Первой из них было произнести слово «боюсь». Второй ошибкой было произнести это слово дважды.
— Так мы лишены возможности или вы этого только боитесь? — уточнил капитан Никсон.
Наверное, тут дело было не только в сочетании слов, а еще в особой интонации их произношения. При первом знакомстве с командиром «Эскалибура» новоприбывшие офицеры приходили к выводу, что кадровое бюро федерального флота отдало их на съедение мизантропу с извращенными мотивациями поведения и полным отсутствием чувства юмора. Как и почти всякий первый вывод, впоследствии он подвергался пересмотру. Чувство юмора у капитана Никсона имелось. Просто напоминало оно живущего в яблоке червя, о существовании которого вы не заподозрите, пока не откусите кусочек и не попытаетесь его прожевать.
— Сэр, я заявляю со всей ответственностью, что дестабилизация бугеля лишила нас возможности совершать дальние переходы, — твердо заявил Селленджер, внеся в доклад необходимые поправки.
— А на какие именно мы способны? — поинтересовался капитан Никсон.
— Не более трех светолет, сэр.
По законам литературы, должен был последовать диалог, из которого выяснилось бы, что нарушение стабильности бугеля эксцентрика входит в ту редкую разновидность неисправностей, которые даже не рассматриваются в типовой инструкции об аварийных ситуациях и уставе ремонтных работ в полетных условиях; что расстояние до ближайших баз федерального флота исключает возможность связи; и, наконец, что произошла авария очень не вовремя. «Эскалибуру» предстояло выполнить важное задание, срыв которого ставил под угрозу жизни многих людей и эффективность крупномасштабной операции в целом.
Но поскольку собеседники все это знали, они перескочили важный этап разговора, не догадавшись, как много потеряли.
— А как насчет доли разумного риска? — поинтересовался капитан Никсон.
У инженера появилась возможность продемонстрировать собственное чувство юмора.
— Сэр, неточность выхода из подпространства будет возрастать в геометрической прогрессии по отношению к задаваемым расстояниям, — ответил он. — На небольшие межзвездные скачки можно рискнуть, но, если мы попытаемся сейчас попасть в Огузок Дракона, я не могу обещать, что вместо этого нас не занесет в границы имперской территории. Или даже в область Великого Кольца.
Шутку насчет Великого Кольца нам тоже придется объяснить. Таков сюжет одного из когда-то популярных мифов. Согласно канонической версии (ах, эти милые канонические версии!), где-то в дальнем неразведанном космосе находится обширная область, заселенная цивилизациями, которые никогда не ведут между собой войн, не воруют технологии и совершенно не нуждаются в комиссиях по разоружению и мирному регулированию. В общем, они не знают никаких взаимных конфликтов. Гуманоиды и негуманоиды, они с удовольствием сотрудничают, обмениваются информацией, ну и просто так ведут дружескую переписку по емейлу. Отдельные их представители даже влюбляются в друг друга, женятся и живут вместе долго и счастливо. Эта часть мифа самая невероятная. Но вовсе не из-за того, из-за чего вы подумали.
Несмотря на общую нелепость мифа, неопровержимо его опровергнуть (во фраза-то какая!) ничуть не проще, чем доказать факт изначального несуществования Атлантиды. По всем версиям, путь к предполагаемому району Кольца проходит через области скопления черных дыр, хуже того, через участки разрывов пространства, по сравнению с которыми черные дыры просто детские игрушки. Поэтому с возникающими время от времени очевидцами поступают просто. Им задают один-единственный вопрос: если там так чертовски хорошо, то какого же дьявола ты вернулся назад, чудик? Внятного ответа еще никто дать не сумел. А жаль.
Капитан Никсон выслушал технические подробности с тем же видом, с каким греющаяся на обломке ацтекского храма ящерица слушала бы речь археолога, читающего ей лекцию о причинах заката доколумбовых цивилизаций.
— Я не услышал самого главного, — напомнил он.
— Чего именно, сэр? — спросил Селленджер.
— Именно? — переспросил капитан Никсон.
— Да, чего именно, сэр? — повторил инженер, добавив к предыдущей фразе только одно слово.
— Я хотел узнать, сколько времени потребуется на ремонт.
— Тридцать часов после посадки, сэр! — отчеканил Селленджер.
Но это было еще не все.
— Кроме того, для стабилизации нейтронной оси бугеля нам необходима посадка на планету со стабильной гравитацией, — добавил Селленджер. — Крайне желательно, чтобы она имела защитную магнитосферу. Тогда срок стабилизации, возможно, будет сокращен в два раза.
