Цыбин не ощущал холода, хотя в его одежде не осталось ни одной сухой нитки. Вода стекала по лицу, капала с носа и подбородка. Внутри не было ничего. Ни одной эмоции. Словно осталась одна оболочка. Голова была гулкой и пустой. Он не переживал, не вспоминал, не мучился. Он просто впал в кому. Сейчас он не ощущал опасности, не следил за обстановкой, не думал ни о чем. Он не помнил, как выбирался, куда дел пистолет, оставил ли какие-нибудь следы. Он не помнил, почему и как добрался сюда: в вымершую осеннюю Сосновку. Он не хотел об этом думать.
Он ни о чем не хотел думать. Он вообще ничего не хотел. Где-то шумел город. Дождь гнал через него короткие дневные часы ноября. Небо не падало на землю. Ритм не менялся…
Первая мысль пришла уже в сумерках. Она коварно пролезла в мозг и заскребла нервными коготочками.
«Оказывается, я не готов убивать детей».
И тут же: «Теперь готов».
Ему всегда казалось, что годы РАБОТЫ подготовили его ко всему. Оказалось это ошибка. На ошибках надо учиться. РАБОТА преподнесла еще один урок. Видимо, последний. Отступной за уход.
Захотелось курить. Первое желание. Сигарки в жестяной коробке не промокли. Горечь табака извлекла из недр памяти жесткий аргумент.
«Первое отступление от правил может оказаться последним».
Он не отступил. Профессионализм взял свое.
«У меня не было другого выхода».
Он, казалось, пробовал эту фразу на зуб.
«Не было выхода».
Звучало убеждающе. Он попробовал вспомнить ее лицо. Вспомнил только кофту. Стало холодно и промозгло.
«Не было выхода».
Мысли находили свои места. Эмоции возвращались в ножны.
«Не было выхода».
Захотелось есть. Он встал со скамейки и уверенно пошел меж мокрых древесных стволов в сторону Тихорецкого проспекта.
* * *
В коридоре офиса компании «Эпсителеком» сделали евроремонт. Антону едва не стало плохо: стены, пол и потолок были отделаны ядовито-белыми синтетическими материалами. Мгновенно закружилась голова, остро заныли виски. Захотелось зажмуриться.
– Какие-то проблемы? – Плечистый охранник с розовым, как свежая ветчина, лицом поднялся из кресла.
– Милиция. – Антон зацепился взглядом за черную кожу кресла и сосредоточился на ней. – К Алексею Степановичу.
Охранник внимательно изучил ксиву, разве что не понюхал.
– Проходите. Вам в ше…
– Знаю. – Антон бывал уже у начальника службы безопасности компании Лебедева.
В кабинете он облегченно вздохнул. Лебедев как бывший комитетчик оставался консерватором:
та же темно-коричневая мебель и бежевые стены, что и раньше.
– Здравствуйте, Алексей Степанович.
– Здравствуйте, – буркнул Лебедев.
Ему было, наверное, лет сорок пять. Незаметное, невыразительное лицо, средний рост, среднее телосложение и очень несредний костюм из английской шерсти.
– Необходима ваша помощь. – Антон протянул запрос.
Лебедев внимательно изучил текст.
– Господи, как вы мне все надоели! – Он кивнул на заваленный бумагами стол. – Только на органы и работаю.
– Должность у вас такая. – Антон спрятал улыбку. – А эмоции вы можете держать при себе. Представьте, если бы лет десять назад кто-нибудь вам сказал, что вы надоели. Только сейчас вышел бы. А?
– Да ладно, – Лебедев махнул рукой, – устал я просто.
Он перечитал текст.
– Зайдите к концу недели.
Антон покачал головой и молча ткнул в слово «незамедлительно» в конце запроса.
Лебедев открыл было рот, но вдруг, передумав, бросил лист на стол:
– Завтра после трех. Как человеку, не дающему свою службу в обиду.
– Премного благодарен.
На обратном пути по коридору он не сводил взгляда с грязных носков своих ботинок.
* * *
Она стояла у окна, кутаясь в кожаное пальто. Сперва Цыбин напрягся, ощутив среди стука дождя по жестяным карнизам и неясного ноя чужих квартир чье-то напряженное ожидание. Но затем этот кто-то прерывисто знакомо вздохнул и начал постукивать каблуком о батарею. Вспыхнуло раздражение. Он уже полностью овладел собой. Это было полное нарушение всех непререкаемых правил. Он подавил в себе эмоции и нарочито шумно поднялся на этаж.
– Она жива. – Голос у Анны был ровный.
Он нервно дернулся, бросил мимолетный взгляд в лестничный пролет, отомкнул замок входной двери и впихнул ее внутрь. Не зажигая света в прихожей, за плечо проволок ее до ванной и включил воду. Она не сопротивлялась и ничего не говорила.
