Интересно только, надолго ли?
Цвинглер кивнул Честеру:
– О'кей. Начинаем «Падение Ниагары».
– Думаете?
– Надеюсь, черт возьми! Записки француза подтверждают, что мы на правильном пути. Жюль, будьте добры, вызовите Чейза и Билли.
– Добро, – расплылся в улыбке негр. – Люблю начинать с шумом.
– Чейз, – внятно произнес Цвинглер в микрофон. – «Почему ночью небо темное?»
– По случаю того, что вселенная расширяется, – протрещал ответ в динамике.
– Правильно, Чейз. Теперь слушай. Пароль – «Ниагара». Запомнил?
– «Ниагара» – и все?
– Пока. «Падение» откладывается до прибытия вертолета. Посылаю Жиля за вами. После высадки приступайте немедленно к «Падению Ниагары». Мы эвакуируемся в направлении Франклина. Вызывайте Манаус – пусть направят туда самолет. И передайте в комитет, что все идет по плану. Посылаем документы и аудиозаписи для ознакомления. Отправьте их в Манаус первым разведсамолетом, пусть оттуда передадут на факс консульства.
Напоследок Цвинглер еще раз просмотрел инструкции, прежде чем дать отбой связи.
– Вы что, посылаете записи Пьера в Штаты?
– Естественно. Они – наш единственный материал для шемахойского языка.
Трое мужчин вновь зашли в мутные воды. Честер тащил огромный парусиновый рюкзак, а Цвинглер – наплечную сумку, какие используют для доставки авиабагажа. Они добрались до хижины Пьера, когда вертолет поднялся в воздух. Цвинглер бросил свою авиасумку на рюкзак, чтобы не промокла.
– Том, как насчет того, чтобы объясниться? Я все еще не вижу берегов.
– О'кей, Крис.
– Что это за Франклин?
– Взлетно-посадочная полоса в джунглях. Используется для эвакуации согласно Амазонскому проекту, южной его части. Время от времени может принимать реактивные самолеты. Именем Тедди Рузвельта уже названа река, так что мы назвали именем Франклина взлетно-посадочную полосу.
– А «Падение Ниагары»?
– Что ж, может, и не самый удачный пароль. Слишком много сведений об операции.
– В чем же она состоит?
– Гм, – Цвинглер утвердительно кивнул головой, словно бы решившись. – Ну да ладно… Билли и Чейз займутся плотиной. То, что партизаны будут делать до второго пришествия, мы сделаем за две минуты. Как говорится, Бог дал, Бог и взял…
– Не слишком ли круто, Том? Я думал, наша задача только вывезти несколько индейцев.
Цвинглер категорически замотал головой:
– А если все дело в наркотике, который здесь растет? Мы должны сохранить экологию этого уникального края. Любой ценой. Забота о человеке – это забота о его доме. Ваш друг Пьер будет нам по гроб благодарен. Билли пустит в ход две бомбы. Каждая мощностью в килотонну. Напор воды довершит сделанное. Эту дамбу сорвет, как липкую ленту.
– Господи, откуда такая мощность – две килотонны? Ядерное оружие?
– Какое там… одно слово, что ядерное. Всего-то одна жалкая килотонна. Вместе они составляют лишь десятую часть Хиросимы.
– Но каковы последствия?
– Серьезных последствий не предвидится. Разрушений тоже. Такие взрывы проходят незарегистрированными. Билли заложит бомбу на противоположной стороне, подальше от поселка. Наводнение? Ну, тут могу сказать только одно. Любой парень, пересекающий улицу в Нью-Йорке, Лондоне или Рио, подвергается не меньшему риску. Стихийное бедствие. Так что давайте называть это фактором случайности, поправкой на автомобиль или еще как хотите.
– Тем более, все спишут на партизан, – ухмыльнулся Честер. – И это только добавит им престижа. Никто не узнает в таком небольшом «бабахе» ядерное оружие.
– Но напор воды?
– Резервация расположена достаточно высоко над уровнем моря. Вы этого не заметили?
Соул сохранял нейтралитет. В нейтральном холодке, впрочем, теплились искры. Это была не злоба, но воодушевление. Получалось, что все это время политическим сверх-эго оставался Пьер. А теперь Пьер был вне игры. Кажется, Ницше сказал, что Бог умер – и поэтому все возможно. Мысль эта не давала Соулу покоя, пока он слушал Цвинглера.
– Фактор случайности или поправка на автомобиль – самая правильная идея, которую хорошо иметь в виду все это время. Пока в наших руках будущее человечества. В наших руках звезды – не говоря уже о Земле. Все может случиться после взрыва. Я не говорю, что случится – но может. То же самое могло произойти с индейцами, если бы мы отняли у них Брухо. Но они легко перенесут это. Учитывая рождение ребенка. Наводнение спадет, плесень зацветет снова. А там и Кайяпи окажется на коне, кто знает? Со временем, глядишь, синтезируем и наркотик. В сравнении с вашим ПСС это будет просто динамит, да, Крис, ха-ха?