Несмотря на экстраординарную внешность и другие признаки сильной личности, капитан Никсон имел некоторые человеческие слабости. Сообщение инженера заставило его на момент утратить душевное равновесие.
— Лейтенант, вы имеете представление о характере нашей операции? — спросил он, задав вопрос из числа тех, которым самое место в кино и литературе.
— Сэр! — прозвучал ответ. — Я тоже приносил присягу! Но я не могу ремонтировать сверхсложную технику, оперируя только чувством долга.
Капитан Никсон перевел взгляд на большую желтую звезду на обзорном экране. Главный инженер тоже на нее посмотрел. Звезда никуда не смотрела. Она даже не мигала — правила хорошего тона не велят порядочным звездам ни с того ни с сего мигать, если на них не смотрят сквозь густую атмосферу.
Идея не только напрашивалась, но и лежала на поверхности. Капитан Никсон повернулся к главному навигатору.
— Старжеффский! — приказал он. — Проверь-ка, есть ли у этой звезды планеты, и посмотри, что они собой представляют.
Сидевший за пультом навигатор меланхолично пробежал пальцами по панели управления. Согласно каноническому циклу преданий, чтобы доказать факт существования седьмой планеты, земным астрономам понадобилось несколько тысяч лет и еще лет эдак триста, чтобы найти восьмую и девятую. Навигатор потратил на поиски всего семь секунд, причем успел еще и чихнуть.
— Всего семь планет, сэр, — сообщил он, потерев нос. — Из них три вполне оптимального размера.
Собственно, выбирать было не из чего.
— Подготовьте переход в систему, — сказал капитан Никсон. И устало закрыл глаза. Думаю, излишне говорить, что этот разговор, как и предыдущие, велся на языке инглиш.
Язык инглиш широко распространен в гуманоидной вселенной, а также достаточно прост и изящен. Достаточно прост, чтобы обучать ему подобранных на вымирающих планетах членистоногих монстров. Более того, он будто создан для этого. Добавим, что язык инглиш, как утверждают, очень и очень древен. Несколько религиозных течений, расходящихся во мнениях по всем остальным вопросам бытия, дружно считают его первым языком, дарованным человечеству непосредственно творцом всего сущего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
— Так мы лишены возможности или вы этого только боитесь? — уточнил капитан Никсон.
Наверное, тут дело было не только в сочетании слов, а еще в особой интонации их произношения. При первом знакомстве с командиром «Эскалибура» новоприбывшие офицеры приходили к выводу, что кадровое бюро федерального флота отдало их на съедение мизантропу с извращенными мотивациями поведения и полным отсутствием чувства юмора. Как и почти всякий первый вывод, впоследствии он подвергался пересмотру. Чувство юмора у капитана Никсона имелось. Просто напоминало оно живущего в яблоке червя, о существовании которого вы не заподозрите, пока не откусите кусочек и не попытаетесь его прожевать.
— Сэр, я заявляю со всей ответственностью, что дестабилизация бугеля лишила нас возможности совершать дальние переходы, — твердо заявил Селленджер, внеся в доклад необходимые поправки.
— А на какие именно мы способны? — поинтересовался капитан Никсон.
— Не более трех светолет, сэр.
По законам литературы, должен был последовать диалог, из которого выяснилось бы, что нарушение стабильности бугеля эксцентрика входит в ту редкую разновидность неисправностей, которые даже не рассматриваются в типовой инструкции об аварийных ситуациях и уставе ремонтных работ в полетных условиях; что расстояние до ближайших баз федерального флота исключает возможность связи; и, наконец, что произошла авария очень не вовремя. «Эскалибуру» предстояло выполнить важное задание, срыв которого ставил под угрозу жизни многих людей и эффективность крупномасштабной операции в целом.
Но поскольку собеседники все это знали, они перескочили важный этап разговора, не догадавшись, как много потеряли.
— А как насчет доли разумного риска? — поинтересовался капитан Никсон.
У инженера появилась возможность продемонстрировать собственное чувство юмора.
— Сэр, неточность выхода из подпространства будет возрастать в геометрической прогрессии по отношению к задаваемым расстояниям, — ответил он. — На небольшие межзвездные скачки можно рискнуть, но, если мы попытаемся сейчас попасть в Огузок Дракона, я не могу обещать, что вместо этого нас не занесет в границы имперской территории. Или даже в область Великого Кольца.
