— По моим прикидкам, пять тысяч из них — арабы, служащие Лахмидам. Они на верблюдах. В основном…
— Еще раз расскажи мне, Маврикий. — Хилиарх надул щеки. Вздохнул.
— Это не моя область, полководец. Я не считаю себя вправе влезать в…
— Я не прошу тебя влезать, — проворчал Велисарий. — И не надо мне твоих заявлений о скромности и униженности. Просто скажи мне, что ты думаешь.
Маврикий снова надул щеки. Затем с шумом выпустил воздух.
— Я думаю, полководец, что император Персии предлагает династический брак Римской империи. Между Фотием и старшей дочерью своего самого благородного шахрадара.
Маврикий посмотрел вниз на Баресманаса. Отец девушки, о которой шла речь, сидел на большом валуне в шестидесяти футах от них. Вне пределов слышимости. Маврикий продолжил.
— Он бы предложил свою дочь — Хосров это ясно дал понять — но у него их нет. Поэтому лучшей альтернативой является дочь Баресманаса. Если не выбирать из дочерей родных или сводных братьев Хосрова.
Велисарий покачал головой.
— Это последнее, что он сделает. Хосров пытается обуздать толпу амбициозных братьев. И если я его правильно понял, пытается зацементировать наиболее надежные прослойки знати вокруг себя.
Лениво глядя на облако пыли над пустыней, полководец почесал подбородок. Однако его глаза на самом деле не фокусировались на нем. Из опыта он знал, что надвигающаяся на него армия малва не сможет атаковать до завтрашнего дня. А пока…
— Хосров хитер, — сказал он. — Часть его вопросов в Вавилоне касалась римских методов организации империи. Я думаю, он планирует, нет, лучше сказать — ищет способ — увести Персию от застарелого…
Он замолчал. Слово «феодализм» Маврикию ничего не скажет. Оно ничего не значило и для Велисария, пока Эйд не объяснил его значение.
— …старых традиций, — закончил он фразу.
— Думаешь, он может это сделать? — спросил Маврикий. — Персы закоренели в своих традициях.
Велисарий задумался над вопросом. Один раз Эйд в видении показал ему Персию, созданную Хосровом Ануширваном в будущем, которое имело бы место, если бы «новые боги» не вмешались в человеческую историю. Величайший император из династии Сасанидов пытался установить централизованную императорскую власть над неуправляемой арийской знатью, в некотором роде вдохновленный римским примером. Но в основном он все-таки руководствовался собственным острым умом.
Во многом Хосров добьется успеха. Он сломает воинскую мощь великой аристократии. Он завоюет преданность дехганов, трансформирует их в социальную базу для профессиональной армии, которой платит и которую всем необходимым обеспечивает император, и поставит их под командование своих полководцев — спахбадов, как он станет их называть. Никогда больше амбициозные шахрадары или вурзурганы не будут представлять угрозу трону.
И в другом Хосров преуспеет. Его величайшей реформой — именно благодаря которой его в истории будут называть «Хосров справедливый» — станет значительное снижение бремени налогообложения. Хосров введет систему налогообложения, которая станет не только менее обременительной для простых людей, но также стабилизирует императорскую казну.
Тем не менее…
Эйд показал Велисарию, что человеческая история никогда не шла простыми ясными путями. Династия Хосрова — династия Сасанидов — исчезнет, как и все династии. Но система налогообложения останется. Арабские завоеватели Персии используют ее в великих мусульманских халифатах.
Мысли Велисария ушли далеко. Он знал о мусульманских халифатах будущего, которые могли бы быть. Эйд показал ему их. Точно так же, как Эйд показал ему падение Римской империи, почти через тысячу лет. Разграбление Константинополя во время Четвертого крестового похода. И окончательное покорение Византии, четверть тысячелетия спустя, новыми людьми, которых назовут турками.
Теперь Велисарий размышлял, как и часто в прошлом, о том, что он думает обо всем, показанном ему Эйдом. Он был полководцем на службе Римской империи. На самом деле одним из величайших, которых когда-либо производил Рим. Он знал это как факт.
И также знал, что он — единственный полководец в долгой истории великой империи, который сражался за нее, все время понимая, что империя обречена.
Велисарий надеялся спасти Рим и мир от тирании малва. Но он не спасет сам Рим. Рим падет — когда-нибудь, как-то. Если не от руки султана Мехмеда и его янычар, то от руки кого-то другого. Все человеческие создания падают, или разрушаются, или просто приходят в упадок. Когда-нибудь, как-то, где-то.
