Есть еще парочка более образованных из представителей обоих племен, у которых нет реальной политической программы, те просто без затей убивают друг друга. И конечно же, в джунглях обитает народность иво, о которой не следует забывать.
— А это кто такие? — спросил Уилсон.
— Нечто вроде десерта. Они существуют для того, чтобы их пожирали все остальные.
— А именно?
Коротышка презрительно скривил губы:
— Это лилипуты. Их женщины ценятся как у бупу, так и у анду. Говорят, трахать их — все равно что ласкать десятилетнюю девочку с развитыми грудями. Мужчин очень возбуждает. Что касается остальных, иво либо убивают, либо угоняют в Кангулу на медные рудники, детей используют в качестве домашней прислуги. Торговать иво очень выгодно. Особенно их любят арабы. Они могут отвалить пятьдесят тысяч долларов за одну девственную иво. В Катаре существуют бордели, где работают только лилипутки. До сих пор мы получали иво у бупу или анду. Теперь этот лакомый кусочек предстоит получить без посредников.
Некоторое время Уилсон хранил молчание, пристально вглядываясь в даль в поисках… Чего: флага ООН, палатки Красного Креста, любого признака надежды или порядка? Потом опустил бинокль и повернулся к дьявольски ухмыляющемуся пирату:
— Так какой смысл? Почему они убивают друг друга год за годом?
Пейдж разразился лающим смехом.
— А вы не понимаете? Да потому что они получают от этого удовольствие, потому что они ради этого просыпаются по утрам, потому что это они умеют делать лучше всего с тех пор, как один обезьяночеловек врезал другому костью по башке.
5
С заходом солнца море успокоилось. Таинственные облака проплывали под молодой луной, которая была розоватой, как оказалось, и потому прозрачной. Экипаж собрался в восьмиугольнике на ужин перед высадкой на африканское побережье. Уилсон не видел кока с момента захвата «Компаунд интерест». Сейчас те драматические события представлялись ему чередой картинок, нарисованных сепией.
Меню включало холодную чечевичную похлебку, хлеб с сыром и три бутылки крепкого красного вина. На коротких радиоволнах звучал оркестр, состоящий из множества кларнетов и саксофонов. Под эту печальную музыку, наверное, где-то не ближе Кейптауна, танцевали пары. Уилсон ощущал легкое покачивание палубы, вдыхал свежий воздух и был доволен тем, что он снова на море, что все размышления и выводы временно отошли на задний план.
Неожиданно к нему подсел улыбающийся Нгуен. Уилсон бессознательно отметил, что зубы у кока голубые от выпитого вина.
— Ты счастливый ублюдок, вот, — сказал вьетнамец. — Жениться на дочке капитана. Люди говорить, ты хитрый ублюдок, спасать своя шкура. А если дочка капитана решить жениться? Вот я и говорить: счастливый ублюдок.
Уилсону удалось изобразить слабую улыбку:
— У меня такое чувство, что удача может изменить мне в любую секунду.
— Твоя удача — ветер, — заверил вьетнамец. — Иногда он дуть, иногда не дуть, но никогда не исчезать. Я думать, твой удача больше наша. Капитан свихнуться взять тебя на борт.
— Заткнись, Нуг, — посоветовал Пейдж.
— Можешь называть это удачей, если хочешь, — заговорил Шлюбер, сидевший на подушке, положенной на скамью. — А по-моему, жизнь — это сумма закономерностей и случайностей. То, что Уилсон женился на Крикет, отнюдь не удача, а всего лишь стечение обстоятельств. Существует целая теория вероятности. Взгляните на меня. Я прочитал в газете «Франкфуртер альге-майне» объявление: «Высокая зарплата, интересная работа, путешествия. Требуется магистр административной службы». Я откликнулся, и пожалуйста — я стал пиратом. Вот типичная игра случая.
— Ты не пират, ты треклятый счетовод.
При этих словах капитана Мустафа откинул голову и разразился хохотом.
Крикет, сидевшая рядом с Уилсоном, прижалась щекой к его плечу. Он до сих пор не мог привыкнуть к мысли, что она его жена. На западе окончательно погас свет. От огней Ригалы остались две или три зыбкие точки. Пройдет много времени, прежде чем яхта пристанет к берегу, где ее встретит человек пиратов. Нужно ждать полночи.
— Эти воды мне никогда не нравились, — проворчал Пейдж, как бесплотный дух.
— Похоже, все спокойно, — возразил Уилсон. — Что вас волнует?
Теперь, когда ночная тьма скрыла пирата, Уилсону стало как-то легче общаться с ним.
— Вот тут некоторые говорили об удаче, — пробурчал Пейдж. — Не знаю, не знаю. На дне этой поганой акватории лежит много объеденных добела пиратских косточек.
