Думаю, Антон по своим каналам с легкостью все уладил.
Вот с тех пор я перегоняю антоновы машины один и всегда держу в заначке весьма неприятный сюрприз для нежданных гостей. Я простой перегонщик, и этим все сказано. Но лучше ко мне не цепляться, ребята.
Я вздохнул и повернулся на другой бок. Голова болела уже меньше.
Мысленно я мог доказывать кому угодно, что я чист. Но себя-то не обманешь. Я прекрасно понимал, что если за антонов перегоночно-автомобильный бизнес возьмутся серьезно, и серьезные люди, то сам Антон наверняка безболезненно соскочит, а вот до меня дело непременно дойдет. Если только Антон не захочет меня прикрыть. Это и был крючок, на котором я завис. Да и побаивался я Антона, чего тут греха таить. Причем весьма и весьма.
И никакие отговорки меня не спасут; не докажу я никому, что не знал про краденые машины, что я человек благонадежный, правда, временно без постоянной работы, простой честный шоферюга, в свободное время подхалтуривающий у приятеля на непыльной работенке. И так далее. Либо Антон и его крутые ребятки заложат меня ментам, либо, что более вероятно – сами уберут. Слишком многих антоновых клиентов я знал в лицо. Так что прикончат меня в темном углу по-тихому и глазом не моргнут. В этом я не сомневался ни секунды, – кто я Антону, в конце концов?..
Такой вариант я, к сожалению, тоже предусматривал. Поэтому еще во время последнего перегона в Элисту, на прошлой неделе, твердо для себя решил: еще одна ездка и все – выхожу из игры. Ложусь на дно. Вернее, сматываюсь из Москвы как можно дальше, в очередной раз сменив профессию. Для этого у меня в комнате лежит паспорт. Лежит спокойненько в укромном уголке. Настоящий, не фальшивый заграничный паспорт с настоящей многоразовой визой в замечательную северную страну Швецию, которая никого никому не выдает. Отличная виза, купленная через надежных людей за приличные деньги. Дожидается паспорт своего часа, который, судя по всему, наступит достаточно скоро. Нет, ничего пока не случилось, но сомнения меня мучали. Звоночек тревожный звенел. Перестал мне Антон нравиться в последнее время, настроение его меня смущало. Как-то он засуетился, деньгами начал сорить. Поэтому меня в последнее время начали посещать разные нехорошие предчувствия. А своим предчувствиям я привык доверять. И потому решил незаметно выйти из его игры.
И этот непредвиденный телефонный звонок меня шибко смутил
– все один к одному. Плохо. Все очень плохо. Надо уходить, Шура.
А Антон… Что мне Гекуба? Ну, не всесилен же он, в конце концов? Страна большая. А мир еще больше.
Я невольно вздрогнул, потому что телефон снова затрезвонил. Это наверняка опять был Рыжий. Я сорвал трубку с аппарата и свирепо рявкнул в нее:
– Ты что, не понял меня, идиот?!
В трубке раздался веселый смех и знакомый голос спросил:
– Ты на всех так с утра рычишь?
Это был Антон.
– Да, нет, не на всех, – промямлил я, невольно сразу сбавляя тон. – Извини.
– Надо бы тебе снова жениться, тогда с утра не будешь злобиться. Рядом с молодой-то женой. Могу познакомить с подходящими кандидатками.
– Спасибо, Антон, но я уже вдоволь наженился. На всю оставшуюся жизнь.
– А может все же познакомить? Есть у меня парочка молоденьких огурчиков на примете. Как раз в твоем вкусе.
Откуда он знает про мой вкус?
– Да, нет, спасибо. Я уже слишком старый для огурчиков.
– Неужто? Чего ж мне тогда прикажешь делать?
Он был старше меня на год. Я промолчал.
– Рыжий тебе звонил? – тон у него изменился, стал деловитей, суше. – По поводу сегодняшней поездки?
– Ну, да, звонил. Но мы же с тобой договаривались на следующую неделю…
– Доверенность на машину уже выписана, – перебил он меня.
– Ну и что, что выписана? Тебе ведь не трудно сделать на другое имя, да? И не могу я сегодня, Антон, пойми ты… Найди кого-нибудь другого, а?..
Я мямлил, презирая себя за этот кисельный тон.
– Нет. Другого не будет. Поедешь ты, – резко прервал он мое хныканье.
Я помолчал. Антон тоже молчал.
– Легковая? – спросил я.
– Да. Первая категория.
Значит, скорее всего, "мерседес" или "БМВ" последних моделей. Значит и денег будет побольше.
– И когда надо ее пригнать? – спросил я.
– Завтра. Не позже пяти.
– Не позже пяти?.. Ничего себе…
Я включил ночничок, прикрепленный к полке, протянул руку и достал с полки старый потрепанный атлас автомобильных дорог почившего Союза нерушимых. Открыл страницу с таблицей расстояний, прикинул и засомневался.