Велисарий мысленно пожал плечами. Его задачей не являлось создание идеального человеческого будущего. Его задача — обеспечить, чтобы у людей было будущее, которое они могут создать. Может, создать плохо, но создать. А не быть вынужденными подстраиваться под сделанный для них образец.
Маврикий все еще терпеливо ждал ответа. Велисарий улыбнулся и дал простой:
— Да, он может. И он это сделает.
Маврикий что-то проворчал. В этом звуке прозвучало удовлетворение, что на самом деле было странно для римского солдата. Но Маврикий лично встречался с Хосровом Ануширваном и, как и многие другие, даже прожженный грубый ветеран попал под личное обаяние персидского императора.
— А ты сам что думаешь? — теперь спросил он. — Я имею в виду — о предложении династического брака.
Велисарий снова улыбнулся.
— Великолепная идея. Конечно, Феодора будет дергаться и нервничать, но Юстиниан ухватится за предложение обеими руками.
Маврикий нахмурился.
— Почему?
— Потому что Юстиниан смотрит на положение династии еще и внутренним зрением — давай назовем его так. Его династии, несмотря на то что Фотий не его сын. И он знает: ничто так не зацементирует верность армии, чем династический брак с персидской принцессой.
Маврикий задумчиво потрепал бороду.
— Верно, — согласился он. — Все что угодно, чтобы предотвратить еще одну кровавую резню с этими чертовыми дехганами. В особенности, если думать о перспективах выхода в отставку.
Внезапно ему пришла в голову мысль. Его глаза слегка округлились.
— А если подумать… Когда в последний раз римский император женился на персидской девушке благородного происхождения?
Велисарий рассмеялся.
— Никогда. Этого не было никогда, Маврикий. Персы считают нас, римских дворняжек, недостойными их крови.
— Именно так я и думал, — задумчиво сказал Маврикий. — Боже, да армия будет писать от счастья. Ты знаешь, они уже считают Фотия своим. А если он еще и женится на дочери персидского шахрадара…
Хилиарх замолчал и внимательно посмотрел на сидящего внизу Баресманаса.
— А он знает об этом, как ты думаешь? Мы же в конце концов говорим об его дочери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
— Еще раз расскажи мне, Маврикий. — Хилиарх надул щеки. Вздохнул.
— Это не моя область, полководец. Я не считаю себя вправе влезать в…
— Я не прошу тебя влезать, — проворчал Велисарий. — И не надо мне твоих заявлений о скромности и униженности. Просто скажи мне, что ты думаешь.
Маврикий снова надул щеки. Затем с шумом выпустил воздух.
— Я думаю, полководец, что император Персии предлагает династический брак Римской империи. Между Фотием и старшей дочерью своего самого благородного шахрадара.
Маврикий посмотрел вниз на Баресманаса. Отец девушки, о которой шла речь, сидел на большом валуне в шестидесяти футах от них. Вне пределов слышимости. Маврикий продолжил.
— Он бы предложил свою дочь — Хосров это ясно дал понять — но у него их нет. Поэтому лучшей альтернативой является дочь Баресманаса. Если не выбирать из дочерей родных или сводных братьев Хосрова.
Велисарий покачал головой.
— Это последнее, что он сделает. Хосров пытается обуздать толпу амбициозных братьев. И если я его правильно понял, пытается зацементировать наиболее надежные прослойки знати вокруг себя.
Лениво глядя на облако пыли над пустыней, полководец почесал подбородок. Однако его глаза на самом деле не фокусировались на нем. Из опыта он знал, что надвигающаяся на него армия малва не сможет атаковать до завтрашнего дня. А пока…
— Хосров хитер, — сказал он. — Часть его вопросов в Вавилоне касалась римских методов организации империи. Я думаю, он планирует, нет, лучше сказать — ищет способ — увести Персию от застарелого…
Он замолчал. Слово «феодализм» Маврикию ничего не скажет. Оно ничего не значило и для Велисария, пока Эйд не объяснил его значение.
— …старых традиций, — закончил он фразу.
— Думаешь, он может это сделать? — спросил Маврикий. — Персы закоренели в своих традициях.
