Я трахнутый банкир-вкладчик; я ничего не понимаю в товарообороте! А на днях я подсчитал, что за свою жизнь заработал где-то около четырех с половиной миллиардов. Конечно, чтобы сэкономить на налогах, я оценил свое состояние немногим более, чем в миллиард, но у меня еще более двух миллиардов лежит на неучтенных счетах в швейцарском банке, о которых Федеральной налоговой службе ничего не известно. — Он резко обернулся. — Так что давайте донесите этим ублюдкам, получите десять процентов! Теперь мне все равно. Потому что наконец я узнал правду! На деньги не купишь… не купишь… — Он потряс головой, не в силах завершить фразу. По щекам покатились слезы, он шагнул и рухнул на стул у письменного стола.
— Счастья? — предположил Уилсон. Миллиардер протер кулаками глаза и утвердительно кивнул.
— Клэр вышла за меня замуж из-за денег. Думаю, это яснее ясного. Тогда мне казалось, что она любит меня. По всей видимости, я ошибался.
— Клэр?
— Моя бывшая жена. Французская актриса Клэр Денуайер. — Лицо Акермана на какой-то момент просветлело. — Возможно, вы видели ее фильмы: «Страсть Елены», «Елена и холостяки», у нее их целая серия.
— Нет, по-моему, не видел, — ответил Уилсон.
— О, вы, наверное, не понимаете, почему я купил эту яхту и почему пустился в кругосветное плавание. Вокруг света? Я ненавижу море! Вы заметили? Я почти не появляюсь на палубе. Но мне казалось, путешествие — единственный способ забыть эту женщину. Иногда, когда рынок начинает трясти, я могу целый день не вспоминать о ней. Но не сегодня… сегодня…
— Что случилось? — мягко поинтересовался Уилсон. Акерман достал из письменного стола пульт дистанционного управления:
— Вот что произошло!
Монитор видеосистемы на противоположной стене каюты засветился, и Уилсон чуть не свалился со стула. На экране с большой разрешающей способностью появилась обнаженная пара: чернокожий мужчина и белая женщина, застигнутые в момент совершения полового акта. Делали они это по-собачьи. Женщина нагнулась над цветастым диваном (рот открыт, на лице экстаз), мужчина склонился над ней (один глаз закрыт, зубы оскалены). Уилсон невольно отметил, что загорелые бедра женщины, за которые обеими руками держался мужчина, похожи на половинки груши.
— Хорошенькая картинка, а? — Акерман нажал кнопку «проигрывание», и любовники задвигались с обычными для этого древнего действа хрипами, стонами и потоотделениями.
— Ясно, — сказал Уилсон, — я понял суть дела.
Но миллиардер, казалось, не расслышал его:
— Это Клэр и ее личный тренер. Раньше он был профессиональным футболистом. Звали его Дубинноголовым Джексоном. Я расставил по всему дому в Санта-Барбаре камеры наблюдения и многие месяцы снимал их на видеопленку. Кроме того, я снял ее с двумя другими мужчинами и горничной, семнадцатилетней девушкой из Венесуэлы. Это была очень скабрезная сцена, доложу вам.
Акерман впился взглядом в экран. Когда его жена достигла оргазма и завопила подобно духу, предвещающему смерть, его взгляд стал совсем сумасшедшим. Вопль Клэр подстегнул уже Дубинноголового. Он зарычал, выдернул член из тела любовницы и забрызгал ей задницу. Они упали на диван, склеившись в задыхающуюся массу.
Уилсон окаменел.
Акерман со странной улыбкой тронул пульт. Экран погас.
— Я понимаю, — начал он, — это что-то вроде дешевого порнографического фильма. Бог знает, сколько она их состряпала! Единственное, чего здесь не хватает, так это фона из шлягеров семидесятых годов. А как вам coitus interruptus? Классическая картинка! Это был его излюбленный способ контрацепции. У меня около трех сотен кассет. — Он с жалобной миной махнул рукой в сторону полок: — Они занимались этим утром, днем и вечером шесть месяцев подряд. И в течение всего этого времени она спала со мной по два-три раза в неделю. Возможно, мы совокуплялись не так яростно, как на пленке, но вполне сносно. Не стоит и говорить, что нас легко развели. Я оставил ее совершенно без денег, а это не так просто сделать в Калифорнии. Теперь, по слухам, она употребляет наркотики и живет с каким-то сутенером в дешевой гостинице на бульваре Сансет в Лос-Анджелесе. — Акерман откинулся на спинку стула и закрыл глаза рукой.
