— Конечно, конечно. Я только рада за тебя.
— Да? — подозрительно спросил он.
— Да. Не сомневайся. Так что журналистка?..
— Так вот, — Лешка, то и дело с сомнением взглядывавший на меня, наконец успокоился. —Журналистка Алена. Брюнетка, в моем вкусе…
Я жестом остановила Синцова, уже открывшего было рот. Пока Горчаков не распишет нам все прелести журналистки, мы до сути не докопаемся, надо просто немного потерпеть. В конце концов, мне тоже интересно, что за красотка пленила моего друга и коллегу.
— Вот такая талия, — Горчаков показал руками, — вот такая грудь, хотя, Машка, тебе это неинтересно, это я Андрюхе.
— Продолжай, — кивнул Синцов.
— Очень умненькая. Давно работает, хороший специалист, — это Горчаков явно добавил для меня, чтобы я тоже прониклась симпатией к журналистке Алене. — Ее отправил на интервью главный редактор, она встретилась с Удалецкой; вместе с фотографом, тот сделал несколько фотографий, одна Удалецкой понравилась больше других, ее поставили на текст интервью.
— Твоя Алена в магазине у Удалецкой была? — уточнил Синцов.
— Да. А вообще, давайте ей позвоним, она приедет, и все у нее спросим, что вас интересует. А? Может, я чего упустил, а нам каждая мелочь важна.
Понятно, что нужды в приезде журналистки не было никакой, просто Лешке смертельно хотелось снова с ней повидаться. Мы с Синцовым, переглянувшись, решили не мучить Горчакова и согласиться на то, чтобы журналистка Алена была вызвана сюда.
— Звони, — сказала я, двигая к нему телефон. Но Лешка вытащил свой мобильник; ну конечно, телефон Алены был записан туда.
Поворковав в трубку, Лешка отрапортовал, что Алена будет через двадцать минут, и, подхватившись, понесся в магазин за конфетами, чтобы не снижать планку, заданную личным обаянием и галстуком от Версаче. Синцов задумчиво вышел покурить. Я, воспользовавшись передышкой, села за компьютер и сочинила ответ Марине Маренич от имени прокурора, сдержанно и с достоинством признавая ошибки сотрудников прокуратуры, и понесла его на подпись.
Всю сдержанность и достоинство прокурор недрогнувшей рукой из ответа вычеркнул.
— Нечего их баловать, — сказал он.
— Кого? — не поняла я.
— Экспертов. Если им непонятен вопрос, они могут связаться с лицом, которое вынесло постановление. Подготовьте от моего имени письмо руководителю Бюро судебно-медицинской экспертизы.
— О чем?
— Об этом. Пусть его эксперты не вот этой перепиской занимаются, — он потряс письмом Марины, — а оформлением актов вскрытия в срок.
Я вышла из кабинета прокурора в недоумении. По коридору навстречу мне шел счастливый Горчаков, сопровождая миниатюрную черноволосую красотку. Про талию и грудь он не соврал, отметила я, и глазки вроде бы умные. Посмотрим.
За ними плелся Старосельцев, лицо его отчетливо выражало опасения, что не видать ему эксклюзива, весь эксклюзив уплывет вот к этой вертихвостке, с которой он так опрометчиво познакомил Горчакова…
12
Когда мы все набились в мой кабинет, стало понятно, что количество народа превышает санитарную норму. Поэтому я предложила переместиться в кафе.
Горчаков на секунду дрогнул: и так ведь полдня отсутствовал, да если еще вторую половину дня проведет в кафе… Но при Алене не посмел обнаружить свои переживания, и мы все дружно спустились в наше придворное кафе, перед этим Горчаков сбегал в канцелярию и записал меня и себя в книгу учета ухода: меня — в морг, себя — в психбольницу. По дороге отчитался мне, и я тихо заметила, что про себя он прав на сто процентов, а насчет меня слегка поторопился. Горчаков надулся, но быстро отошел.
Надо сказать, что Алена вполне вписалась в нашу компанию. Не выпендривалась, не кокетничала без меры, говорила по делу, шутила достаточно изящно. На Горчакова, в конце концов, посматривала не без интереса, что расположило меня к ней. Да и Старосельцев постепенна расслабился.
Она с юмором рассказала, что в магазине у Марины Удалецкой ей понравилось, хозяйка оказалась шикарной женщиной, достойной, чтобы о ней писали в газетах, и совсем не жадной: после интервью предложила пройтись по магазину и выбрать себе духи.
— И какие ты выбрала? — поинтересовался Горчаков, явно с перспективой в последующем дарить ей именно такие.
— Я у нее спросила совета. Она посоветовала, и я потом не пожалела.
— А какие? — не отставал Горчаков.
— Леша, читай интервью. Там все написано, какие духи мне хозяйка могла посоветовать. В общем, там работать было приятно. Не то, что в других местах.
— Например? — встрял Старосельцев. Алена повернулась к нему:
— Например, меня редактор послал в еврейский ресторан. Они статью заказали рекламную, и я пошла знакомиться с интерьером и кухней. Пришла специально днем, в ресторане — никого. Меня посадили за столик, дали в руки меню в бархатной обложке. Я почитала и думаю: как я сейчас вкусно поем! Подходят, метрдотель спрашивает, ласково так: ну что, вам понравилось наше меню? Я отвечаю: да, очень понравилось. Они меню забрали и унесли.
— Статью-то написала?
— Написала, но без души.
— Алена, а тебя после того, как интервью было опубликовано, никто не беспокоил? — спросила я.
— В смысле? — Алена повернулась ко мне.
— Никто из посторонних тебя про него не расспрашивал? Не звонили, не просили каких-то дополнительных сведений?
Алена задумалась. Все-таки времени прошло много.
— Вроде бы нет…
— Сомневаешься? — быстро спросил Синцов.
— Не помню. Не запомнила. Может, и спрашивали.
— Ну подумай, Аленушка! — Горчаков взял ее тонкую ручку и поцеловал. Ей это явно понравилось.
— Ну, не знаю…
Он еще ее поуговаривал, она обещала вспомнить, и если что, сообщить. Их содержательную беседу прервал звонок синцовского мобильника. Андрей, в отличие от многих своих коллег, чьи телефоны звонили «Мурками» и «Бумерами» и песнями из сериалов, поставил себе оригинальный звонок, как на старом телефонном аппарате или будильнике: такой дребезжащий звук металлического молоточка, мечущегося между двумя металлическими чашечками. У меня этот звонок вызывал ностальгию по детству, а значит, чувство защищенности, стабильности и душевный комфорт. А Синцов, наверное, чувствовал себя чикагским детективом тридцатых годов, в фетровой шляпе, с кольтом в кобуре. Говорят, там у них в Америке у копов кольты на вооружении.
Синцов ответил на вызов, подакал в трубку, напоследок сказал «спасибо» и отозвал меня пошептаться, извинившись перед остальными.
Мы с ним вышли из кафе на улицу.
— Иванов объявился в области, — сказал он, закурив. — Ты была права, на могилку к матери приехал. Сейчас сидит у себя дома. Мне местные отзвонились. Что с ним делать?
— Ничего, Андрюша. Нам девать его некуда, пусть живет.
— Может, ты в городскую съездишь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55