Прошлой ночью он был мертвецки пьян, как и каждую ночь за последнюю пару недель.
Дирк стал почти пунцовым, потом смертельно побледнел. — И что же? С каких пор неспособность передвигаться физически может помешать кому-то с его Даром?
Теперь настала очередь Криса побледнеть.
— Я не услышала ответа на очень хороший вопрос: Орталлен, что вообще могло понадобиться Дирку в этих документах — спросила Тэлия, пытаясь выиграть немного времени, чтобы подумать.
— Они поставили бы кое-кого при дворе в весьма щекотливое положение, — ответил Орталлен. — И позвольте сказать, что данная персона связана с юной леди, к которой одно время был очень неравнодушен сам Герольд Дирк. Их разрыв был несколько бурным. Его мотивы могли быть сложными: возможно, месть. Быть может, шантаж. Королева и я пытались держать ситуацию под контролем, чтобы не разразился скандал, но если бы кто-нибудь, кроме нас, увидел эти письма, весь двор забурлил бы.
— Ушам своим не верю: советник обвиняет Герольда в шантаже! — возмущенно вскричала Тэлия…
— Вы только что слышали, как мой племянник — его лучший друг — сказал, что тот напивался до бесчувствия каждый вечер за последние несколько недель. Разве это похоже на нормальное поведение Герольда? — Орталлен повернулся к королеве. — Ваше величество, я не утверждаю, что сей молодой человек похитил бы документы, если бы находился в здравом рассудке, но, полагаю, у нас более чем достаточно доказательств, что…
— Орталлен, — перебила его королева, — я…
— Погодите минутку, никто ничего не говорите, — Тэлия прижала руку к виску, почувствовав, как голову пронзила боль. Жаркий натиск эмоций окружающих был настолько силен, что от усилий заблокироваться у нее разболелась голова. — Давайте просто на минуту представим, что Дирк говорит чистую правду, хорошо?
— Но…
— Нет, выслушайте меня. Если мы сделаем такое допущение, то каким образом — за исключением того, что кто-нибудь специально вошел в его комнату и подбросил их — могли документы попасть туда, где их нашли? Дирк, они были в комнате после обеда?
— Ты хочешь сказать, до того, как я начал пить? — с горечью ответил Дирк. — Нет. Мой стол для разнообразия был совершенно чист. Когда я проснулся сегодня утром, там лежало около дюжины свитков, и среди них этот.
— Отлично. Я знаю, что если бы в твою комнату вошел кто-то, кому вообще-то не положено, ты бы обязательно проснулся. Могу сказать, что я вчера вечером посылала к тебе Робина со стихами, которые у тебя одалживала. Там было ровно четырнадцать свитков, и этого среди них не было. Теперь, если только Орталлен не захочет обвинить в похищении документов меня…
— Когда ты ушла, Тэлия, они все еще оставались у меня на столе, — В голосе королевы отчетливо прозвучала резкая нотка.
— Я знаю также, что ни один Герольд не проснулся бы оттого, что в комнату вошел паж, если только паж не разбудил бы его нарочно. Эти бесенята просто вездесущи; они практически невидимы, и мы знаем только, что они безвредны. Итак, возможно, что в какой-то момент между тем, как Робин ушел от меня, и тем, когда он добрался до твоей комнаты, Дирк, к его охапке прибавился один лишний свиток.
— Страж, — обратилась Селенэй к четвертому присутствующему в комнате, и тот повернулся к королеве с благодарностью на лице, — Пожалуйста, приведите Робина. Он сейчас, наверно, завтракает в помещении для пажей. Просто спросите его, и он выйдет.
Страж ушел, явно счастливый, что ему представилась возможность унести ноги.
Когда он возвратился с Робином, Тэлия отвела мальчика в сторону, подальше от остальных и ближе к королеве, нежели к Орталлену. Она заговорила спокойно и ободряюще, захватив инициативу, прежде чем Орталлен успел попробовать запугать пажа.
— Робин, вчера вечером я дала тебе кое-какие свитки, чтобы ты отнес их Герольду Дирку. Сколько их было?