Какой чудесный поворот судьбы! Какая удача для племени шемахоя: ведь все произойдет в соответствии с их пророчествами!
Как удивлен будет Пьер! – если когда-нибудь придет в чувство.
Пальцы нащупали кончик волокна, высунувшийся из стены плетеной хижины и нервно затеребили его. Соул почувствовал, что порезал палец до крови об острую кромку травы и сунул его в рот.
Вот она, вековая мудрость. Не стреляй из пушек по воробьям.
Стреляй по дамбам.
Стреляй по ним так же бесшабашно, как стрелял сигареты в курилке института. Все невыстреленное должно быть выстрелено, раз уж родилось дитя имбеддинга. Он был возбужден, почти до эйфории. И в то же время – холоден. Им овладел трепет вдохновения.
Он был уверен: Пьер поймет. Все понять – значит все простить, так гласит, кажется, старая французская пословица?
А все знать – значит все учитывать. Вот почему Брухо нюхал мака-и, пока его нос не превратился в индюшачий. Вот почему шемахоя танцевали в трансе, облепленные пиявками.
Чтобы постичь правду жизни в непосредственном опыте.
Из своего рюкзака Честер доставал детали, собирая ружье несколько странной, необычной формы.
– Что это, Честер?
– Наверное, слышали про индейские духовые трубки, из которых стреляют ядом кураре. А эта детка стреляет анестезирующими иглами. Свалит и носорога, прежде чем он тебя достанет. Так-то, парень.
Еще бы. Цивилизация. Вот оно, милосердие.
То, что Пьер был рядом, отчего-то ободряло больше всего остального. Беспокойство ушло. Да и было ли оно, в самом деле?
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Картинка на экране была в целом спокойной. Однако у Россона имелись основания опасаться, что это обманчивый покой. В сознании детей была теперь посеяна ярость, которая в любой день могла прорваться наружу.
Они достигли того, на что детям каменного века понадобилось сотни поколений – и сделали это молниеносно, в несколько дней. Они изобрели язык. Но что за язык?
Видья первым из детей прошел фазу детского лепета. Теперь Россон знал, что это не просто лепет с бессмысленным набором звуков – но лепет целых идей и концептов. Они обрели свой язык. Язык, который имел мало общего со всем тем, что они изучали в докризисный период.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Цвинглер кивнул Честеру:
– О'кей. Начинаем «Падение Ниагары».
– Думаете?
– Надеюсь, черт возьми! Записки француза подтверждают, что мы на правильном пути. Жюль, будьте добры, вызовите Чейза и Билли.
– Добро, – расплылся в улыбке негр. – Люблю начинать с шумом.
– Чейз, – внятно произнес Цвинглер в микрофон. – «Почему ночью небо темное?»
– По случаю того, что вселенная расширяется, – протрещал ответ в динамике.
– Правильно, Чейз. Теперь слушай. Пароль – «Ниагара». Запомнил?
– «Ниагара» – и все?
– Пока. «Падение» откладывается до прибытия вертолета. Посылаю Жиля за вами. После высадки приступайте немедленно к «Падению Ниагары». Мы эвакуируемся в направлении Франклина. Вызывайте Манаус – пусть направят туда самолет. И передайте в комитет, что все идет по плану. Посылаем документы и аудиозаписи для ознакомления. Отправьте их в Манаус первым разведсамолетом, пусть оттуда передадут на факс консульства.
Напоследок Цвинглер еще раз просмотрел инструкции, прежде чем дать отбой связи.
– Вы что, посылаете записи Пьера в Штаты?
– Естественно. Они – наш единственный материал для шемахойского языка.
Трое мужчин вновь зашли в мутные воды. Честер тащил огромный парусиновый рюкзак, а Цвинглер – наплечную сумку, какие используют для доставки авиабагажа. Они добрались до хижины Пьера, когда вертолет поднялся в воздух. Цвинглер бросил свою авиасумку на рюкзак, чтобы не промокла.
– Том, как насчет того, чтобы объясниться? Я все еще не вижу берегов.
– О'кей, Крис.
– Что это за Франклин?
– Взлетно-посадочная полоса в джунглях. Используется для эвакуации согласно Амазонскому проекту, южной его части. Время от времени может принимать реактивные самолеты. Именем Тедди Рузвельта уже названа река, так что мы назвали именем Франклина взлетно-посадочную полосу.
– А «Падение Ниагары»?
– Что ж, может, и не самый удачный пароль. Слишком много сведений об операции.
– В чем же она состоит?
– Гм, – Цвинглер утвердительно кивнул головой, словно бы решившись. – Ну да ладно… Билли и Чейз займутся плотиной. То, что партизаны будут делать до второго пришествия, мы сделаем за две минуты. Как говорится, Бог дал, Бог и взял…
– Не слишком ли круто, Том? Я думал, наша задача только вывезти несколько индейцев.