Уилсон выждал немного и заговорил:
— Если вы меня спросите, мистер Акерман, то я вам скажу, что видеокамера — это порочное изобретение. Память снисходительна и всепрощающа. Греки обожествляли ее и назвали Мнемозиной. Со временем приукрашивает самое плохое, сглаживает наиболее острые углы. Но машина ничего не прощает. На видеопленке события остаются навсегда, грехи повторяются. Вы можете восстанавливать крайне неприятные вам моменты один за другим, и так до бесконечности. Поэтому позвольте дать вам бесплатный совет, сэр. Избавьтесь от этих проклятых кассет, дайте памяти шанс, как сказали бы греки, применить живительный бальзам времени.
Акерман уронил руку вдоль стула, на глазах выступили слезы.
— Не могу, — сказал он. — Я все еще ее люблю, и эти пленки — единственное, что у меня осталось. — Он опустил голову на письменный стол и больше ее уже не поднимал.
Уилсон, прихватив посуду, на цыпочках вышел из каюты и поднялся на палубу. Он прошел к носу яхты и долго стоял под солеными брызгами, наполняя легкие чистым воздухом. Дул свежий ветер. Африка была где-то справа по борту. А внизу, в темном и затхлом офисе, время остановилось. Там не было ни ослепительно ярких атлантических дней, ни штормовых атлантических ночей. Там, пока со всего мира собирались данные о кукурузных фьючерсах, всегда оставалось полсекунды до того, как жена Акермана испытает оргазм.
10
17 октября на горизонте появился Корву, составная часть Азорского архипелага. Остров вынырнул из серого моря слабо очерченным серым же силуэтом, накрытым облаками. После почти трех недель плавания было трудно поверить в то, что существует нечто твердое и неподвижное, сложенное из камня. «Компаунд интерест» обошла остров за четыре часа. Корву был невелик, не более пяти миль в поперечнике. Капитан предложил Уилсону свой бинокль. Уилсон приник к мощным окулярам. С полдюжины белых, похожих на коробочки, домиков стройной колонной поднимались наверх по склону холма из вулканического камня, в небольшой гавани качались на якорях несколько рыбацких лодок.
— Неужели город?
— Да, городок Розариу, — подтвердил Амундсен. — И вдобавок очень старый. Некоторое время назад мощный шторм повалил дуб на площади. В его корнях нашли горшок с финикийскими монетами. Диву даешься, как подумаешь, до чего бесстрашными были древние моряки. Проделать сюда весь этот путь от североафриканского побережья в галерах, которые были просто-напросто большими гребными лодками. Черт побери, ведь до Африки отсюда более тысячи миль!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
— Счастья? — предположил Уилсон. Миллиардер протер кулаками глаза и утвердительно кивнул.
— Клэр вышла за меня замуж из-за денег. Думаю, это яснее ясного. Тогда мне казалось, что она любит меня. По всей видимости, я ошибался.
— Клэр?
— Моя бывшая жена. Французская актриса Клэр Денуайер. — Лицо Акермана на какой-то момент просветлело. — Возможно, вы видели ее фильмы: «Страсть Елены», «Елена и холостяки», у нее их целая серия.
— Нет, по-моему, не видел, — ответил Уилсон.
— О, вы, наверное, не понимаете, почему я купил эту яхту и почему пустился в кругосветное плавание. Вокруг света? Я ненавижу море! Вы заметили? Я почти не появляюсь на палубе. Но мне казалось, путешествие — единственный способ забыть эту женщину. Иногда, когда рынок начинает трясти, я могу целый день не вспоминать о ней. Но не сегодня… сегодня…
— Что случилось? — мягко поинтересовался Уилсон. Акерман достал из письменного стола пульт дистанционного управления:
— Вот что произошло!
Монитор видеосистемы на противоположной стене каюты засветился, и Уилсон чуть не свалился со стула. На экране с большой разрешающей способностью появилась обнаженная пара: чернокожий мужчина и белая женщина, застигнутые в момент совершения полового акта. Делали они это по-собачьи. Женщина нагнулась над цветастым диваном (рот открыт, на лице экстаз), мужчина склонился над ней (один глаз закрыт, зубы оскалены). Уилсон невольно отметил, что загорелые бедра женщины, за которые обеими руками держался мужчина, похожи на половинки груши.
— Хорошенькая картинка, а? — Акерман нажал кнопку «проигрывание», и любовники задвигались с обычными для этого древнего действа хрипами, стонами и потоотделениями.
— Ясно, — сказал Уилсон, — я понял суть дела.
