Не думайте больше об этом, прилягте, постарайтесь заснуть. Она довела ее до кровати. Вот, ложитесь. Вы такая добрая, сказала девушка в темных очках и потом, понизив голос, добавила: Не знаю, как быть, кажется, месячные начинаются, а тампонов нет. Я дам, у меня есть. Девушка в темных очках ищуще растопырила пальцы, потянулась к ней, и жена доктора, перехватив, сжала ее руки в своих. Успокойся, успокойся. Девушка закрыла глаза, полежала так около минуты и, наверно, заснула бы, не случись тут ссоры, внезапно вспыхнувшей из-за того, что один из слепцов отправился в уборную, а когда вернулся, обнаружил, что кровать его занял другой, но, надо признать, безо всякого злого умысла, просто встал по такой же надобности, и в проходе они даже столкнулись, и, разумеется, никто из них не сказал: Смотри, не ошибись коечкой, когда вернешься. Жена доктора, поднявшись, смотрела, как спорят эти двое, и замечала, что они не жестикулируют да и вообще почти неподвижны, и как же быстро они поняли, что прок и толк есть теперь только от речи и слуха, да, конечно, вполне могло бы и до рук, как говорится, и дойти, благо у обоих они на месте, так что есть чем саданугь, врезать, треснуть, но ошибкой занятая койка того не стоила, дай нам бог бо льших бед не знать, и вот они уже пришли к согласию: Значит, моя вторая, твоя третья, так тому отныне и быть, уразумел. Этого бы не случилось, не будь мы с тобой слепы. Твоя правда, очень плохо быть слепым. Жена доктора сказала мужу: Здесь, внутри, - весь мир.
Не весь. Еда, к примеру, поступает извне, да еще и с опозданием. По нескольку человек из каждой палаты отправляются в вестибюль, занимают там позицию, ждут. Переминаются в нетерпении с ноги на ногу. Знают, что, когда громкоговоритель прокрякает, надо будет спуститься во двор и забрать коробки, которые солдаты во исполнение обещанного оставят на полдороге от ворот до крыльца, знают, но опасаются какого-нибудь пакостного трюка, засады, ловушки. Откуда известно, что они не перестреляют нас. После того, что уже натворили, с них станется. Им доверять нельзя. Не пойду я никуда. И я тоже. Но кто-то же должен идти, есть-пить надо. А может, лучше уж сразу помереть от пули, чем дохнуть с голоду. Я пойду. И я. Всем вместе нельзя, не надо. Солдатам это может не понравиться. А то еще испугаются, подумают, что мы собрались бежать, из-за этого-то вроде бы и застрелили того, с больной ногой. Ну так надо решать. Осторожность никогда не помешает, вспомните-ка, что вчера было, девять трупов, ни больше ни меньше. Солдаты нас боятся. А я их боюсь. А вот хотелось бы знать, они тоже должны ослепнуть. Кто они. Ну, солдаты. По моему разумению, самыми первыми. Все согласились с этим и даже не спросили почему, не нашлось среди них такого, кто указал бы причину: Потому что тогда они не смогут стрелять. Время шло да шло, а громкоговоритель молчал. Ну что, вы-то своих похоронили, так, для разговора, спросил слепец из первой палаты. Нет пока. Они уж смердеть начинают, заразят тут все кругом. По мне так пусть смердят, пусть заражают, пальцем о палец не ударю, покуда поесть не дадут, недаром же сказал один мудрец, что кашку слопал - миску об пол, именно в таком порядке. Не знаю, кто это сказал, да только неверно это, едят и пьют на поминках, а их прежде похорон не устраивают. Значит, у меня вот как раз наоборот. По прошествии еще нескольких минут сказал один из слепцов: Я тут вот о чем подумал. Ну. Как мы будем делить еду. Да как и раньше, мы знаем, сколько нас, подсчитаем порции, каждый получает свою, самый простой и честный способ. Да вот не работает он, твой способ, одним ни крошки не достается. А другие жрут за двоих. Значит, неправильно поделили. Так всегда будет, пока не научимся порядок уважать и соблюдать. Эх, нам бы сюда такого, кто хоть чуточку бы видел. Сейчас сбегаю, приведу тебе иностраночку какую-нибудь, она так раздаст, что все тебе достанется. Недаром опять же сказал мудрец, что в стране слепых одноглазый - король. Даром, недаром, надоел ты мне с этим своим мудрецом. Это уже другой. Нет, тут бы и одноглазый не потянул. Насколько я понимаю, наилучшим решением было бы выделить продовольствие в равной пропорции всем палатам, с тем чтобы потом каждая из них распределяла полученное между своими пациентами. Это кто сказал. Я. Кто я. Ну, я, я. Я, я, трели соловья, тебя спрашивают, из какой ты палаты. Из второй. Оно и видно, здорово придумал, у вас там народу меньше, значит, еды на каждого выйдет больше, чем у нас, а у нас все койки заняты. Недаром же сказал мудрец, что кто делит, не оставляя лучшей доли себе, либо дурак, либо делить не умеет. Ох, мать, допек уже мудрецами, просили же тебя по-хорошему, заткнись, не доводи. А я так смекаю, надо бы всю жратву снести в столовую, каждая палата выделяет троих, они и будут считать-делить, и друг за другом следить, чтобы никто не мухлевал. А как узнать, правда ли это, когда скажут, что нас, мол, в этой палате столько-то. А мы честных подберем. А на это мудрец опять же сказал. Нет уж, позволь, я скажу: Многоуважаемый, не знаю, сколько здесь честных, но все хотят жрать.
И в ту же минуту, словно дождавшись, когда прозвучит наконец кодовое слово, ударная, под занавес, реплика и прочий сезам, откройся, раздался наконец голос в громкоговорителе: Внимание, внимание, проходящим карантин разрешается выйти и забрать доставленное продовольствие, в случае приближения к воротам будет дано устное предупреждение, в случае неповиновения - открыт огонь. Слепцы медленно двинулись в путь, причем наиболее самонадеянные избрали тот, который, по их расчетам, должен был прямиком привести к выходу, а другие, не столь уверенные в своих новообретенных способностях ориентироваться, пошли вдоль стеночки, что уменьшало риск забрести не туда, ибо стоит лишь дойти до угла, а потом свернуть под прямым углом, и вот она, дверь. Громкоговоритель повторил призыв требовательно и нетерпеливо. И эта настойчивость, показавшаяся бы странноватой даже тем, кому нечего было опасаться, испугала слепых. Один заявил: Не пойду никуда, выманят наружу да и кокнут всех. И я не пойду, подхватил другой. И я, поддержал третий. И они замерли в нерешительности, и страх передался всем. Снова загремел голос: Если через три минуты не выйдете, унесем коробки. Угроза не то чтобы одолела страх, но оттеснила его в какие-то дальние логовища сознания, где он притаился загнанным зверем, чтобы улучить момент и напасть. Слепцы боязливо, стараясь спрятаться друг за друга, вышли на площадку. Они не могли видеть, что коробки стоят вовсе не там, где они рассчитывали их найти, то есть у нижней ступени крыльца, и не могли знать, что солдаты, боясь заразиться, отказались донести их даже до того места, где начиналась веревка, а сложили примерно там, где жена доктора вчера подобрала лопату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87