Об исторических условиях этой эпохи говорится в одном определении в «Коммунистическом манифесте», которое и относится одним концом к таким странам, как Англия, а другим – как Персия:
«Потребность в постоянно увеличивающемся сбыте продуктов гонит буржуазию по всему земному шару… Так же как деревню она сделала зависимой от города, так варварские и полуварварские страны она поставила в зависимость от стран цивилизованных, крестьянские народы – от буржуазных народов, Восток – от Запада».
По отношению к Англии это означало, что, пожиная плоды промышленной революции в конце XVIII века, она шла к вершинам своего колониального могущества. По отношению к Персии это означало, что закосневшая в средневековой отсталости, она всё больше начинала терять свою независимость. Вместе с тем с конца XVIII века Персия стала поддаваться также воздействию промышленного капитализма, приходившему извне.
Экономический рост Англии и усиление её колониальных позиций сопровождались развитием реакционных сторон её внешней и внутренней политики. Это выразилось, в частности, в роли Англии в борьбе с Великой французской революцией и в участии в реакционном «Священном Союзе». Всё это приводило к идейной поляризации, например: утопический социализм Р.Оуэна и реакционная идеология тори, или размежёвка внутри английского романтизма в начале XIX века (Байрон и «Озёрная школа») и т п. Антидеспотические, тираноборческие мотивы и идеи находили своё воплощение у прогрессивных писателей – в образе бунтаря-одиночки, в том числе и «благородного разбойника» (например, в романе У.Годвина «Калеб Вильямс»).
Вот в какое время писал Мориер свой роман о Хаджи-Бабе.
Чтоб точнее определить, как он «вписывался» в английскую литературу, следует, однако, коснуться ещё двух тем: некоторых черт английского романа того времени и традиций ориентализма в английской литературе.
Первая половина XIX века – это, как известно, эра великих английских романистов: В.Скотт, затем Диккенс и Теккерей. В их тени порою ярко блеснёт творчество, отдельное произведение того или иного прозаика, на короткое время завоёвывающее популярность. То это Бульвер-Литтон с его контрастными картинами «высшего света» и преступного «дна», то Энн Редклиф и Чарлз Метьюрин с их фантастическими романами ужасов, то Т.Пикок со своими сатирическими романами, Самуэл Уоррен и Уильям Геррисон, живописующие уголовщину, то Ф.Марриет, и Ч.Ливерс, и П.Иган и др., а то… и наш старый знакомый Джеймс Мориер. Всем им свойственны увлекательность изложения, склонность к авантюрным интригам, юмор, фантазия. Однако Мориер к тому же, как можно судить даже по одним названиям его романов – кроме двух о Хаджи-Бабе, «Зораб-заложник», «Аиша, дева из Карса» и др. – ещё и ориентален. Но это также восходит к очень существенной литературной традиции Англии.
Интерес к Востоку, к тайнам его культуры и экзотике проявлялся в Англии уже с давних пор. По мере роста колониальной экспансии Англии всё более раздвигался в литературе и восточный горизонт, включая в себя и Персию, и древний Египет, и аравийскую пустыню, и Сиам, и Китай. Создание научной ориенталистики в XVIII веке стимулирует развитие ориентализма в литературе, причём он развивается в двух направлениях. Первое – увлечение экзотикой Востока, которое восходит к описанию путешествий (И.Хэнвей, двухтомное путешествие через Россию до Персии, 1754 г. и т п.) и приключенческо-увлекательным романам Литлтона, пользовавшихся в своё время огромным успехом: «Письма перса из Англии своему другу в Исфаган», «Персидские письма. Продолжение, или Второй том писем Селима из Лондона Мирзе в Исфаган» (1735–1736). Второе направление, которое состояло в осмыслении «души Востока», представляло собой по существу облечение наиболее прогрессивных идей своего времени в восточные одежды. Восток при этом служил часто лишь декорацией, а иногда и маскировкой. В творчестве многих писателей эклектически уживались оба направления.
Наиболее яркими выразителями второго направления в использовании ориентальной темы выступают такие гиганты, как Байрон в своих «восточных поэмах» и Шелли в «Восстании Ислама».
Иной «Восток» у представителей первого направления – экзотический, гаремный, авантюрный, эстетствующий, бездумно-гедонический, пустой. Таков он у поэтов «Озёрной школы» (лэйкистов) Кольриджа («Кубла-хан», 1816), Саути («Талаба-разрушитель», 1801; «Проклятие Кехамы», 1810), у Лэндора («Гебир», 1812) – зло высмеянных Байроном: «Тарабарщина, написанная всеми размерами и ни на одном из известных языков». Несколько особняком, хотя определённо впадая в эклектизм в передаче ориентальной темы, стоит один из самых популярных выразителей её – Томас Мур, особенно в знаменитой «Лалла Рух» (1817).
Русский литературовед начала века – Тиандер, отражая мнение современных ему английских историков литературы, назвал роман Мориера рядом с такими «ориентальными» романами, как произведения Томаса Хопа «Анастазий, или Воспоминания современного грека» (1819) и Эдуарда Джона Трелоней «Приключения младшего сына» (1831), и писал: «Все эти романы возвращаются к старой форме романа приключений, и единственная их ценность заключается в более или менее верном изображении нравов Востока».
Итак, если соотнести роман Мориера с английским литературным процессом, можно прийти к заключению, что он занял в ней скромное место в ряду развлекательной прозы с ориентальной направленностью (в большой мере, в духе Т.Мура), причём автор сумел воспринять многие положительные достижения как просветительского реалистического романа, так и романтического приключенческого романа.
Соотнесём, однако, роман с исторической действительностью и литературой Персии.
В начале XIX века в Персии, в обстановке застоявшегося средневековья, установилась власть новой династии Каджаров, продержавшаяся до 1921 года – 125 лет с лишком. Происходило это так. В 1794 году Ага Мухаммед-хан, из рода Каджаров, побив других ханов-соперников, занял шахский престол, после чего захватил Хорасан, совершил «удачный» набег на Грузию и продолжал бы процветать, если бы не был убит в 1797 году. На престол вступил более удачливый Фатх-Али-шах, который, процарствовав до 1834 года, сумел умереть своей смертью. Вначале его делами продолжал заправлять главный везир, могучий временщик, человек коварный, жестокий и ловкий, пока в 1808 году не был обвинён другими временщиками в растрате казны. Ему выкололи глаза, отрезали язык, и вскоре он умер. Царствование продолжалось, временщики между собой дрались, духовные отцы разрешали все вопросы по «воле аллаха», народ, верноподданные «райаты» трудились, платили бесконечные налоги, подати и сборы и безмолвствовали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125