Но миллиардер, казалось, не расслышал его:
— Это Клэр и ее личный тренер. Раньше он был профессиональным футболистом. Звали его Дубинноголовым Джексоном. Я расставил по всему дому в Санта-Барбаре камеры наблюдения и многие месяцы снимал их на видеопленку. Кроме того, я снял ее с двумя другими мужчинами и горничной, семнадцатилетней девушкой из Венесуэлы. Это была очень скабрезная сцена, доложу вам.
Акерман впился взглядом в экран. Когда его жена достигла оргазма и завопила подобно духу, предвещающему смерть, его взгляд стал совсем сумасшедшим. Вопль Клэр подстегнул уже Дубинноголового. Он зарычал, выдернул член из тела любовницы и забрызгал ей задницу. Они упали на диван, склеившись в задыхающуюся массу.
Уилсон окаменел.
Акерман со странной улыбкой тронул пульт. Экран погас.
— Я понимаю, — начал он, — это что-то вроде дешевого порнографического фильма. Бог знает, сколько она их состряпала! Единственное, чего здесь не хватает, так это фона из шлягеров семидесятых годов. А как вам coitus interruptus? Классическая картинка! Это был его излюбленный способ контрацепции. У меня около трех сотен кассет. — Он с жалобной миной махнул рукой в сторону полок: — Они занимались этим утром, днем и вечером шесть месяцев подряд. И в течение всего этого времени она спала со мной по два-три раза в неделю. Возможно, мы совокуплялись не так яростно, как на пленке, но вполне сносно. Не стоит и говорить, что нас легко развели. Я оставил ее совершенно без денег, а это не так просто сделать в Калифорнии. Теперь, по слухам, она употребляет наркотики и живет с каким-то сутенером в дешевой гостинице на бульваре Сансет в Лос-Анджелесе. — Акерман откинулся на спинку стула и закрыл глаза рукой.
Уилсон выждал немного и заговорил:
— Если вы меня спросите, мистер Акерман, то я вам скажу, что видеокамера — это порочное изобретение. Память снисходительна и всепрощающа. Греки обожествляли ее и назвали Мнемозиной. Со временем приукрашивает самое плохое, сглаживает наиболее острые углы. Но машина ничего не прощает. На видеопленке события остаются навсегда, грехи повторяются. Вы можете восстанавливать крайне неприятные вам моменты один за другим, и так до бесконечности. Поэтому позвольте дать вам бесплатный совет, сэр. Избавьтесь от этих проклятых кассет, дайте памяти шанс, как сказали бы греки, применить живительный бальзам времени.
Акерман уронил руку вдоль стула, на глазах выступили слезы.
— Не могу, — сказал он. — Я все еще ее люблю, и эти пленки — единственное, что у меня осталось. — Он опустил голову на письменный стол и больше ее уже не поднимал.
Уилсон, прихватив посуду, на цыпочках вышел из каюты и поднялся на палубу. Он прошел к носу яхты и долго стоял под солеными брызгами, наполняя легкие чистым воздухом. Дул свежий ветер. Африка была где-то справа по борту. А внизу, в темном и затхлом офисе, время остановилось. Там не было ни ослепительно ярких атлантических дней, ни штормовых атлантических ночей. Там, пока со всего мира собирались данные о кукурузных фьючерсах, всегда оставалось полсекунды до того, как жена Акермана испытает оргазм.
10
17 октября на горизонте появился Корву, составная часть Азорского архипелага. Остров вынырнул из серого моря слабо очерченным серым же силуэтом, накрытым облаками. После почти трех недель плавания было трудно поверить в то, что существует нечто твердое и неподвижное, сложенное из камня. «Компаунд интерест» обошла остров за четыре часа. Корву был невелик, не более пяти миль в поперечнике. Капитан предложил Уилсону свой бинокль. Уилсон приник к мощным окулярам. С полдюжины белых, похожих на коробочки, домиков стройной колонной поднимались наверх по склону холма из вулканического камня, в небольшой гавани качались на якорях несколько рыбацких лодок.
— Неужели город?
— Да, городок Розариу, — подтвердил Амундсен. — И вдобавок очень старый. Некоторое время назад мощный шторм повалил дуб на площади. В его корнях нашли горшок с финикийскими монетами. Диву даешься, как подумаешь, до чего бесстрашными были древние моряки. Проделать сюда весь этот путь от североафриканского побережья в галерах, которые были просто-напросто большими гребными лодками. Черт побери, ведь до Африки отсюда более тысячи миль!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77