– Да это практически невозможно, – сказал я в трубку. – Я завтра к позднему вечеру еле-еле успею, и то если гнать без передыху…
– Надо успеть, – жестко сказал он.
– А если я…
– Никаких если, Саша, – снова перебил он меня. – Получишь к своему стандарту еще половину. За срочность. Ты меня понял?
Деваться мне было некуда, и поэтому я коротко ответил:
– Понял.
– Когда ты у меня будешь?
Я взял с тумбочки электронные наручные часы, заменяющие мне будильник, посмотрел на циферблат. Боже мой, ни свет, ни заря!
– Реально? Через полтора часа.
– Хорошо.
И он, не прощаясь, положил трубку. Он вообще никогда не прощается в конце телефонных разговоров. Хамская привычка, если вдуматься.
Деньги, а тем более дополнительные пятьсот баксов – это хорошо, подумал я. Но всем известно, что сгубило фрайера. А я твердо решил фрайером не быть. Я нутром чувствовал – пора сваливать. Но для этого мне нужно было иметь в запасе хотя бы пару дней. Если я сегодня попытаюсь задать стрекача, – сто процентов: он испугается и немедленно даст команду найти меня и убрать. К сожалению, в этот раз придется ехать. Теперь пора было в темпе собираться и главное – привести себя в рабочее состояние.
Я бросил мерзко пищащую трубку на аппарат и невероятным усилием воли заставил себя вылезти из теплой постели. Голышом, ежась от холода, прошлепал по комнате к шкафу, открыл гнусно заскрипевшую дверцу.
Я копался у шкафа, присев на корточки. Бросал в большую спортивную сумку вещи. Я был почти скрыт приоткрытой створкой шкафа, на которой висело зеркало в человеческий рост.
– Саня, который час? – раздался за моей спиной хриплый женский голос.
От неожиданности я чуть не подпрыгнул на месте. Господи, твоя воля! Про нее-то я, честно говоря, и забыл совсем!
– Пять минут седьмого. Вставай, я ухожу, – сухо ответил я, не оборачиваясь и покосился на зеркало.
В зеркале отражался диван.
Одеяло на диване зашевелилось, и из-под него появилась растрепанная шевелюра Татьяны. За ней – голые покатые плечи и роскошная для тридцатилетней бабы грудь – крепкая, высокая. С нагло торчащими, словно взрыватели на полутонной бомбе, темно-вишневыми сосками. Я невольно вздохнул: к сожалению, мне сейчас было не до женских прелестей.
Татьяна близоруко сощурилась, пошарила на тумбочке рукой, нашла свои очки в тонкой металлической оправе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Вот с тех пор я перегоняю антоновы машины один и всегда держу в заначке весьма неприятный сюрприз для нежданных гостей. Я простой перегонщик, и этим все сказано. Но лучше ко мне не цепляться, ребята.
Я вздохнул и повернулся на другой бок. Голова болела уже меньше.
Мысленно я мог доказывать кому угодно, что я чист. Но себя-то не обманешь. Я прекрасно понимал, что если за антонов перегоночно-автомобильный бизнес возьмутся серьезно, и серьезные люди, то сам Антон наверняка безболезненно соскочит, а вот до меня дело непременно дойдет. Если только Антон не захочет меня прикрыть. Это и был крючок, на котором я завис. Да и побаивался я Антона, чего тут греха таить. Причем весьма и весьма.
И никакие отговорки меня не спасут; не докажу я никому, что не знал про краденые машины, что я человек благонадежный, правда, временно без постоянной работы, простой честный шоферюга, в свободное время подхалтуривающий у приятеля на непыльной работенке. И так далее. Либо Антон и его крутые ребятки заложат меня ментам, либо, что более вероятно – сами уберут. Слишком многих антоновых клиентов я знал в лицо. Так что прикончат меня в темном углу по-тихому и глазом не моргнут. В этом я не сомневался ни секунды, – кто я Антону, в конце концов?..
Такой вариант я, к сожалению, тоже предусматривал. Поэтому еще во время последнего перегона в Элисту, на прошлой неделе, твердо для себя решил: еще одна ездка и все – выхожу из игры. Ложусь на дно. Вернее, сматываюсь из Москвы как можно дальше, в очередной раз сменив профессию. Для этого у меня в комнате лежит паспорт. Лежит спокойненько в укромном уголке. Настоящий, не фальшивый заграничный паспорт с настоящей многоразовой визой в замечательную северную страну Швецию, которая никого никому не выдает. Отличная виза, купленная через надежных людей за приличные деньги. Дожидается паспорт своего часа, который, судя по всему, наступит достаточно скоро. Нет, ничего пока не случилось, но сомнения меня мучали. Звоночек тревожный звенел. Перестал мне Антон нравиться в последнее время, настроение его меня смущало. Как-то он засуетился, деньгами начал сорить. Поэтому меня в последнее время начали посещать разные нехорошие предчувствия. А своим предчувствиям я привык доверять. И потому решил незаметно выйти из его игры.