Уилсон невольно вздрогнул.
— Неподалеку отсюда, градусов тридцать севернее, поймали самого Бартоломео Робертса. Этот человек был гением пиратского дела. Всего за три года он захватил более четырех сотен судов. Даже мой предок, великий Эльзевир Монтенаго, не смог добиться лучшего результата. Но именно успех и сыграл с Робертсом злую шутку. Король направил против него эскадру под командованием капитана Огле, который находился на флагманском корабле «Своллоу». Робертс только что захватил купеческое судно с мадерой, и пираты отмечали победу, когда «Своллоу» настиг «Ройал венчер» — корабль Робертса. Сам Робертс не пил, но его команда напилась до чертиков. Робертс не смог вовремя расставить всех по местам, и англичанам удалось совершить удачный маневр. Несчастный Бартоломео был сражен первым выстрелом. Команда растерялась. Великий корсар в высокой шляпе с пером, в знаменитом красном пальто и ботфортах лежал перед ними. Бой продолжался меньше часа. Огле повесил всех пиратов, живых и мертвых, пощадил только тело Робертса, поскольку тот завещал похоронить себя в море. Мир не знал более удачливого разбойника и более храброго человека.
Когда все разошлись, Уилсон и Крикет принесли наверх спальный мешок и улеглись около артиллерийского орудия.
— Почему твой отец такой? — спросил Уилсон.
— Какой «такой»?
— Абсолютно аморальный. Ведь он не дурак. Он знает разницу между добром и злом. Чем он оправдывает в своих глазах жизнь убийцы и работорговца? Впрочем, этот вопрос относится и к тебе.
— Не нужно так серьезничать со мной.
— И все-таки ответь. Тебя спрашивает твоя совесть. Помнишь?
— Это у нас в крови, как у тебя — азартные игры. Пейджи — пираты с семнадцатого века. Бороться с нравственностью, сам понимаешь, бессмысленно.
— Ну а если без…
Крикет на минуту задумалась.
— Тогда так. Мы, Пейджи, никогда не верили в общественный договор. Идея о том, что ты должен относиться к соседу так, как ты хочешь, чтобы он относился к тебе, с нашей точки зрения — кусок дерьма. Ну в самом деле, посмотри на мир. Сосед готов ударить тебя ножом в спину за сущую безделицу. Конечно, порой, как, например, в 1950-х, мир кажется безопасным, управляемым законом и здравым смыслом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
— А это кто такие? — спросил Уилсон.
— Нечто вроде десерта. Они существуют для того, чтобы их пожирали все остальные.
— А именно?
Коротышка презрительно скривил губы:
— Это лилипуты. Их женщины ценятся как у бупу, так и у анду. Говорят, трахать их — все равно что ласкать десятилетнюю девочку с развитыми грудями. Мужчин очень возбуждает. Что касается остальных, иво либо убивают, либо угоняют в Кангулу на медные рудники, детей используют в качестве домашней прислуги. Торговать иво очень выгодно. Особенно их любят арабы. Они могут отвалить пятьдесят тысяч долларов за одну девственную иво. В Катаре существуют бордели, где работают только лилипутки. До сих пор мы получали иво у бупу или анду. Теперь этот лакомый кусочек предстоит получить без посредников.
Некоторое время Уилсон хранил молчание, пристально вглядываясь в даль в поисках… Чего: флага ООН, палатки Красного Креста, любого признака надежды или порядка? Потом опустил бинокль и повернулся к дьявольски ухмыляющемуся пирату:
— Так какой смысл? Почему они убивают друг друга год за годом?
Пейдж разразился лающим смехом.
— А вы не понимаете? Да потому что они получают от этого удовольствие, потому что они ради этого просыпаются по утрам, потому что это они умеют делать лучше всего с тех пор, как один обезьяночеловек врезал другому костью по башке.
5
С заходом солнца море успокоилось. Таинственные облака проплывали под молодой луной, которая была розоватой, как оказалось, и потому прозрачной. Экипаж собрался в восьмиугольнике на ужин перед высадкой на африканское побережье. Уилсон не видел кока с момента захвата «Компаунд интерест». Сейчас те драматические события представлялись ему чередой картинок, нарисованных сепией.
Меню включало холодную чечевичную похлебку, хлеб с сыром и три бутылки крепкого красного вина. На коротких радиоволнах звучал оркестр, состоящий из множества кларнетов и саксофонов. Под эту печальную музыку, наверное, где-то не ближе Кейптауна, танцевали пары. Уилсон ощущал легкое покачивание палубы, вдыхал свежий воздух и был доволен тем, что он снова на море, что все размышления и выводы временно отошли на задний план.
