Мы получили Закон, который принес нам благословенный мир. Все это кануло в прошлое. Сейчас мы топим друг друга в собственной крови.
Ранжи принес джин и биттер на помятом серебряном подносе. Некоторое время Тулж и Уилсон пили молча. Уилсон наблюдал за людьми у стойки. Виктория пристально взирала на них, словно сама цивилизация. На какой-то момент Уилсону почудилось, что определенность существует, что порядок — нечто большее, чем иллюзии, хотя Крикет и говорила по-другому.
Тулж вздохнул и нагнулся вперед. Глаза у него мерцали непомерной усталостью.
— Я расскажу вам, что происходило со мной после тех самых петушиных боев в вашей стране — помните? Когда вы спасли меня от расправы толпы. Мы с братом убежали в лес, оттуда на шоссе, соединяющее два штата, и двинулись пешком в город. Наш поход продолжался несколько часов под необычно яркими звездами. В пути мои страхи рассеялись, и я впервые за многие годы серьезно задумался. Я понял, что мне будет грозить опасность, даже если я закроюсь на замок в собственной спальне до тех пор, пока продолжается наша гражданская война, пока остается в живых хоть один анду. Сельские жители здесь у нас говорят: в год Льва самое безопасное место — это быть рядом со львами. Я решил вернуться на родину и принять участие в патриотической борьбе таких же, как я, бупу.
Я продал свое имущество, сел на самолет, летевший в Бужумболу, пешком пересек границу и присоединился к ПФБ, который вел бои в джунглях восточнее Семе. Я воевал пять месяцев и стал свидетелем множества бессмысленных убийств. Однажды (у меня сердце обливается кровью, когда я вспоминаю об этом случае) мы вошли в деревню анду, полную женщин и детей. Мы забрали детей, чтобы сделать из них рабов, а женщин изнасиловали и убили. Я никогда не забуду, как мой товарищ обезглавил еще живую шестнадцатилетнюю девушку, вырвал у нее сердце, съел, а потом сексуально надругался над ее кровоточащим телом. Может быть, я стал слишком чувствителен в Америке, но, по-моему, от подобных ритуалов следует напрочь отказаться. Я испытал такой ужас, что решил найти некий средний путь для бупу и анду. Но прежде чем я продолжу рассказ, мистер Уилсон, я хотел бы получить от вас ответ на важные для меня вопросы.
— О'кей, — согласился Уилсон.
Тулж достал из кармана пачку египетских сигарет. В ней оставалось две штуки. Он предложил одну Уилсону, тот отказался. Тулж прикурил и положил погашенную спичку в керамическую пепельницу, по краю которой шла надпись золотыми буквами «Звезда Африки». Когда он вновь посмотрел на Уилсона, у него были глаза человека, принявшего серьезное решение.
— Как вы оказались среди этих порочных людей?
— Рыжеволосая женщина. Я последовал за ней через Атлантику. Это длинная история. Теперь она моя жена.
— А, женщина, — произнес Тулж так, словно что-то понял.
— В общих чертах.
Тулж на секунду задумался.
— Вы участвуете в операциях, связанных с работорговлей в моей стране?
— Не по собственной воле.
— Но вы пользуетесь доверием людей, которые участвуют?
— Более или менее.
— Но вы не с ними, вы уверены?..
— Я постараюсь выразиться предельно ясно, — ответил Уилсон. — Мне кажется, я всегда знал, что мир — весьма дурное место, но до недавнего времени я вел осторожную жизнь эгоиста, я старался не видеть зло, внушал себе, что оно не существует. И я по-прежнему не верю в то, что зло является естественным состоянием множества людей на Земле. Не исключено, что я глупый оптимист. Пират Пейдж и его шайка творят зло по отношению ко всем. Если я могу каким-либо образом помешать им, я сделаю это даже ценой своей жизни. — Он несколько смутился от выспренности своих слов, но именно их он и хотел произнести. Значительность сказанного вызвала у него легкое покалывание в пальцах ног.
— Очень хорошо, — с удовлетворением сказал Тулж. — В таком случае это не слепой случай, а Божественное провидение свело нас во второй раз. Мои друзья полагают, что эта война имеет коммерческую подоплеку. Верхушки бупу и анду наживаются, продавая в рабство соплеменников бизнесменам из промышленно развитых стран. Мои друзья убеждены: если мы перестанем торговать людьми, то война прекратится. И я с ними согласен.
— Кто такие ваши друзья?
Тулж потряс головой:
— Сначала скажите, поможете ли нам?
Уилсон бросил взгляд на королеву Викторию, висевшую над стойкой, и расправил плечи:
— Сигаретка у вас, надеюсь, еще осталась?
