— Невозможно, — сказал Брайам.
— Невозможно, говорите вы?
— У меня нет ни причин, ни власти объявить подобное распоряжение.
— Знаете ли вы по крайней мере, о ком речь идет? — спросил иезуит.
— Пастырь знает свое стадо, — иронически заметил Брайам Юнг. — Миссис Гуинетт номер второй, бывшая миссис Ли.
— Вдова полковника Ли, — точнее определил отец д’Экзиль.
— Что касается брата Джемини, то это человек замечательного ума, настолько замечательного, что...
— Что он может претендовать на пост вашего преемника, — заключил иезуит.
— Вот это именно я и хотел сказать, — Брайам закусил губу.
— Мы говорим с полным знанием дела, — сказал отец д’Экзиль. — Повторяю свой вопрос: хотите вы, да или нет, объявить о расторжении этого брака?
— Не хочу и не могу.
— Сказать, что вы не можете, было бы против истины, брат Брайам. Все можно, когда имеешь в своем распоряжении откровения Всемогущего и когда сам непогрешим.
— Нельзя смеяться над принципом непогрешимости, — произнес Брайам. — Есть спорные пункты, которые можно разрешить, только бросив на весы абсолютное. И рано или поздно папа ваш, говорю вам это, придет к тому же.
— Я далек от мысли насмехаться над принципом непогрешимости. Наоборот, я говорю, что, опираясь на этот принцип, вы можете, если захотите, объявить о разводе, о котором я вас прошу.
— В этом вы ошибаетесь, — сказал президент. — Чтобы сохранить всю свою ценность, принцип этот должен применяться очень умеренно. Не надо поминутно пускать его в ход: без этого, наверное, можно сказать...
— Наверное, можно сказать, дорогой президент, что мы начинаем даром время терять, — заключил отец д’Экзиль.
Брайам любезно запротестовал.
— Вы, дорогой друг, может быть, но не я. Напротив, ничто не может быть так полезно для меня, как время от времени беседа с ученым представителем чужого вероисповедания.
— В последний раз я ставлю свой вопрос: хотите вы, да или нет, объявить о расторжении этого брака?
— Я уже вам ответил: не хочу и не могу.
— Это ваше последнее слово?
— В данный момент, да.
— В данный момент, — сказал отец д’Экзиль. — Вот термин который приводит меня в восхищение. Признайтесь, дорогой президент и друг мой: вот уже целый час, как вас мучит желание, чтобы я рассказал вам историю о банке Кроссби.
— Допустим.
Брайам подошел к двери, отпер ее. Коридор был пуст. Он вернулся к столу и сел.
— Можете начать.
— Разве у вас не курят? — спросил иезуит.
— Религия запрещает курение, — сказал Брайам. — Но знаете, — с доброй улыбкой продолжал он, — как говорил в Риме великий преосвященник Аврелий Котта, между людьми интеллигентными религия есть вещь...
И он отпер маленький шкаф черного дерева и достал оттуда ящик с сигарами.
— Выбирайте, — предложил он.
Он сам закурил сигару.
— Я слушаю вас.
Они удобно уселись в своих креслах, откинули головы и устремили глаза в потолок, к которому медленно поднимался дым их сигар.
— Приблизительно в 1848 году, — начал отец д’Экзиль, — был в Нью-Йорке банк с многочисленными клиентами, банк Уильяма Кроссби.
— Так.
— То было время, когда в Соленое Озеро возвращались первые мормоны, нашедшие золото в Калифорнии. Мормонская церковь осудила на основании формального откровения добычу этого металла. «Золото, было там сказано...»
— Избавляю вас от чтения этого откровения, — чуть-чуть нетерпеливо сказал Брайам. — Я сам обнародовал его. Можете себе представить, что я его хорошо знаю.
— Могу. Но, может быть, есть вещь, которой вы не знаете.
— Какая?
— Следующая: мормонские пионеры привезли из Калифорнии около восьмидесяти мешков золотого песку.
— Точно восемьдесят.
— Из этих восьмидесяти мешков шестьдесят два, по приказанию президента Брайама Юнга, пошли на чеканку золотых монет в пять и десять долларов, каковая операция дала возможность довести до al pari курс выпущенных мормонским банком Кортланда ассигнаций.
— Ну и что же?
— И что же! Не останавливает ли здесь нечто вашего внимания?
— Я ничего не вижу...
— А простую разницу, существующую между цифрами восемьдесят и шестьдесят два? Сколько это будет?
— Восемнадцать, верно. Шестьдесят два мешка были утилизированы банком в Ута, а он получил их восемьдесят. Есть там остаток, избыток или разница в восемнадцать мешков, судьбу которых интересно было бы знать, особенно, если мы примем во внимание, что по курсу дня речь идет о сумме в 800 тысяч долларов.
— Вы, может быть, имеете на этот счет какие-нибудь особые сведения? — спросил Брайам.
— Да, имею.
— Если это не нескромно?..
— Нисколько. Один из друзей президента Брайама, полковник Ли, уехал в это время из Соленого Озера, которое только что начинало строиться. В его распоряжение дан был обоз из пяти повозок. И вот две из них были нагружены именно этими восемнадцатью мешками.
— Как все в конце концов становится известным, — заметил Брайам.
— Полковник Ли, — продолжал иезуит, — прибыл в Нью-Йорк. Восемнадцать мешков, о которых идет речь, сданы были на хранение в банк Кроссби. Если я ошибусь, остановите меня, пожалуйста.
— Продолжайте, — сказал Брайам.
— Взамен ему выдали квитанцию на пятнадцать мешков.
— Пятнадцать вместо восемнадцати?
— Три мешка составляли комиссионную плату полковнику. Квитанция на пятнадцать мешков была составлена на имя некоего...
— Натаниела Шарпа, — улыбаясь, сказал президент.
— А вы не знаете, кто был этот Натаниел Шарп?
— Это был я, — с полной простотой ответил Брайам.
Он вынул из кармана своего сюртука огромный бумажник, раскрыл его и достал оттуда вчетверо сложенную бумагу.
— А вот и квитанция, о которой вы говорите.
Оба взглянули друг на друга.
— Что вы скажете о моей истории? — спросил иезуит.
— Я скажу, — ответил президент, — что полковник Ли не был таким верным другом, как я воображал. Насколько я помню, он дал мне слово...
— Он и сдержал его, брат Брайам, Если я знаю все эти подробности, то только потому, что выслушал полковника на исповеди.
— Вы тоже связаны, — сказал Брайам.
— Я связан. Но теологически одно обстоятельство освобождает меня от обязанности молчать: это если вы сами не сдержите данного полковнику слова оберегать миссис Ли, его супругу.
— Верно, — подтвердил Брайам.
— Теперь положение вещей представляется мне очень ясным, — сказал иезуит.
— Каким представляете вы его себе?
— Следующим: когда после великого исхода из Нову Брайам Юнг со своими эмигрантами прибыл на место, где должен был вырасти город, под именем города Соленого Озера, у него была очень умеренная вера в будущее мормонского дела. Поэтому он воспользовался прибытием первого транспорта золота из Калифорнии, чтобы обеспечить себе, по крайней мере, материальный успех. Что сказал бы теперь его народ, если бы узнал, что — он, пророк, избранный Богом, сомневался тогда в святости своего дела?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51