Неожиданно к нему подсел улыбающийся Нгуен. Уилсон бессознательно отметил, что зубы у кока голубые от выпитого вина.
— Ты счастливый ублюдок, вот, — сказал вьетнамец. — Жениться на дочке капитана. Люди говорить, ты хитрый ублюдок, спасать своя шкура. А если дочка капитана решить жениться? Вот я и говорить: счастливый ублюдок.
Уилсону удалось изобразить слабую улыбку:
— У меня такое чувство, что удача может изменить мне в любую секунду.
— Твоя удача — ветер, — заверил вьетнамец. — Иногда он дуть, иногда не дуть, но никогда не исчезать. Я думать, твой удача больше наша. Капитан свихнуться взять тебя на борт.
— Заткнись, Нуг, — посоветовал Пейдж.
— Можешь называть это удачей, если хочешь, — заговорил Шлюбер, сидевший на подушке, положенной на скамью. — А по-моему, жизнь — это сумма закономерностей и случайностей. То, что Уилсон женился на Крикет, отнюдь не удача, а всего лишь стечение обстоятельств. Существует целая теория вероятности. Взгляните на меня. Я прочитал в газете «Франкфуртер альге-майне» объявление: «Высокая зарплата, интересная работа, путешествия. Требуется магистр административной службы». Я откликнулся, и пожалуйста — я стал пиратом. Вот типичная игра случая.
— Ты не пират, ты треклятый счетовод.
При этих словах капитана Мустафа откинул голову и разразился хохотом.
Крикет, сидевшая рядом с Уилсоном, прижалась щекой к его плечу. Он до сих пор не мог привыкнуть к мысли, что она его жена. На западе окончательно погас свет. От огней Ригалы остались две или три зыбкие точки. Пройдет много времени, прежде чем яхта пристанет к берегу, где ее встретит человек пиратов. Нужно ждать полночи.
— Эти воды мне никогда не нравились, — проворчал Пейдж, как бесплотный дух.
— Похоже, все спокойно, — возразил Уилсон. — Что вас волнует?
Теперь, когда ночная тьма скрыла пирата, Уилсону стало как-то легче общаться с ним.
— Вот тут некоторые говорили об удаче, — пробурчал Пейдж. — Не знаю, не знаю. На дне этой поганой акватории лежит много объеденных добела пиратских косточек.
Уилсон невольно вздрогнул.
— Неподалеку отсюда, градусов тридцать севернее, поймали самого Бартоломео Робертса. Этот человек был гением пиратского дела. Всего за три года он захватил более четырех сотен судов. Даже мой предок, великий Эльзевир Монтенаго, не смог добиться лучшего результата. Но именно успех и сыграл с Робертсом злую шутку. Король направил против него эскадру под командованием капитана Огле, который находился на флагманском корабле «Своллоу». Робертс только что захватил купеческое судно с мадерой, и пираты отмечали победу, когда «Своллоу» настиг «Ройал венчер» — корабль Робертса. Сам Робертс не пил, но его команда напилась до чертиков. Робертс не смог вовремя расставить всех по местам, и англичанам удалось совершить удачный маневр. Несчастный Бартоломео был сражен первым выстрелом. Команда растерялась. Великий корсар в высокой шляпе с пером, в знаменитом красном пальто и ботфортах лежал перед ними. Бой продолжался меньше часа. Огле повесил всех пиратов, живых и мертвых, пощадил только тело Робертса, поскольку тот завещал похоронить себя в море. Мир не знал более удачливого разбойника и более храброго человека.
Когда все разошлись, Уилсон и Крикет принесли наверх спальный мешок и улеглись около артиллерийского орудия.
— Почему твой отец такой? — спросил Уилсон.
— Какой «такой»?
— Абсолютно аморальный. Ведь он не дурак. Он знает разницу между добром и злом. Чем он оправдывает в своих глазах жизнь убийцы и работорговца? Впрочем, этот вопрос относится и к тебе.
— Не нужно так серьезничать со мной.
— И все-таки ответь. Тебя спрашивает твоя совесть. Помнишь?
— Это у нас в крови, как у тебя — азартные игры. Пейджи — пираты с семнадцатого века. Бороться с нравственностью, сам понимаешь, бессмысленно.
— Ну а если без…
Крикет на минуту задумалась.
— Тогда так. Мы, Пейджи, никогда не верили в общественный договор. Идея о том, что ты должен относиться к соседу так, как ты хочешь, чтобы он относился к тебе, с нашей точки зрения — кусок дерьма. Ну в самом деле, посмотри на мир. Сосед готов ударить тебя ножом в спину за сущую безделицу. Конечно, порой, как, например, в 1950-х, мир кажется безопасным, управляемым законом и здравым смыслом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77