10
Река Мвтутси, протекающая сквозь зеленую мглу джунглей, была похожа на ручеек засыхающей крови. Из густых крон деревьев, росших по ее берегам, внимательно смотрели птицы самых экстравагантных расцветок и обезьяны с пушистыми белыми хвостами. Тишину нарушали лишь постукивания двигателей. Молчали даже москиты. Это были самые тихие джунгли из всех, где ему довелось бывать. Они напоминали зеленый храм, посвященный диковинному божеству бессмысленной плодовитости и неожиданной смерти. Мимо «Ужаса» проплывали трупы солдат, обглоданные крокодилами. Останки слегка покачивались на волнах, направляясь к морю.
В двадцати милях от заброшенного пункта заготовки леса в Улунди река разделялась веером на заросшие лилиями протоки между многочисленных покрытых грязью островков. Яхта медленно преодолевала трясину. Система гидролокации давала сбои из-за близости джунглей, и Пейдж был вынужден прибегнуть к старому приему промера глубины с помощью лески и свинцового грузила. Уилсон уселся на носу яхты и провел целых два дня, опуская и поднимая нейлоновую леску. Он ничего не имел против такого вида службы. Это позволяло не общаться с экипажем и предаваться размышлениям. Большую часть путешествия яхту сопровождал древесный сорокопут с черными крыльями и длинным хвостом. Он располагался то на гакаборте, то на кормовом леере и, подобно другим птицам, которых Уилсон здесь видел, не издавал ни единого звука.
— На месте африканца я бы подумал, что эта птица является для нас предвестником беды, чем-то вроде злого духа, — сказал Шлюбер, подойдя к Уилсону и закуривая. Волосы песочного цвета шевелились под легким ветерком, в глазах отражалась зелень джунглей.
Он перегнулся через леер, наблюдая, как сорокопут, облетев корабль, скрывается в деревьях.
— Вы заметили, эта чертова птица путешествует с нами от Улунди?
— Да, — ответил Уилсон. — Но вы, ребята, должно быть, обладаете крепким иммунитетом к неудачам.
— Что вы имеете в виду?
— Сколько раз уже плавали за рабами? — Уилсон опустил в черную воду и поднял леску. — Семнадцать с половиной футов, — крикнул он в сторону кормы.
— Да, да, — ответила Крикет из штурманской рубки.
— Мы пиратствуем шесть лет, — сказал Шлюбер. — В среднем три операции в год, значит, нынешняя — восемнадцатая или двадцатая по счету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Ранжи принес джин и биттер на помятом серебряном подносе. Некоторое время Тулж и Уилсон пили молча. Уилсон наблюдал за людьми у стойки. Виктория пристально взирала на них, словно сама цивилизация. На какой-то момент Уилсону почудилось, что определенность существует, что порядок — нечто большее, чем иллюзии, хотя Крикет и говорила по-другому.
Тулж вздохнул и нагнулся вперед. Глаза у него мерцали непомерной усталостью.
— Я расскажу вам, что происходило со мной после тех самых петушиных боев в вашей стране — помните? Когда вы спасли меня от расправы толпы. Мы с братом убежали в лес, оттуда на шоссе, соединяющее два штата, и двинулись пешком в город. Наш поход продолжался несколько часов под необычно яркими звездами. В пути мои страхи рассеялись, и я впервые за многие годы серьезно задумался. Я понял, что мне будет грозить опасность, даже если я закроюсь на замок в собственной спальне до тех пор, пока продолжается наша гражданская война, пока остается в живых хоть один анду. Сельские жители здесь у нас говорят: в год Льва самое безопасное место — это быть рядом со львами. Я решил вернуться на родину и принять участие в патриотической борьбе таких же, как я, бупу.
Я продал свое имущество, сел на самолет, летевший в Бужумболу, пешком пересек границу и присоединился к ПФБ, который вел бои в джунглях восточнее Семе. Я воевал пять месяцев и стал свидетелем множества бессмысленных убийств. Однажды (у меня сердце обливается кровью, когда я вспоминаю об этом случае) мы вошли в деревню анду, полную женщин и детей. Мы забрали детей, чтобы сделать из них рабов, а женщин изнасиловали и убили. Я никогда не забуду, как мой товарищ обезглавил еще живую шестнадцатилетнюю девушку, вырвал у нее сердце, съел, а потом сексуально надругался над ее кровоточащим телом. Может быть, я стал слишком чувствителен в Америке, но, по-моему, от подобных ритуалов следует напрочь отказаться. Я испытал такой ужас, что решил найти некий средний путь для бупу и анду. Но прежде чем я продолжу рассказ, мистер Уилсон, я хотел бы получить от вас ответ на важные для меня вопросы.
— О'кей, — согласился Уилсон.