Шутку насчет Великого Кольца нам тоже придется объяснить. Таков сюжет одного из когда-то популярных мифов. Согласно канонической версии (ах, эти милые канонические версии!), где-то в дальнем неразведанном космосе находится обширная область, заселенная цивилизациями, которые никогда не ведут между собой войн, не воруют технологии и совершенно не нуждаются в комиссиях по разоружению и мирному регулированию. В общем, они не знают никаких взаимных конфликтов. Гуманоиды и негуманоиды, они с удовольствием сотрудничают, обмениваются информацией, ну и просто так ведут дружескую переписку по емейлу. Отдельные их представители даже влюбляются в друг друга, женятся и живут вместе долго и счастливо. Эта часть мифа самая невероятная. Но вовсе не из-за того, из-за чего вы подумали.
Несмотря на общую нелепость мифа, неопровержимо его опровергнуть (во фраза-то какая!) ничуть не проще, чем доказать факт изначального несуществования Атлантиды. По всем версиям, путь к предполагаемому району Кольца проходит через области скопления черных дыр, хуже того, через участки разрывов пространства, по сравнению с которыми черные дыры просто детские игрушки. Поэтому с возникающими время от времени очевидцами поступают просто. Им задают один-единственный вопрос: если там так чертовски хорошо, то какого же дьявола ты вернулся назад, чудик? Внятного ответа еще никто дать не сумел. А жаль.
Капитан Никсон выслушал технические подробности с тем же видом, с каким греющаяся на обломке ацтекского храма ящерица слушала бы речь археолога, читающего ей лекцию о причинах заката доколумбовых цивилизаций.
— Я не услышал самого главного, — напомнил он.
— Чего именно, сэр? — спросил Селленджер.
— Именно? — переспросил капитан Никсон.
— Да, чего именно, сэр? — повторил инженер, добавив к предыдущей фразе только одно слово.
— Я хотел узнать, сколько времени потребуется на ремонт.
— Тридцать часов после посадки, сэр! — отчеканил Селленджер.
Но это было еще не все.
— Кроме того, для стабилизации нейтронной оси бугеля нам необходима посадка на планету со стабильной гравитацией, — добавил Селленджер. — Крайне желательно, чтобы она имела защитную магнитосферу. Тогда срок стабилизации, возможно, будет сокращен в два раза.
Несмотря на экстраординарную внешность и другие признаки сильной личности, капитан Никсон имел некоторые человеческие слабости. Сообщение инженера заставило его на момент утратить душевное равновесие.
— Лейтенант, вы имеете представление о характере нашей операции? — спросил он, задав вопрос из числа тех, которым самое место в кино и литературе.
— Сэр! — прозвучал ответ. — Я тоже приносил присягу! Но я не могу ремонтировать сверхсложную технику, оперируя только чувством долга.
Капитан Никсон перевел взгляд на большую желтую звезду на обзорном экране. Главный инженер тоже на нее посмотрел. Звезда никуда не смотрела. Она даже не мигала — правила хорошего тона не велят порядочным звездам ни с того ни с сего мигать, если на них не смотрят сквозь густую атмосферу.
Идея не только напрашивалась, но и лежала на поверхности. Капитан Никсон повернулся к главному навигатору.
— Старжеффский! — приказал он. — Проверь-ка, есть ли у этой звезды планеты, и посмотри, что они собой представляют.
Сидевший за пультом навигатор меланхолично пробежал пальцами по панели управления. Согласно каноническому циклу преданий, чтобы доказать факт существования седьмой планеты, земным астрономам понадобилось несколько тысяч лет и еще лет эдак триста, чтобы найти восьмую и девятую. Навигатор потратил на поиски всего семь секунд, причем успел еще и чихнуть.
— Всего семь планет, сэр, — сообщил он, потерев нос. — Из них три вполне оптимального размера.
Собственно, выбирать было не из чего.
— Подготовьте переход в систему, — сказал капитан Никсон. И устало закрыл глаза. Думаю, излишне говорить, что этот разговор, как и предыдущие, велся на языке инглиш.
Язык инглиш широко распространен в гуманоидной вселенной, а также достаточно прост и изящен. Достаточно прост, чтобы обучать ему подобранных на вымирающих планетах членистоногих монстров. Более того, он будто создан для этого. Добавим, что язык инглиш, как утверждают, очень и очень древен. Несколько религиозных течений, расходящихся во мнениях по всем остальным вопросам бытия, дружно считают его первым языком, дарованным человечеству непосредственно творцом всего сущего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135