Смотрится — просто потрясающе. Когда вернешься домой — сам увидишь. А по поводу платья и всего прочего — как-то это скучно, на самом-то деле. Ну, ни разу меня эта идея не привлекает. Еще фату на меня нацепи, чтоб народ посмешить. И платья эти свадебные с юбками и кринолинами. Я ж в нем буду смотреться, как тряпичная баба на чайник! Мне ведь уже не восемнадцать, вся эта мишура не для меня! Давай лучше как-нибудь тихо распишемся, посидим в каком-нибудь ресторане с малым кругом приглашенных лиц, да и успокоимся на этом, а?
— Но тебе еще и не восемьдесят! И мне, заметь себе, тоже. Так что даже слышать об этом не хочу. Платье и нормальная свадьба у нас с тобой будут просто однозначно. В конце концов, я собираюсь жениться только однажды. Имею я право на праздник, который запомню на всю жизнь? Я считаю, что да. Так что никакие возражения не принимаются. Единственное, на что я могу пойти…
— И на что же это?
— Нет, пожалуй, не скажу.
— Это что еще за тайны мадридского двора! Ну-ка, колись, что задумал!
— Ни за что! Сначала сам все, как следует, продумаю.
— Ну, хотя бы намекни!
— Ладно, так и быть. Даю тебе намек. Что ты думаешь об эпохе 60 — начала 70 годов?
— Честно говоря, ничего. Меня тогда еще не было.
— А зря, что ничего не думаешь. Даю тебе партийное задание. Где хочешь, как хочешь — достаешь фотографии того периода, любые журналы, книги, подборки мод для мужчин и женщин, и прочее в том же духе. Да, про прически не забудь. Желательно вариантов десять-пятнадцать. Насколько я помню, тогда всякие начесы были в моде, но вдруг я все-таки ошибаюсь?
— Слушай, а ты насколько серьезно головой стукнулся? Может, не стоит тебе из больницы раньше срока сбегать? Какие-то моды ему подавай, прически сорокалетней давности!
— На мой счет не волнуйся, я в полном порядке. Так что, сделаешь?
— Ну ладно, посижу в Интернете, знакомых потираню. Вдруг у кого соответствующая макулатура завалялась. Ты только скажи — к чему все это?
— К свадьбе, Натка, к свадьбе!
* * *
Когда Наталья распрощалась с Андреем и отправилась домой, на выходе из больницы кто-то позвал ее по имени. Наташка оглянулась, но никого знакомого в радиусе двадцати метров не увидела. Пожала плечами. Наверное, показалось. Кого-то другого окликнули, не ее. Двинулась дальше, но тут к ней подошла пожилая женщина с седыми, словно серебряными, волосами и, извиняясь, спросила:
— Вы — Наташа? Я не ошиблась?
— Да. Вы не ошиблись. Простите, а вы — кто?
— Я — мама Андрея. Вы уж простите меня, я за вами в сквере наблюдала, когда вы с Андрюшей гуляли. Мне в палате его соседи сказали, куда вы отправились, так что я вас быстро нашла.
— А почему же вы к нам не подошли?
— Не хотела вам мешать. Вы ведь о чем-то серьезном разговаривали. Я бы вам только в тягость была. Третий в таких делах всегда лишний, а я с Андрюшкой всегда поболтать успею. Вы не торопитесь?
— В принципе, нет.
— Если не возражаете, Наташенька, давайте снова в сквер вернемся. Там хорошо так, свежо. Там и поговорим обо всем. Мне так много нужно вам сказать!
До сквера они шли молча. Чувства Наташки колебались от удивления до легкой робости. Что от нее надо этой женщине с пронзительно голубыми и такими знакомыми глазами?
Дошли до сквера, сели на ту же скамейку, где получасом раньше они болтали с Андреем.
— Наташенька, вы уж извините меня, Христа ради, что я вас вот так выдернула, от дел оторвала, но после всего того, что рассказал мне Андрюша, я просто не могла не повстречаться с вами.
— А что именно он вам рассказал?
— Очень многое. По крайней мере, я так думаю. Знаете, Наташа, может быть, вам будет легче меня понять, если я признаюсь вам, что мне, наверное, не легче вашего в этой ситуации. Знать, что один из моих сыновей жестоко обидел девушку, которая является смыслом жизни другого сына, — это очень больно и тяжело. Я сразу хочу сказать: я очень рада, что Андрюша с вами, я никогда не видела его таким счастливым, и уж ни с одной девушкой в своей жизни он еще не собирался играть свадьбу, кроме как с вами. Но помимо Андрея у меня есть еще и Алексей, который к тому же оказался отцом вашего Мишеньки. Как человека я его осуждаю, но как сына — не могу. Это выше моих сил. Понимаете?
— Извините, как вас зовут?
— Елизавета Сергеевна.
— Елизавета Сергеевна, честно говоря, я не понимаю, к чему весь этот разговор? Что вы от меня хотите или ждете?