И этот непредвиденный телефонный звонок меня шибко смутил
– все один к одному. Плохо. Все очень плохо. Надо уходить, Шура.
А Антон… Что мне Гекуба? Ну, не всесилен же он, в конце концов? Страна большая. А мир еще больше.
Я невольно вздрогнул, потому что телефон снова затрезвонил. Это наверняка опять был Рыжий. Я сорвал трубку с аппарата и свирепо рявкнул в нее:
– Ты что, не понял меня, идиот?!
В трубке раздался веселый смех и знакомый голос спросил:
– Ты на всех так с утра рычишь?
Это был Антон.
– Да, нет, не на всех, – промямлил я, невольно сразу сбавляя тон. – Извини.
– Надо бы тебе снова жениться, тогда с утра не будешь злобиться. Рядом с молодой-то женой. Могу познакомить с подходящими кандидатками.
– Спасибо, Антон, но я уже вдоволь наженился. На всю оставшуюся жизнь.
– А может все же познакомить? Есть у меня парочка молоденьких огурчиков на примете. Как раз в твоем вкусе.
Откуда он знает про мой вкус?
– Да, нет, спасибо. Я уже слишком старый для огурчиков.
– Неужто? Чего ж мне тогда прикажешь делать?
Он был старше меня на год. Я промолчал.
– Рыжий тебе звонил? – тон у него изменился, стал деловитей, суше. – По поводу сегодняшней поездки?
– Ну, да, звонил. Но мы же с тобой договаривались на следующую неделю…
– Доверенность на машину уже выписана, – перебил он меня.
– Ну и что, что выписана? Тебе ведь не трудно сделать на другое имя, да? И не могу я сегодня, Антон, пойми ты… Найди кого-нибудь другого, а?..
Я мямлил, презирая себя за этот кисельный тон.
– Нет. Другого не будет. Поедешь ты, – резко прервал он мое хныканье.
Я помолчал. Антон тоже молчал.
– Легковая? – спросил я.
– Да. Первая категория.
Значит, скорее всего, "мерседес" или "БМВ" последних моделей. Значит и денег будет побольше.
– И когда надо ее пригнать? – спросил я.
– Завтра. Не позже пяти.
– Не позже пяти?.. Ничего себе…
Я включил ночничок, прикрепленный к полке, протянул руку и достал с полки старый потрепанный атлас автомобильных дорог почившего Союза нерушимых. Открыл страницу с таблицей расстояний, прикинул и засомневался.
– Да это практически невозможно, – сказал я в трубку. – Я завтра к позднему вечеру еле-еле успею, и то если гнать без передыху…
– Надо успеть, – жестко сказал он.
– А если я…
– Никаких если, Саша, – снова перебил он меня. – Получишь к своему стандарту еще половину. За срочность. Ты меня понял?
Деваться мне было некуда, и поэтому я коротко ответил:
– Понял.
– Когда ты у меня будешь?
Я взял с тумбочки электронные наручные часы, заменяющие мне будильник, посмотрел на циферблат. Боже мой, ни свет, ни заря!
– Реально? Через полтора часа.
– Хорошо.
И он, не прощаясь, положил трубку. Он вообще никогда не прощается в конце телефонных разговоров. Хамская привычка, если вдуматься.
Деньги, а тем более дополнительные пятьсот баксов – это хорошо, подумал я. Но всем известно, что сгубило фрайера. А я твердо решил фрайером не быть. Я нутром чувствовал – пора сваливать. Но для этого мне нужно было иметь в запасе хотя бы пару дней. Если я сегодня попытаюсь задать стрекача, – сто процентов: он испугается и немедленно даст команду найти меня и убрать. К сожалению, в этот раз придется ехать. Теперь пора было в темпе собираться и главное – привести себя в рабочее состояние.
Я бросил мерзко пищащую трубку на аппарат и невероятным усилием воли заставил себя вылезти из теплой постели. Голышом, ежась от холода, прошлепал по комнате к шкафу, открыл гнусно заскрипевшую дверцу.
Я копался у шкафа, присев на корточки. Бросал в большую спортивную сумку вещи. Я был почти скрыт приоткрытой створкой шкафа, на которой висело зеркало в человеческий рост.
– Саня, который час? – раздался за моей спиной хриплый женский голос.
От неожиданности я чуть не подпрыгнул на месте. Господи, твоя воля! Про нее-то я, честно говоря, и забыл совсем!
– Пять минут седьмого. Вставай, я ухожу, – сухо ответил я, не оборачиваясь и покосился на зеркало.
В зеркале отражался диван.
Одеяло на диване зашевелилось, и из-под него появилась растрепанная шевелюра Татьяны. За ней – голые покатые плечи и роскошная для тридцатилетней бабы грудь – крепкая, высокая. С нагло торчащими, словно взрыватели на полутонной бомбе, темно-вишневыми сосками. Я невольно вздохнул: к сожалению, мне сейчас было не до женских прелестей.
Татьяна близоруко сощурилась, пошарила на тумбочке рукой, нашла свои очки в тонкой металлической оправе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65