантом. Этого я и добивался…
– Хорошо, – прервал «Зеро» Кирилл Петрович. – Вашей так называемой «трудовой деятельностью» мы займемся в другой раз, а сейчас рассказывайте о шпионской работе.
– Но разведывательной работы до последних лет я почти не вел, – возразил Беккенбауэр.
– Не вели? Вы хотите сказать, что вас заслали в Советскую Россию в шпионских целях еще в 1918 году, а вы долгие годы сидели и бездействовали? Так вас надо понимать?
– Не совсем так. Видите ли, я был направлен в Россию с дальним прицелом.
– То есть? – спросил Горюнов.
– Моя основная работа должна была начаться в военное время, только со вступлением Германии в войну.
– Какую еще войну? Или командование германской армии, милитаристские круги Германии планировали новую войну против России еще в 1918 году, когда не кончилась первая мировая война?
– Этого я не знаю, – пожал плечами «Зеро». – Это вне моей компетенции. Полагаю, никто тогда войны не планировал, но готовым нужно было быть ко всему. Этим и определялись поставленные передо мной задачи.
– А вы, значит, – настаивал Виктор, – так-таки ничего до начала войны и не делали? В качестве шпиона я имею в виду.
– Разведчика, – невзирая на пренебрежительный жест Горюнова, педантично повторил «Зеро». – Нет, почему ничего не делал? Кое-что делал.
– Уточните, – потребовал Скворецкий.
– Как я уже докладывал, я периодически составлял обзорные донесения и пересылал их по начальству. Правда, начал я этим заниматься не сразу, лишь с тридцатых годов, когда устроился в Красной Армии.
– Ну еще бы, куда уж там сразу! Вам же нужно было «акклиматизироваться». Так, что ли?
– Конечно, и на акклиматизацию требовалось время, но главное, это те задачи, которые передо мною были поставлены.
– Это мы уже слышали. Потрудитесь сказать, каким путем вы пересылали ваши шпионские донесения? – спросил Скворецкий.
– У меня была связь с одним из сотрудников германского посольства в Москве. Через него же я получал деньги и инструкции. Кроме того, после 1931 года я трижды бывал в Германии и лично докладывал руководству военной разведки добытые мною сведения и свои соображения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88