- Почему Рильз не изложил свою просьбу в письменном виде? - удивился О'Двайер.
Но Туркус прервал своего патрона.
- Не следует давать ему время на раздумья, он может изменить свое решение, - начал упрашивать он.
В то время как Рози Рильз препроводили под усиленной охраной под домашний арест, Туркус сел в машину и направился в тюрьму Томбс в Нью-Йорк, чтобы вытащить оттуда Рильза.
Но была страстная пятница, и на это требовалось разрешение судьи Верховного суда штата Нью-Йорк, В начале десятого вечера, когда он наконец получил столь желанное разрешение, Туркус в сопровождении двух детективов доставил Рильза в Бруклин.
Убийца отнюдь не выглядел взволнованным или удрученным. Скорее наоборот - он без конца зубоскалил и держался весьма уверенно. Без сомнения, его решение представляло собой результат хладнокровного расчета, а не страха.
О'Двайер и Туркус сразу поняли это. Рильз взял инициативу в свои руки.
- У вас нет ничего, что бы свидетельствовало против меня, - начал он, небрежно опустившись на деревянный табурет в скромно обставленном кабинете окружного атторнея.
- Вы глубоко заблуждаетесь, Эйби, - сказал Туркус, пораженный наглостью Рильза.
Тот пожал плечами и насмешливо улыбнулся:
- Вы располагаете сплетнями, которые сообщил вам законченный придурок и наплели два жалких негодяя, но у вас нет ни одного вещественного доказательства или улики, способных убедить жюри.
Так оно и было. Рильзу было известно содержание статьи 399 Уголовно-процессуального кодекса штата Нью-Йорк, которая гласила: «Ни один обвинительный приговор не может быть вынесен лишь на основании свидетельств участников преступления, если они не будут подтверждены другими доказательствами или другими свидетельскими показаниями, определенно устанавливающими участие обвиняемого в совершении данного правонарушения». Согласно судебной практике, толкование этого положения кодекса было столь узким и жестким, что Рильз и Голдштейн могли бы перед судом под присягой признать себя виновными в совершении десятка убийств (причем все их сообщники подтвердили бы эти показания), но их тем не менее обязаны были бы выпустить на свободу, если бы не было представлено вещественного доказательства или подтверждено показаниями свидетеля то, что они сообщили суду.
Как и большинство завсегдатаев тюрем, Рильз знал, законы. С торжествующим видом он ткнул пальцем в сторону О'Двайера.
- Я сделаю так, что завтра вы станете человеком, о котором узнает вся страна, - пообещал он. - Это будет напоминать взрыв бомбы, и то, о чем я расскажу, навсегда войдет в анналы правосудия. Люди узнают правду о сотнях преступлений. Это всколыхнет всю нацию. Но для начала следует кое о чем договориться с глазу на глаз.
О'Двайер заставил Туркуса и полицейских удалиться и остался один на один с гангстером, который, казалось, уже заранее наслаждался своим триумфом. Спустя некоторое время атторней, несколько озабоченный, пригласил своего заместителя:
- Этот негодяй предлагает нам ошеломляющую сделку. Может быть, ее следует обсудить?
- Возможно, что это единственный шанс отправить на электрический стул добрую дюжину убийц. Только он может помочь в этом, снабдив нас конкретными данными, - признал Туркус.
О'Двайер на минуту задумался… Любопытный тип этот О'Двайер. Он был честолюбцем и отъявленным карьеристом. Для достижения своих целей он избрал путь, по которому прошло большинство политических деятелей Соединенных Штатов, полных решимости создать себе репутацию поборников закона. Он станет государственным атторнеем Бруклина, будучи кандидатом от демократической партии, обладавшей в то время огромной властью в штате Нью-Йорк. Но для него это было лишь промежуточным этапом. Он мечтал о большой политической карьере. И действительно, ему удастся занять должность, которая считается одной из самых надежных ступеней, ведущих к президентскому посту, - должность мэра Нью-Йорка. Он, торжествуя, получит ее после второй мировой войны, но в 1950 году сгорит в результате политического и финансового скандала, когда (о, ирония судьбы!) будет установлена его тесная связь с Фрэнком Костелло, политическим советником и великим взяточником преступного синдиката.
Однако в 1940 году О'Двайер находился в самом начале своей карьеры и с решением мешкать не стал.
- Постараемся особенно не уступать этому мошеннику, - предложил он своему заместителю Туркусу.
В итоге в течение всей ночи со страстной пятницы, утренняя заря которой некогда была свидетельницей предательства Иуды и отступничества Петра, продолжался упорный и мерзкий торг между Эйби Рильзом и представителями власти.
Убийца шел напролом. В обмен на свои признания он требовал полной безнаказанности. Это было неприемлемо и вызвало бы гневные протесты со стороны общественного мнения. О'Двайер внес контрпредложение:
- Мы признаем тебя виновным в совершении убийства второй степени, и я лично буду ходатайствовать о том, чтобы твое сотрудничество с правосудием было полностью учтено.
Рильз, вне себя от ярости, ударил кулаком по столу.
- Об этом не может быть и речи! - закричал он. - Я не соглашусь ни на какое обвинение в убийстве!
Переговоры, проходившие в самых резких тонах, продолжались всю ночь. Наконец обе стороны пришли к взаимоприемлемому решению, основанному на тонкостях, присущих американскому праву: поскольку обвиняемому не могут быть вменены в вину его собственные свидетельские показания, Рильзу не будут предъявлены обвинения в убийствах, о которых он намерен сообщить и которые будут раскрыты благодаря предоставленной им информации. Он будет нести ответственность только в определенных пределах за те преступления, о которых не будет свидетельствовать, и, естественно, только на основании убедительных вещественных доказательств.
В конце концов, разве Томас Дьюи, главный соперник 0'Двайера в рядах республиканской партии, не использовал неоднократно подобный прием, чтобы добиться наиболее важных свидетельств?
К четырем часам утра Рильз почувствовал себя наконец удовлетворенным. И чтобы продемонстрировать своим собеседникам готовность сотрудничать и показать, насколько они были благоразумны, вступив с ним в сделку, он тут же выложил свой главный козырь, заставивший их застыть от изумления. Он поведал им о действительных обстоятельствах и мотивах убийства Шульца!
В течение пяти лет вплоть до этой минуты причины, побудившие ликвидировать «голландца», оставались неизвестными. Считалось, что убийство Шульца произошло в результате соперничества, возникшего между бандами гангстеров; склонялись даже к тому, что в деле была замешана женщина. Но именно Рильз первым сообщил ошеломленным О'Двайеру и Туркусу правду:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103