Тулж достал из кармана пачку египетских сигарет. В ней оставалось две штуки. Он предложил одну Уилсону, тот отказался. Тулж прикурил и положил погашенную спичку в керамическую пепельницу, по краю которой шла надпись золотыми буквами «Звезда Африки». Когда он вновь посмотрел на Уилсона, у него были глаза человека, принявшего серьезное решение.
— Как вы оказались среди этих порочных людей?
— Рыжеволосая женщина. Я последовал за ней через Атлантику. Это длинная история. Теперь она моя жена.
— А, женщина, — произнес Тулж так, словно что-то понял.
— В общих чертах.
Тулж на секунду задумался.
— Вы участвуете в операциях, связанных с работорговлей в моей стране?
— Не по собственной воле.
— Но вы пользуетесь доверием людей, которые участвуют?
— Более или менее.
— Но вы не с ними, вы уверены?..
— Я постараюсь выразиться предельно ясно, — ответил Уилсон. — Мне кажется, я всегда знал, что мир — весьма дурное место, но до недавнего времени я вел осторожную жизнь эгоиста, я старался не видеть зло, внушал себе, что оно не существует. И я по-прежнему не верю в то, что зло является естественным состоянием множества людей на Земле. Не исключено, что я глупый оптимист. Пират Пейдж и его шайка творят зло по отношению ко всем. Если я могу каким-либо образом помешать им, я сделаю это даже ценой своей жизни. — Он несколько смутился от выспренности своих слов, но именно их он и хотел произнести. Значительность сказанного вызвала у него легкое покалывание в пальцах ног.
— Очень хорошо, — с удовлетворением сказал Тулж. — В таком случае это не слепой случай, а Божественное провидение свело нас во второй раз. Мои друзья полагают, что эта война имеет коммерческую подоплеку. Верхушки бупу и анду наживаются, продавая в рабство соплеменников бизнесменам из промышленно развитых стран. Мои друзья убеждены: если мы перестанем торговать людьми, то война прекратится. И я с ними согласен.
— Кто такие ваши друзья?
Тулж потряс головой:
— Сначала скажите, поможете ли нам?
Уилсон бросил взгляд на королеву Викторию, висевшую над стойкой, и расправил плечи:
— Сигаретка у вас, надеюсь, еще осталась?
10
Река Мвтутси, протекающая сквозь зеленую мглу джунглей, была похожа на ручеек засыхающей крови. Из густых крон деревьев, росших по ее берегам, внимательно смотрели птицы самых экстравагантных расцветок и обезьяны с пушистыми белыми хвостами. Тишину нарушали лишь постукивания двигателей. Молчали даже москиты. Это были самые тихие джунгли из всех, где ему довелось бывать. Они напоминали зеленый храм, посвященный диковинному божеству бессмысленной плодовитости и неожиданной смерти. Мимо «Ужаса» проплывали трупы солдат, обглоданные крокодилами. Останки слегка покачивались на волнах, направляясь к морю.
В двадцати милях от заброшенного пункта заготовки леса в Улунди река разделялась веером на заросшие лилиями протоки между многочисленных покрытых грязью островков. Яхта медленно преодолевала трясину. Система гидролокации давала сбои из-за близости джунглей, и Пейдж был вынужден прибегнуть к старому приему промера глубины с помощью лески и свинцового грузила. Уилсон уселся на носу яхты и провел целых два дня, опуская и поднимая нейлоновую леску. Он ничего не имел против такого вида службы. Это позволяло не общаться с экипажем и предаваться размышлениям. Большую часть путешествия яхту сопровождал древесный сорокопут с черными крыльями и длинным хвостом. Он располагался то на гакаборте, то на кормовом леере и, подобно другим птицам, которых Уилсон здесь видел, не издавал ни единого звука.
— На месте африканца я бы подумал, что эта птица является для нас предвестником беды, чем-то вроде злого духа, — сказал Шлюбер, подойдя к Уилсону и закуривая. Волосы песочного цвета шевелились под легким ветерком, в глазах отражалась зелень джунглей.
Он перегнулся через леер, наблюдая, как сорокопут, облетев корабль, скрывается в деревьях.
— Вы заметили, эта чертова птица путешествует с нами от Улунди?
— Да, — ответил Уилсон. — Но вы, ребята, должно быть, обладаете крепким иммунитетом к неудачам.
— Что вы имеете в виду?
— Сколько раз уже плавали за рабами? — Уилсон опустил в черную воду и поднял леску. — Семнадцать с половиной футов, — крикнул он в сторону кормы.
— Да, да, — ответила Крикет из штурманской рубки.
— Мы пиратствуем шесть лет, — сказал Шлюбер. — В среднем три операции в год, значит, нынешняя — восемнадцатая или двадцатая по счету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77