— Наташенька, я умоляю вас: не держите зла на Алешу. Он, конечно, вырос разбалованным, капризным, совсем не таким, как Андрей… Боже, я что-то не то говорю. Извините, у меня совсем в голове все спуталось. Так вот, мы с отцом долго разговаривали с Алешкой после всего случившегося. Как раз вернулись из больницы от Андрея. Так вот, отец очень сильно рассердился на него из-за вас и Миши, да из-за Андрея тоже, и получилось так, что он фактически выгнал Лешу из дома. Нет, внешне, конечно, все благопристойно: Алексей отправляется за границу на учебу в одном из филиалов его фирмы, но мы-то все понимаем, что это фактически ссылка. Два года без родных, без знакомых, в чужой стране и с небольшой зарплатой. Ирочка от него ушла, так что даже письма только от меня и будут приходить.
— И что из этого?
— Наташенька. Я еще раз попрошу вас, может быть, о невозможном: постарайтесь простить Алешу. Он поступил с вами, как последний негодяй, вы, должно быть, сильно обижены на него, и все равно, постарайтесь. Мне, как матери, от этого будет легче. Вы должны меня понять, вы же сама мать, как и я!
— Может быть, со временем…
— Спасибо, Наташа! Вы не представляете, какой камень у меня с души упал! Огромное спасибо!
— Да что вы, Елизавета Сергеевна! Я же…
— Нет-нет, Наташенька, вы не понимаете, как много для меня это значит! Я так хотела, чтобы вы не держали на Алешу зла из-за всего произошедшего! А можно еще одну маленькую просьбу? Я, наверное, кажусь вам ужасно назойливой…
— Да нет, что вы…
— Наташа, а вы не покажете мне внука? Хотя бы фотографию? Андрей сказал, Миша сейчас гостит у бабушки с дедушкой, купается в море, ест фрукты…
— Да, он сейчас у моих родителей, вернется только в августе. Знаете, фотографии у меня с собой нет, но мы можем поехать к нам домой, и я покажу вам весь его альбом. Вы как? Заодно посмотрите, как мы устроились.
— Ой, это было бы просто замечательно! А я вас не сильно стесню?
— Елизавета Сергеевна, нисколько!
От мамы Андрея у Натальи осталось смешанное впечатление. Елизавета Сергеевна была слегка старомодна, капельку суетлива, но, несмотря на седину и морщинки, женственна и очаровательна. Когда она взяла в руки фотоальбом с Мишкиными снимками, то на ее лице заиграла такая искренняя улыбка, что Наташка поневоле окончательно оттаяла и сменила гнев на милость. А еще через час они с Елизаветой уже сидели на кухне, пили чай и болтали, как заправские подружки с многолетним стажем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
— Но тебе еще и не восемьдесят! И мне, заметь себе, тоже. Так что даже слышать об этом не хочу. Платье и нормальная свадьба у нас с тобой будут просто однозначно. В конце концов, я собираюсь жениться только однажды. Имею я право на праздник, который запомню на всю жизнь? Я считаю, что да. Так что никакие возражения не принимаются. Единственное, на что я могу пойти…
— И на что же это?
— Нет, пожалуй, не скажу.
— Это что еще за тайны мадридского двора! Ну-ка, колись, что задумал!
— Ни за что! Сначала сам все, как следует, продумаю.
— Ну, хотя бы намекни!
— Ладно, так и быть. Даю тебе намек. Что ты думаешь об эпохе 60 — начала 70 годов?
— Честно говоря, ничего. Меня тогда еще не было.
— А зря, что ничего не думаешь. Даю тебе партийное задание. Где хочешь, как хочешь — достаешь фотографии того периода, любые журналы, книги, подборки мод для мужчин и женщин, и прочее в том же духе. Да, про прически не забудь. Желательно вариантов десять-пятнадцать. Насколько я помню, тогда всякие начесы были в моде, но вдруг я все-таки ошибаюсь?
— Слушай, а ты насколько серьезно головой стукнулся? Может, не стоит тебе из больницы раньше срока сбегать? Какие-то моды ему подавай, прически сорокалетней давности!
— На мой счет не волнуйся, я в полном порядке. Так что, сделаешь?
— Ну ладно, посижу в Интернете, знакомых потираню. Вдруг у кого соответствующая макулатура завалялась. Ты только скажи — к чему все это?
— К свадьбе, Натка, к свадьбе!
* * *
Когда Наталья распрощалась с Андреем и отправилась домой, на выходе из больницы кто-то позвал ее по имени. Наташка оглянулась, но никого знакомого в радиусе двадцати метров не увидела. Пожала плечами. Наверное, показалось. Кого-то другого окликнули, не ее. Двинулась дальше, но тут к ней подошла пожилая женщина с седыми, словно серебряными, волосами и, извиняясь, спросила:
— Вы — Наташа? Я не ошиблась?
