Сама кровать была огромная — в ней без труда поместились бы двое или даже трое, — однако Энни совершенно не улыбалось делить её с Маккинли. Как, впрочем, и с кем-либо еще…
Подойдя к окну, она залюбовалась на раскинувшийся внизу каньон. Прежде Энни бывала в Калифорнии проездом или по делам — выросшая на восточном побережье, она не понимала и не принимала образа жизни калифорнийцев. Уин не раз говорил, что серьезным людям там не место, и Энни всей душой соглашалась с ним.
Правда, теперь она и сама не понимала — почему. Чем объяснялось её полное неприятие Калифорнии, почему она столь слепо соглашалась с отцом. Уин никогда не давил на нее, не навязывал свое мнение. Смеялся, шутил, подтрунивал — да, но никогда не давил.
Она открыла окно, и в спальню ворвался свежий бриз. Ветер принес слабый запах гари, и Энни невольно подумала, не полыхают ли справа пожары в Лос-Анджелесе. И тут же поймала себя на мысли, что ей это совершенно безразлично.
Она присела на кровать и избавилась от кроссовок. Она слишком измучилась, чтобы бодрствовать и слишком устала, чтобы уснуть. Вытянувшись во весь рост на постели, она попыталась выкинуть из головы все мучившие её мысли, чтобы не думать ни о чем, кроме кристально ясного неба за окном. Однако, как ни старалась, не могла отогнать от себя кровавые видения; образы смерти и запах опасности, казалось, преследовали её уже повсеместно.
Хорошо бы уснуть. Вдруг, проснувшись, она убедится, что весь этот кошмар ей только пригрезился? И Джеймс снова превратится в верного и покладистого опекуна, друга семьи, которым она всегда его представляла. И отец её наконец успокоится в своей могиле, перестанет терзать её, бередить её совесть, призывая к отмщению. А сама она вновь обретет душевный покой и вернется к прежнему спокойному существованию.
Нет, вряд ли. За последние шесть месяцев жизнь Энни кардинально переменилась, в ней не осталось и следа от прежней безмятежности. А все из-за Маккинли с его бредовыми параноидальными фантазиями.
Энни дорого отдала бы за то, чтобы повернуть время вспять. Хотя бы последние сорок восемь часов. Энни вдруг сообразила, что добиться ей этого совсем не сложно. Достаточно только нацепить кроссовки, спуститься и вызвать такси. А Джеймса уведомить, что она передумала — больше не ждет от него ответов на вопросы, да и от мщения отказывается.
Во-первых, потому что уже полученные ответы ей совсем не понравились. А во-вторых, мщение — оружие обоюдоострое.
Лежа на кровати и даже не помышляя о сне, Энни прислушивалась к неясным звукам, доносившимся из соседней комнаты. Той самой, что была отведена под кладовую, и выходила окнами на дорогу. Вот негромко звякнул металл — Джеймс, похоже, возился с каким-то механизмом, скрипнула половица, зашуршала бумага откуда-то снизу, издалека, донеслись отзвуки каких-то хлопков. Обычные звуки, обычные для мирной жизни. Здесь же они казались зловещими.
Энни соскочила с кровати и, даже не обуваясь, босиком вышла из комнаты. Дверь кладовой была приоткрыта. Энни толкнула её и вошла, рассчитывая увидеть Джеймса.
Но Джеймса в комнате не оказалось. Кладовая была заставлена какими-то коробками и мебелью, накрытой чехлами. По-прежнему, как и час назад, когда Энни впервые сюда заглянула. Однако появилось и кое-что новое. То, чего Энни прежде здесь не видела.
Энни уставилась на оружие в немом ужасе. С собой Джеймс привезти его не мог — таможенники досматривали их придирчиво, да и прихватил Джеймс из своей хибары лишь пару каких-то мелочей.
И тем не менее, всего час назад никакого ружья здесь не было. Чем занимался Маккинли? Зачем ему такое страшное оружие?
— На тот случай, если к нам нагрянут непрошенные гости, — раздался за её спиной голос, отвечая на её не высказанный вопрос.
Вздрогнув, как ужаленная, Энни обернулась. Джеймс стоял рядом, буквально в двух шагах. Она неловко поежилась.
— Неужели вы умеете пользоваться этой штуковиной? — осведомилась она.
— Это специальная винтовка, — ответил Джеймс. — Могу изложить вам принцип и особенности её устройства, но только сомневаюсь, чтобы это представляло для вас интерес. А пользоваться ею я умею, да.
Он переоделся. Теперь на нем были черная футболка и джинсы, и мокрые после душа волосы блестели. Выглядел Маккинли постройневшим и помолодевшим. И ещё — угрожающе опасным.
— Понятно, — кивнула Энни. Затем увидела, как блеснули его глаза, и прежние страхи вернулись. — Вы снова пили?