– Ты что, рехнулась? – Он говорил спокойно, но в полной темноте с шумом льющейся воды его полушепот звучал зловеще.
Анна поежилась и освободила плечо.
– Включи свет, Цыбин, я устала от темноты.
Секунду подумав, он щелкнул выключателем:
– Кто жива?
– Девочка, Цыбин. Ребенок, которого ты хотел убить.
– Это дикая случайность. – Он опустился на край ванны и полез за сигаретами.
– Что? То, что ты ее не убил?
– То, что она там оказалась.
– Гордишься собой? Да?
Он бросил сигарету в раковину и молниеносным движением схватил ее за волосы. Резко поднявшись, наклонил и сунул ее голову под струю холодной воды. Она не сопротивлялась, только уперлась руками в край ванны и шумно дышала.
– Слушай, милая! – Он, как всегда, не повысил голоса. – Тебе пора перестать заговариваться и делать из меня бездушного монстра. Загляни в себя! Ты думаешь, ты лучше? Ты только сегодня узнала, чем я занимаюсь? Ты никогда в этом не участвовала, а?! Ты чистая и светлая девочка? Устала от смерти? Раньше надо было думать! Ты ничем от меня не отличаешься ни в душе, ни по закону! Мы наемные убийцы! Для нас нет женщин и детей, хороших и плохих, виноватых и невиноватых. Обратной дороги у нас нет ни на этом, ни на том свете. И здесь никакого значения не имеет то, что ты еще красивая и образованная сука. У тебя одна дорога, точнее, две, но вторая вряд ли тебе понравится. Поняла?!
Она продолжала жадно втягивать воздух, отфыркивая льющуюся по лицу воду.
– Не слышу!
– Да. – Она почти прохрипела. – Прости.
Он отпустил ее так резко, что она упала на колени, и снова сел на край ванны. Сигареты кончились. Брошенный окурок намок и издавал тошнотворный запах. Мерно шелестела водопроводная струя.
Анна, не вставая с колен, протянула руку и, стянув с трубы полотенце, тщательно вытерла лицо. Волосы у нее были мокрые, струйки воды сбегали за воротник пальто. Она слегка переместилась и расстегнула Цыбину «молнию» на брюках. От неожиданности он вскочил и несильно ударил ее коленом в плечо.
– Ты что?!
– «Красивая и образованная сука» пытается заработать себе прощение. – Она преданно смотрела снизу вверх большими бархатными глазами. На ее скуластом лице застыло выражение неподдельной покорности. – На меня опять что-то нашло. Прости, тебе следовало бы устроить мне взбучку посильнее.
Она облизала тонким розовым язычком губы и запрокинула голову.
– Ну что, можно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Он ни о чем не хотел думать. Он вообще ничего не хотел. Где-то шумел город. Дождь гнал через него короткие дневные часы ноября. Небо не падало на землю. Ритм не менялся…
Первая мысль пришла уже в сумерках. Она коварно пролезла в мозг и заскребла нервными коготочками.
«Оказывается, я не готов убивать детей».
И тут же: «Теперь готов».
Ему всегда казалось, что годы РАБОТЫ подготовили его ко всему. Оказалось это ошибка. На ошибках надо учиться. РАБОТА преподнесла еще один урок. Видимо, последний. Отступной за уход.
Захотелось курить. Первое желание. Сигарки в жестяной коробке не промокли. Горечь табака извлекла из недр памяти жесткий аргумент.
«Первое отступление от правил может оказаться последним».
Он не отступил. Профессионализм взял свое.
«У меня не было другого выхода».
Он, казалось, пробовал эту фразу на зуб.
«Не было выхода».
Звучало убеждающе. Он попробовал вспомнить ее лицо. Вспомнил только кофту. Стало холодно и промозгло.
«Не было выхода».
Мысли находили свои места. Эмоции возвращались в ножны.
«Не было выхода».
Захотелось есть. Он встал со скамейки и уверенно пошел меж мокрых древесных стволов в сторону Тихорецкого проспекта.
* * *
В коридоре офиса компании «Эпсителеком» сделали евроремонт. Антону едва не стало плохо: стены, пол и потолок были отделаны ядовито-белыми синтетическими материалами. Мгновенно закружилась голова, остро заныли виски. Захотелось зажмуриться.
– Какие-то проблемы? – Плечистый охранник с розовым, как свежая ветчина, лицом поднялся из кресла.
– Милиция. – Антон зацепился взглядом за черную кожу кресла и сосредоточился на ней. – К Алексею Степановичу.
Охранник внимательно изучил ксиву, разве что не понюхал.
– Проходите. Вам в ше…
– Знаю. – Антон бывал уже у начальника службы безопасности компании Лебедева.