Велисарий задумался над вопросом. Один раз Эйд в видении показал ему Персию, созданную Хосровом Ануширваном в будущем, которое имело бы место, если бы «новые боги» не вмешались в человеческую историю. Величайший император из династии Сасанидов пытался установить централизованную императорскую власть над неуправляемой арийской знатью, в некотором роде вдохновленный римским примером. Но в основном он все-таки руководствовался собственным острым умом.
Во многом Хосров добьется успеха. Он сломает воинскую мощь великой аристократии. Он завоюет преданность дехганов, трансформирует их в социальную базу для профессиональной армии, которой платит и которую всем необходимым обеспечивает император, и поставит их под командование своих полководцев — спахбадов, как он станет их называть. Никогда больше амбициозные шахрадары или вурзурганы не будут представлять угрозу трону.
И в другом Хосров преуспеет. Его величайшей реформой — именно благодаря которой его в истории будут называть «Хосров справедливый» — станет значительное снижение бремени налогообложения. Хосров введет систему налогообложения, которая станет не только менее обременительной для простых людей, но также стабилизирует императорскую казну.
Тем не менее…
Эйд показал Велисарию, что человеческая история никогда не шла простыми ясными путями. Династия Хосрова — династия Сасанидов — исчезнет, как и все династии. Но система налогообложения останется. Арабские завоеватели Персии используют ее в великих мусульманских халифатах.
Мысли Велисария ушли далеко. Он знал о мусульманских халифатах будущего, которые могли бы быть. Эйд показал ему их. Точно так же, как Эйд показал ему падение Римской империи, почти через тысячу лет. Разграбление Константинополя во время Четвертого крестового похода. И окончательное покорение Византии, четверть тысячелетия спустя, новыми людьми, которых назовут турками.
Теперь Велисарий размышлял, как и часто в прошлом, о том, что он думает обо всем, показанном ему Эйдом. Он был полководцем на службе Римской империи. На самом деле одним из величайших, которых когда-либо производил Рим. Он знал это как факт.
И также знал, что он — единственный полководец в долгой истории великой империи, который сражался за нее, все время понимая, что империя обречена.
Велисарий надеялся спасти Рим и мир от тирании малва. Но он не спасет сам Рим. Рим падет — когда-нибудь, как-то. Если не от руки султана Мехмеда и его янычар, то от руки кого-то другого. Все человеческие создания падают, или разрушаются, или просто приходят в упадок. Когда-нибудь, как-то, где-то.
Велисарий мысленно пожал плечами. Его задачей не являлось создание идеального человеческого будущего. Его задача — обеспечить, чтобы у людей было будущее, которое они могут создать. Может, создать плохо, но создать. А не быть вынужденными подстраиваться под сделанный для них образец.
Маврикий все еще терпеливо ждал ответа. Велисарий улыбнулся и дал простой:
— Да, он может. И он это сделает.
Маврикий что-то проворчал. В этом звуке прозвучало удовлетворение, что на самом деле было странно для римского солдата. Но Маврикий лично встречался с Хосровом Ануширваном и, как и многие другие, даже прожженный грубый ветеран попал под личное обаяние персидского императора.
— А ты сам что думаешь? — теперь спросил он. — Я имею в виду — о предложении династического брака.
Велисарий снова улыбнулся.
— Великолепная идея. Конечно, Феодора будет дергаться и нервничать, но Юстиниан ухватится за предложение обеими руками.
Маврикий нахмурился.
— Почему?
— Потому что Юстиниан смотрит на положение династии еще и внутренним зрением — давай назовем его так. Его династии, несмотря на то что Фотий не его сын. И он знает: ничто так не зацементирует верность армии, чем династический брак с персидской принцессой.
Маврикий задумчиво потрепал бороду.
— Верно, — согласился он. — Все что угодно, чтобы предотвратить еще одну кровавую резню с этими чертовыми дехганами. В особенности, если думать о перспективах выхода в отставку.
Внезапно ему пришла в голову мысль. Его глаза слегка округлились.
— А если подумать… Когда в последний раз римский император женился на персидской девушке благородного происхождения?
Велисарий рассмеялся.
— Никогда. Этого не было никогда, Маврикий. Персы считают нас, римских дворняжек, недостойными их крови.
— Именно так я и думал, — задумчиво сказал Маврикий. — Боже, да армия будет писать от счастья. Ты знаешь, они уже считают Фотия своим. А если он еще и женится на дочери персидского шахрадара…
Хилиарх замолчал и внимательно посмотрел на сидящего внизу Баресманаса.
— А он знает об этом, как ты думаешь? Мы же в конце концов говорим об его дочери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140