— Чуть-чуть. Не волнуйся, Энни, того пьянчугу (116 — вора, убийцу) ты больше не увидишь.
— А вы разве не в счет? — вырвалось вдруг у нее.
Энни и сама изумилась собственным словам, но ещё больше её поразила реакция Джеймса. Он напрягся и посерел, словно получил страшный удар под дых.
Однако оправился он так быстро, что Энни даже подумала, уж не пригрезилось ли ей все это.
— Ты права, — спокойно произнес он. — И ты никому не должна доверяться. Даже мне.
— Не говорите ерунду, — вспыхнула она. — Вы ничего дурного против меня не замышляете. В противном случае вы не стали бы возиться со мной и везти сюда из Мексики. Вы бы ещё там со мной разделались. — Она говорила, как бы пытаясь убедить сама себя в истинности этих слов. — Да и потом, зачем бы вам это понадобилось?
— Затем, что ты задаешь крайне опасные вопросы, — отчеканил Джеймс. — Суешь свой нос куда не надо, и рано или поздно откопаешь нечто такое, из-за чего может завариться настоящая каша. Так что, пока не поздно, было бы лучше тебя утихомирить.
— Утихомирить? Меня? — брови Энни взлетели вверх. — Каким образом? Я так просто не сдамся.
— О да, — усмехнулся Маккинли. Рука его скользнула по её спине, а пальцы проникли под волосы и мгновенно нащупали чувствительную точку за ухом. Энни почувствовала, как от его прикосновения та запульсировала, и ей сделалось страшно. — Достаточно приложить лишь небольшое усилие, — пояснил Джеймс. — Правильно выбранное место, точный расчет, и все — никаких проблем.
— По-вашему, меня так легко отключить? — спросила Энни с напускной храбростью, хотя душа её ушла в пятки.
— Нет, Энни — не отключить, — ответил Джеймс. — А — отправить на тот свет.
По спине Энни побежали мурашки. Ей оставалось только надеяться, что Маккинли не замечает, как она дрожит.
— Но… зачем вам это? — пролепетала она.
— А вдруг это я убил твоего отца?
У Энни оборвалось сердце. Она вдруг поняла, как ощущает себя кролик, оказавшись в клетке перед удавом. Маккинли словно завораживал её, его пронзительные черные глаза оказывали на неё гипнотическое воздействие. Он настолько подавлял её, что Энни пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы стряхнуть оцепенение и заставить себя рассмеяться, показать Маккинли, что сила его воздействия на неё вовсе не безгранична, и она его не боится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Подойдя к окну, она залюбовалась на раскинувшийся внизу каньон. Прежде Энни бывала в Калифорнии проездом или по делам — выросшая на восточном побережье, она не понимала и не принимала образа жизни калифорнийцев. Уин не раз говорил, что серьезным людям там не место, и Энни всей душой соглашалась с ним.
Правда, теперь она и сама не понимала — почему. Чем объяснялось её полное неприятие Калифорнии, почему она столь слепо соглашалась с отцом. Уин никогда не давил на нее, не навязывал свое мнение. Смеялся, шутил, подтрунивал — да, но никогда не давил.
Она открыла окно, и в спальню ворвался свежий бриз. Ветер принес слабый запах гари, и Энни невольно подумала, не полыхают ли справа пожары в Лос-Анджелесе. И тут же поймала себя на мысли, что ей это совершенно безразлично.
Она присела на кровать и избавилась от кроссовок. Она слишком измучилась, чтобы бодрствовать и слишком устала, чтобы уснуть. Вытянувшись во весь рост на постели, она попыталась выкинуть из головы все мучившие её мысли, чтобы не думать ни о чем, кроме кристально ясного неба за окном. Однако, как ни старалась, не могла отогнать от себя кровавые видения; образы смерти и запах опасности, казалось, преследовали её уже повсеместно.
Хорошо бы уснуть. Вдруг, проснувшись, она убедится, что весь этот кошмар ей только пригрезился? И Джеймс снова превратится в верного и покладистого опекуна, друга семьи, которым она всегда его представляла. И отец её наконец успокоится в своей могиле, перестанет терзать её, бередить её совесть, призывая к отмщению. А сама она вновь обретет душевный покой и вернется к прежнему спокойному существованию.
Нет, вряд ли. За последние шесть месяцев жизнь Энни кардинально переменилась, в ней не осталось и следа от прежней безмятежности. А все из-за Маккинли с его бредовыми параноидальными фантазиями.
Энни дорого отдала бы за то, чтобы повернуть время вспять. Хотя бы последние сорок восемь часов. Энни вдруг сообразила, что добиться ей этого совсем не сложно. Достаточно только нацепить кроссовки, спуститься и вызвать такси. А Джеймса уведомить, что она передумала — больше не ждет от него ответов на вопросы, да и от мщения отказывается.