Цвинглер категорически замотал головой:
– А если все дело в наркотике, который здесь растет? Мы должны сохранить экологию этого уникального края. Любой ценой. Забота о человеке – это забота о его доме. Ваш друг Пьер будет нам по гроб благодарен. Билли пустит в ход две бомбы. Каждая мощностью в килотонну. Напор воды довершит сделанное. Эту дамбу сорвет, как липкую ленту.
– Господи, откуда такая мощность – две килотонны? Ядерное оружие?
– Какое там… одно слово, что ядерное. Всего-то одна жалкая килотонна. Вместе они составляют лишь десятую часть Хиросимы.
– Но каковы последствия?
– Серьезных последствий не предвидится. Разрушений тоже. Такие взрывы проходят незарегистрированными. Билли заложит бомбу на противоположной стороне, подальше от поселка. Наводнение? Ну, тут могу сказать только одно. Любой парень, пересекающий улицу в Нью-Йорке, Лондоне или Рио, подвергается не меньшему риску. Стихийное бедствие. Так что давайте называть это фактором случайности, поправкой на автомобиль или еще как хотите.
– Тем более, все спишут на партизан, – ухмыльнулся Честер. – И это только добавит им престижа. Никто не узнает в таком небольшом «бабахе» ядерное оружие.
– Но напор воды?
– Резервация расположена достаточно высоко над уровнем моря. Вы этого не заметили?
Соул сохранял нейтралитет. В нейтральном холодке, впрочем, теплились искры. Это была не злоба, но воодушевление. Получалось, что все это время политическим сверх-эго оставался Пьер. А теперь Пьер был вне игры. Кажется, Ницше сказал, что Бог умер – и поэтому все возможно. Мысль эта не давала Соулу покоя, пока он слушал Цвинглера.
– Фактор случайности или поправка на автомобиль – самая правильная идея, которую хорошо иметь в виду все это время. Пока в наших руках будущее человечества. В наших руках звезды – не говоря уже о Земле. Все может случиться после взрыва. Я не говорю, что случится – но может. То же самое могло произойти с индейцами, если бы мы отняли у них Брухо. Но они легко перенесут это. Учитывая рождение ребенка. Наводнение спадет, плесень зацветет снова. А там и Кайяпи окажется на коне, кто знает? Со временем, глядишь, синтезируем и наркотик. В сравнении с вашим ПСС это будет просто динамит, да, Крис, ха-ха?
Какой чудесный поворот судьбы! Какая удача для племени шемахоя: ведь все произойдет в соответствии с их пророчествами!
Как удивлен будет Пьер! – если когда-нибудь придет в чувство.
Пальцы нащупали кончик волокна, высунувшийся из стены плетеной хижины и нервно затеребили его. Соул почувствовал, что порезал палец до крови об острую кромку травы и сунул его в рот.
Вот она, вековая мудрость. Не стреляй из пушек по воробьям.
Стреляй по дамбам.
Стреляй по ним так же бесшабашно, как стрелял сигареты в курилке института. Все невыстреленное должно быть выстрелено, раз уж родилось дитя имбеддинга. Он был возбужден, почти до эйфории. И в то же время – холоден. Им овладел трепет вдохновения.
Он был уверен: Пьер поймет. Все понять – значит все простить, так гласит, кажется, старая французская пословица?
А все знать – значит все учитывать. Вот почему Брухо нюхал мака-и, пока его нос не превратился в индюшачий. Вот почему шемахоя танцевали в трансе, облепленные пиявками.
Чтобы постичь правду жизни в непосредственном опыте.
Из своего рюкзака Честер доставал детали, собирая ружье несколько странной, необычной формы.
– Что это, Честер?
– Наверное, слышали про индейские духовые трубки, из которых стреляют ядом кураре. А эта детка стреляет анестезирующими иглами. Свалит и носорога, прежде чем он тебя достанет. Так-то, парень.
Еще бы. Цивилизация. Вот оно, милосердие.
То, что Пьер был рядом, отчего-то ободряло больше всего остального. Беспокойство ушло. Да и было ли оно, в самом деле?
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Картинка на экране была в целом спокойной. Однако у Россона имелись основания опасаться, что это обманчивый покой. В сознании детей была теперь посеяна ярость, которая в любой день могла прорваться наружу.
Они достигли того, на что детям каменного века понадобилось сотни поколений – и сделали это молниеносно, в несколько дней. Они изобрели язык. Но что за язык?
Видья первым из детей прошел фазу детского лепета. Теперь Россон знал, что это не просто лепет с бессмысленным набором звуков – но лепет целых идей и концептов. Они обрели свой язык. Язык, который имел мало общего со всем тем, что они изучали в докризисный период.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64