Но Рябинин понял, что она не видит ни его, ни раскаленной лампы, ни расписанного морозцем окна.
- Я хочу тишины, - тихо выдохнула она.
В кабинете даже батарея утихла.
- Я хочу уснуть и не проснуться...
Лампа горела по-ночному, сонно.
- Сергей Георгиевич, я хочу умереть...
Я хочу умереть, я хочу не проснуться... Рябинин не терпел подобного кокетства. Эти люди, сказав всуе греховные слова, шли домой, ложились и засыпали - до утра.
Жанна открыла сумку, опять замельтешив там скорыми пальцами. Рябинин думал, что она ищет платок. Но скорые пальцы рванули торчащий из сумки какой-то хвостик; рванули, как раскрыли спасительный парашют... В ее руке маятником качался полиэтиленовый мешочек с чем-то белым.
- Сергей Георгиевич, я покончу с собой...
Рябинин не понимал, что у нее в руке. Бомба, взрывчатая смесь, цианистый калий, стрихнин...
- Тут сотня снотворных таблеток.
И тогда он испугался, потому что в его практике бывали случаи, когда взбалмошные девицы легко хватались за снотворное. Мысли о своем уродстве, конфликты с родителями, ссора с дружком... У Жанны причина была серьезнее...
Рябинин вскочил и стрелой бросил руку вперед. Жанна отшатнулась, но уголок мешочка он схватил. Они тянули его в разные стороны ожесточенно, пока полиэтилен не разошелся по шву. Таблетки сыпанулись на пол и градинами запрыгали по паркету.
- Дура! - вырвалось у него.
- А что мне делать? - перевела она дух.
Рябинин так и не сел - ходил теперь по кабинету, и таблетки похрустывали под его ногами.
- Дура!.. - уже убежденно сказал он.
Жанна опять заплакала, но теперешние ее слезы были другими - тихими и безнадежными. Рябинин хрустел таблетками, как морозным снегом.
Допросить, доказать, предъявить обвинение, отдать под суд... А вот как вдохнуть жизнь в это запутавшееся существо? Молодость не очень горюет по настоящему, потому что живет будущим. Жанне теперь казалось, что у нее нет ни настоящего, ни будущего.
- Мне жизнь не мила...
- Ах, не мила? - Рябинин подскочил к ней и чуть не прильнул щекой к ее щеке, соединив их дыхания. - Хочешь кладбищенской тишины? Но кладбище не самое тихое место, Жанна...
Она попробовала отстраниться, задетая его страшным голосом.
- Самое тихое место - это морг. На кладбище хоть птицы поют...
Рябинин отвернулся от нее, как оттолкнулся и вновь пошел хрустеть по кабинету.
- Горе у меня...
- Заболела, да?
- При чем тут заболела...
- У тебя рак? Рак у родственников, у близких? Ах, нет. Тогда нет и горя.
- Судить меня будут!
- Это не горе, это неприятность.
Он понимал, что эти слова не для нее, которая, видимо, за неприятность полагала спущенную петлю на чулке. Но других слов у него не было, и помочь он ей не мог, отчего злился еще больше.
Впрочем, он лукавил самому себе - мог бы помочь. Например, снять трубку и еще раз позвонить инспектору Петельникову, своему другу, и попросить нет, не замять дело и не прикрыть - а лишь вникнуть, вглядеться и вдуматься в собранные материалы. В конце концов, добровольная явка с краденым кольцом... Петельников бы все понял.
Или мог бы придумать ей версию, которых знал сотни. Скажем, завтра является Жанна в милицию, приносит кольцо и рассказывает, как обнаружила его в рукавичке. Или в зимнем сапоге... Попробуй докажи, что кольцо туда не завалилось...
Но Рябинин знал, что не снимет трубку и не придумает ей версию.
- Неужели вам меня не жалко? - спросила она так отдаленно, что ее слова показались эхом.
- Мне маму твою жалко, - вырвалось у него.
Но Жанна этих слов вроде бы не заметила.
- Пусть я ошибаюсь... Но разве у вас не было заблуждений юности?
Рябинин чуть не улыбнулся - им, далеким заблуждениям юности. Да и есть ли они, эти заблуждения? Он не отказался ни от одного из них. А если и отказался, то лишь потому, что с годами поглупел.
- Мои заблуждения были иными.
- Что же мне делать... - сказала она, уже не слушая его.
- Идти с кольцом в милицию и все рассказать.
Рябинин тихо и виновато сел за стол. И чтобы не видеть ни ее, ни своего кабинета, он снял очки и стал их протирать сильно, будто полировал платком вогнутые стекла. Прошла минута, другая, а Рябинин все тер и тер - стекла бы потоньшали, будь его платок абразивным. Когда чистейшие очки он надел и глянул через стол, то увидел надменную, почти незнакомую женщину: глаза прищурены и пусты, арочки бровей вскинуты изломом, губы улыбаются сжато...
- Сергей Георгиевич, плохой вы следователь...
- Возможно, - покладисто согласился он.
- Одну мелочь не заметили...
Рябинин только вздохнул - за свои следственные годы много он не заметил мелочей и не мелочей.
- Откуда я могла знать об изъяне, о сколе, когда брала бриллиант?
- Потом глянула.
- Что ж, я с собой лупу ношу?
- Могла дома рассмотреть.
- Нет, Сергей Георгиевич.
- А что же?
- Бриллиант мой.
Он усмехнулся, догадавшись: ее последняя ложь, спасительная ложь. Жанна хотела остаться в его глазах честной и уйти из этого кабинета так же гордо, как и вошла. Он подавил глупую усмешку, решив ей помочь:
- А я догадался, что ты меня весь день разыгрываешь.
Она протянула ему руку и показала на пальце след от кольца.
- Ага, - согласился Рябинин, с далекой опаской, что цепь ее неправды еще не кончилась.
- Я говорила вам про свадьбу... Помните, как Георгий выпил шампанское, а на дне лежали ключи от квартиры? На дне моего бокала оказалось кольцо с бриллиантом.
- Какое кольцо? - спросил он, догадываясь.
Она кивнула на стол, где лежали топаз и бриллиант. Рябинин смотрел на камни, на их разный блеск, и мысль его ушла на далекий круг - на круг парадоксальности. Польза, любопытство, любовь - это лишь главный круг, но под ним много иных кругов, как планет под солнцем. И может быть, мало знать только Главный круг, ибо мир состоит из кругов больших и малых.
- А Лалаян... - начал Рябинин.
- Да, это его супериха.
- Она тебя не знает?
- Никогда не видела.
- А как же попало к ней твое кольцо?
- Георгий понес бриллиант к ювелиру показать сколик... Как он скажется на цене. И потерял. А я поверила, как последняя дура.
- Ну, а дальше?
- Подкараулила эту Лалаян и хотела ей кое-что высказать. Попросила подвезти до площади, села к ней в машину. И вдруг на ее пальце мой камень блеснул. Верите, от злости, от обиды у меня кровь свернулась. А дальше вы знаете...
- Выходит, украла собственное кольцо?
Жанна кивнула с прорвавшейся радостью.
- Почему же сразу не сказала?
- Стыдно...
- А почему в милиции не призналась?
- Стыдно...
Они молчали - тихий ангел пролетел по кабинету.
Плохой он следователь... Качества следователя проверяются преступником, но последнего не оказалось. Да и не смог бы он вести следствие против дочери Маши Багрянцевой. Не следователь он плохой...
Рябинину всегда казалось, что как бы он ни общался с человеком, тот всегда бывал от него в некотором отдалении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28