— Да. Вы не ошиблись. Простите, а вы — кто?
— Я — мама Андрея. Вы уж простите меня, я за вами в сквере наблюдала, когда вы с Андрюшей гуляли. Мне в палате его соседи сказали, куда вы отправились, так что я вас быстро нашла.
— А почему же вы к нам не подошли?
— Не хотела вам мешать. Вы ведь о чем-то серьезном разговаривали. Я бы вам только в тягость была. Третий в таких делах всегда лишний, а я с Андрюшкой всегда поболтать успею. Вы не торопитесь?
— В принципе, нет.
— Если не возражаете, Наташенька, давайте снова в сквер вернемся. Там хорошо так, свежо. Там и поговорим обо всем. Мне так много нужно вам сказать!
До сквера они шли молча. Чувства Наташки колебались от удивления до легкой робости. Что от нее надо этой женщине с пронзительно голубыми и такими знакомыми глазами?
Дошли до сквера, сели на ту же скамейку, где получасом раньше они болтали с Андреем.
— Наташенька, вы уж извините меня, Христа ради, что я вас вот так выдернула, от дел оторвала, но после всего того, что рассказал мне Андрюша, я просто не могла не повстречаться с вами.
— А что именно он вам рассказал?
— Очень многое. По крайней мере, я так думаю. Знаете, Наташа, может быть, вам будет легче меня понять, если я признаюсь вам, что мне, наверное, не легче вашего в этой ситуации. Знать, что один из моих сыновей жестоко обидел девушку, которая является смыслом жизни другого сына, — это очень больно и тяжело. Я сразу хочу сказать: я очень рада, что Андрюша с вами, я никогда не видела его таким счастливым, и уж ни с одной девушкой в своей жизни он еще не собирался играть свадьбу, кроме как с вами. Но помимо Андрея у меня есть еще и Алексей, который к тому же оказался отцом вашего Мишеньки. Как человека я его осуждаю, но как сына — не могу. Это выше моих сил. Понимаете?
— Извините, как вас зовут?
— Елизавета Сергеевна.
— Елизавета Сергеевна, честно говоря, я не понимаю, к чему весь этот разговор? Что вы от меня хотите или ждете?
— Наташенька, я умоляю вас: не держите зла на Алешу. Он, конечно, вырос разбалованным, капризным, совсем не таким, как Андрей… Боже, я что-то не то говорю. Извините, у меня совсем в голове все спуталось. Так вот, мы с отцом долго разговаривали с Алешкой после всего случившегося. Как раз вернулись из больницы от Андрея. Так вот, отец очень сильно рассердился на него из-за вас и Миши, да из-за Андрея тоже, и получилось так, что он фактически выгнал Лешу из дома. Нет, внешне, конечно, все благопристойно: Алексей отправляется за границу на учебу в одном из филиалов его фирмы, но мы-то все понимаем, что это фактически ссылка. Два года без родных, без знакомых, в чужой стране и с небольшой зарплатой. Ирочка от него ушла, так что даже письма только от меня и будут приходить.
— И что из этого?
— Наташенька. Я еще раз попрошу вас, может быть, о невозможном: постарайтесь простить Алешу. Он поступил с вами, как последний негодяй, вы, должно быть, сильно обижены на него, и все равно, постарайтесь. Мне, как матери, от этого будет легче. Вы должны меня понять, вы же сама мать, как и я!
— Может быть, со временем…
— Спасибо, Наташа! Вы не представляете, какой камень у меня с души упал! Огромное спасибо!
— Да что вы, Елизавета Сергеевна! Я же…
— Нет-нет, Наташенька, вы не понимаете, как много для меня это значит! Я так хотела, чтобы вы не держали на Алешу зла из-за всего произошедшего! А можно еще одну маленькую просьбу? Я, наверное, кажусь вам ужасно назойливой…
— Да нет, что вы…
— Наташа, а вы не покажете мне внука? Хотя бы фотографию? Андрей сказал, Миша сейчас гостит у бабушки с дедушкой, купается в море, ест фрукты…
— Да, он сейчас у моих родителей, вернется только в августе. Знаете, фотографии у меня с собой нет, но мы можем поехать к нам домой, и я покажу вам весь его альбом. Вы как? Заодно посмотрите, как мы устроились.
— Ой, это было бы просто замечательно! А я вас не сильно стесню?
— Елизавета Сергеевна, нисколько!
От мамы Андрея у Натальи осталось смешанное впечатление. Елизавета Сергеевна была слегка старомодна, капельку суетлива, но, несмотря на седину и морщинки, женственна и очаровательна. Когда она взяла в руки фотоальбом с Мишкиными снимками, то на ее лице заиграла такая искренняя улыбка, что Наташка поневоле окончательно оттаяла и сменила гнев на милость. А еще через час они с Елизаветой уже сидели на кухне, пили чай и болтали, как заправские подружки с многолетним стажем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73