Во-первых, потому что уже полученные ответы ей совсем не понравились. А во-вторых, мщение — оружие обоюдоострое.
Лежа на кровати и даже не помышляя о сне, Энни прислушивалась к неясным звукам, доносившимся из соседней комнаты. Той самой, что была отведена под кладовую, и выходила окнами на дорогу. Вот негромко звякнул металл — Джеймс, похоже, возился с каким-то механизмом, скрипнула половица, зашуршала бумага откуда-то снизу, издалека, донеслись отзвуки каких-то хлопков. Обычные звуки, обычные для мирной жизни. Здесь же они казались зловещими.
Энни соскочила с кровати и, даже не обуваясь, босиком вышла из комнаты. Дверь кладовой была приоткрыта. Энни толкнула её и вошла, рассчитывая увидеть Джеймса.
Но Джеймса в комнате не оказалось. Кладовая была заставлена какими-то коробками и мебелью, накрытой чехлами. По-прежнему, как и час назад, когда Энни впервые сюда заглянула. Однако появилось и кое-что новое. То, чего Энни прежде здесь не видела.
Энни уставилась на оружие в немом ужасе. С собой Джеймс привезти его не мог — таможенники досматривали их придирчиво, да и прихватил Джеймс из своей хибары лишь пару каких-то мелочей.
И тем не менее, всего час назад никакого ружья здесь не было. Чем занимался Маккинли? Зачем ему такое страшное оружие?
— На тот случай, если к нам нагрянут непрошенные гости, — раздался за её спиной голос, отвечая на её не высказанный вопрос.
Вздрогнув, как ужаленная, Энни обернулась. Джеймс стоял рядом, буквально в двух шагах. Она неловко поежилась.
— Неужели вы умеете пользоваться этой штуковиной? — осведомилась она.
— Это специальная винтовка, — ответил Джеймс. — Могу изложить вам принцип и особенности её устройства, но только сомневаюсь, чтобы это представляло для вас интерес. А пользоваться ею я умею, да.
Он переоделся. Теперь на нем были черная футболка и джинсы, и мокрые после душа волосы блестели. Выглядел Маккинли постройневшим и помолодевшим. И ещё — угрожающе опасным.
— Понятно, — кивнула Энни. Затем увидела, как блеснули его глаза, и прежние страхи вернулись. — Вы снова пили?
— Чуть-чуть. Не волнуйся, Энни, того пьянчугу (116 — вора, убийцу) ты больше не увидишь.
— А вы разве не в счет? — вырвалось вдруг у нее.
Энни и сама изумилась собственным словам, но ещё больше её поразила реакция Джеймса. Он напрягся и посерел, словно получил страшный удар под дых.
Однако оправился он так быстро, что Энни даже подумала, уж не пригрезилось ли ей все это.
— Ты права, — спокойно произнес он. — И ты никому не должна доверяться. Даже мне.
— Не говорите ерунду, — вспыхнула она. — Вы ничего дурного против меня не замышляете. В противном случае вы не стали бы возиться со мной и везти сюда из Мексики. Вы бы ещё там со мной разделались. — Она говорила, как бы пытаясь убедить сама себя в истинности этих слов. — Да и потом, зачем бы вам это понадобилось?
— Затем, что ты задаешь крайне опасные вопросы, — отчеканил Джеймс. — Суешь свой нос куда не надо, и рано или поздно откопаешь нечто такое, из-за чего может завариться настоящая каша. Так что, пока не поздно, было бы лучше тебя утихомирить.
— Утихомирить? Меня? — брови Энни взлетели вверх. — Каким образом? Я так просто не сдамся.
— О да, — усмехнулся Маккинли. Рука его скользнула по её спине, а пальцы проникли под волосы и мгновенно нащупали чувствительную точку за ухом. Энни почувствовала, как от его прикосновения та запульсировала, и ей сделалось страшно. — Достаточно приложить лишь небольшое усилие, — пояснил Джеймс. — Правильно выбранное место, точный расчет, и все — никаких проблем.
— По-вашему, меня так легко отключить? — спросила Энни с напускной храбростью, хотя душа её ушла в пятки.
— Нет, Энни — не отключить, — ответил Джеймс. — А — отправить на тот свет.
По спине Энни побежали мурашки. Ей оставалось только надеяться, что Маккинли не замечает, как она дрожит.
— Но… зачем вам это? — пролепетала она.
— А вдруг это я убил твоего отца?
У Энни оборвалось сердце. Она вдруг поняла, как ощущает себя кролик, оказавшись в клетке перед удавом. Маккинли словно завораживал её, его пронзительные черные глаза оказывали на неё гипнотическое воздействие. Он настолько подавлял её, что Энни пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы стряхнуть оцепенение и заставить себя рассмеяться, показать Маккинли, что сила его воздействия на неё вовсе не безгранична, и она его не боится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48