В кабинете он облегченно вздохнул. Лебедев как бывший комитетчик оставался консерватором:
та же темно-коричневая мебель и бежевые стены, что и раньше.
– Здравствуйте, Алексей Степанович.
– Здравствуйте, – буркнул Лебедев.
Ему было, наверное, лет сорок пять. Незаметное, невыразительное лицо, средний рост, среднее телосложение и очень несредний костюм из английской шерсти.
– Необходима ваша помощь. – Антон протянул запрос.
Лебедев внимательно изучил текст.
– Господи, как вы мне все надоели! – Он кивнул на заваленный бумагами стол. – Только на органы и работаю.
– Должность у вас такая. – Антон спрятал улыбку. – А эмоции вы можете держать при себе. Представьте, если бы лет десять назад кто-нибудь вам сказал, что вы надоели. Только сейчас вышел бы. А?
– Да ладно, – Лебедев махнул рукой, – устал я просто.
Он перечитал текст.
– Зайдите к концу недели.
Антон покачал головой и молча ткнул в слово «незамедлительно» в конце запроса.
Лебедев открыл было рот, но вдруг, передумав, бросил лист на стол:
– Завтра после трех. Как человеку, не дающему свою службу в обиду.
– Премного благодарен.
На обратном пути по коридору он не сводил взгляда с грязных носков своих ботинок.
* * *
Она стояла у окна, кутаясь в кожаное пальто. Сперва Цыбин напрягся, ощутив среди стука дождя по жестяным карнизам и неясного ноя чужих квартир чье-то напряженное ожидание. Но затем этот кто-то прерывисто знакомо вздохнул и начал постукивать каблуком о батарею. Вспыхнуло раздражение. Он уже полностью овладел собой. Это было полное нарушение всех непререкаемых правил. Он подавил в себе эмоции и нарочито шумно поднялся на этаж.
– Она жива. – Голос у Анны был ровный.
Он нервно дернулся, бросил мимолетный взгляд в лестничный пролет, отомкнул замок входной двери и впихнул ее внутрь. Не зажигая света в прихожей, за плечо проволок ее до ванной и включил воду. Она не сопротивлялась и ничего не говорила.
– Ты что, рехнулась? – Он говорил спокойно, но в полной темноте с шумом льющейся воды его полушепот звучал зловеще.
Анна поежилась и освободила плечо.
– Включи свет, Цыбин, я устала от темноты.
Секунду подумав, он щелкнул выключателем:
– Кто жива?
– Девочка, Цыбин. Ребенок, которого ты хотел убить.
– Это дикая случайность. – Он опустился на край ванны и полез за сигаретами.
– Что? То, что ты ее не убил?
– То, что она там оказалась.
– Гордишься собой? Да?
Он бросил сигарету в раковину и молниеносным движением схватил ее за волосы. Резко поднявшись, наклонил и сунул ее голову под струю холодной воды. Она не сопротивлялась, только уперлась руками в край ванны и шумно дышала.
– Слушай, милая! – Он, как всегда, не повысил голоса. – Тебе пора перестать заговариваться и делать из меня бездушного монстра. Загляни в себя! Ты думаешь, ты лучше? Ты только сегодня узнала, чем я занимаюсь? Ты никогда в этом не участвовала, а?! Ты чистая и светлая девочка? Устала от смерти? Раньше надо было думать! Ты ничем от меня не отличаешься ни в душе, ни по закону! Мы наемные убийцы! Для нас нет женщин и детей, хороших и плохих, виноватых и невиноватых. Обратной дороги у нас нет ни на этом, ни на том свете. И здесь никакого значения не имеет то, что ты еще красивая и образованная сука. У тебя одна дорога, точнее, две, но вторая вряд ли тебе понравится. Поняла?!
Она продолжала жадно втягивать воздух, отфыркивая льющуюся по лицу воду.
– Не слышу!
– Да. – Она почти прохрипела. – Прости.
Он отпустил ее так резко, что она упала на колени, и снова сел на край ванны. Сигареты кончились. Брошенный окурок намок и издавал тошнотворный запах. Мерно шелестела водопроводная струя.
Анна, не вставая с колен, протянула руку и, стянув с трубы полотенце, тщательно вытерла лицо. Волосы у нее были мокрые, струйки воды сбегали за воротник пальто. Она слегка переместилась и расстегнула Цыбину «молнию» на брюках. От неожиданности он вскочил и несильно ударил ее коленом в плечо.
– Ты что?!
– «Красивая и образованная сука» пытается заработать себе прощение. – Она преданно смотрела снизу вверх большими бархатными глазами. На ее скуластом лице застыло выражение неподдельной покорности. – На меня опять что-то нашло. Прости, тебе следовало бы устроить мне взбучку посильнее.
Она облизала тонким розовым язычком губы и запрокинула голову.
– Ну что, можно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66