— Я… — мальчик выглядел обеспокоенным. — Я думал, что их четырнадцать, но…
— Но?
— Я упал, а когда собрал их, то их оказалось пятнадцать. Я знаю точно, потому что декан Элкарт велел мне запоминать вещи, которые кажутся чудными, а это было чудно.
— Где они рассыпались?
— У лестницы, возле гобелена со львом.
— А поблизости кто-нибудь был? Ты что, бежал и налетел на кого-то?
— Я не бежал, — с негодованием сказал Робин. — Там был еще какой-то лорд, но… госпожа, мама не велела мне глазеть на лордов, поэтому… я не видел, кто.
— Ясные Звезды! — На лице Орталлена внезапно выразилось смущение, почти паника — хотя Тэлия каким-то образом чувствовала, что они наиграны. Определенно, в душе Орталлена не возникло никаких чувств, которые она, как Эмпат, смогла бы уловить. — Там был я… и свиток как раз тогда находился у меня. Звезды, я, должно быть, уронил его, а ребенок подобрал! — Он повернулся к Дирку, слегка порозовев, и извиняющимся жестом распростер руки. — Герольд Дирк, примите мои глубочайшие извинения. Ваше величество, я просто не знаю, что и сказать.
— Думаю, все мы наговорили предостаточно для одного утра, — устало ответила Селенэй. — Дирк, Крис, я страшно сожалею. Надеюсь, вы отнесете все на счет избытка рвения. Тэлия…
Тэлия лишь слегка покачала головой и сказала:
— Мы все сможем поговорить, когда остынем. Сейчас не время.
Селенэй благодарно улыбнулась ей, когда Орталлен ухватился за ее слова, как за повод, чтобы откланяться.
Тэлия не жалела о его уходе.
Селенэй распорядилась, чтобы Страж отвел Робина обратно, и спросила у Тэлии:
— Ты уже ела? Наверно, нет. Ну так иди поешь, встретимся на Совете.
Трое Герольдов вышли вместе, следом шагал Страж, сопровождающий Робина обратно в комнату пажей. Тэлия чувствовала, что у Дирка внутри все кипит, и приготовилась к взрыву.
Он произошел, как только они отошли от покоев королевы настолько, чтобы их не могли услышать.
— Ну спасибо тебе, друг! — почти прошипел Дирк. — Вот уж спасибо, братец! И что бы я без тебя делал, ума не приложу!
— Слушай, Дирк… извини…
— Извини! Проклятье, да ты даже не поверил мне! Мой лучший друг, и ты не поверил ни одному моему слову!
— Дирк!
— Потом сообщил всем, что просто пьяный кретин…
— Я этого не говорил! — Крис начинал разъяряться не меньше, чем Дирк.
— А тебе и не пришлось! Ты очень миленько намекнул! И дал своему драгоценному дядюшке дополнительное оружие против меня!
— Дирк, у Криса есть полное право беспокоиться о тебе, раз в последнее время ты вел себя странно. И, Крис, Дирк прав. Даже я видела, что ты не веришь ему — для этого не требовалось читать твои мысли. — Тэлия знала, что ей следовало бы держать язык за зубами, но не удержалась. — И насчет Орталлена он тоже прав.
Оба разом повернулись к ней и заговорили почти хором.
— А в твоей помощи, «Герольд Королевы», я больше не нуждаюсь…
— Тэлия, я начинаю уставать от твоих ребяческих подозрений в адрес моего дяди…
У Тэлии побелели губы от гнева и обиды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Дирк стал почти пунцовым, потом смертельно побледнел. — И что же? С каких пор неспособность передвигаться физически может помешать кому-то с его Даром?
Теперь настала очередь Криса побледнеть.
— Я не услышала ответа на очень хороший вопрос: Орталлен, что вообще могло понадобиться Дирку в этих документах — спросила Тэлия, пытаясь выиграть немного времени, чтобы подумать.
— Они поставили бы кое-кого при дворе в весьма щекотливое положение, — ответил Орталлен. — И позвольте сказать, что данная персона связана с юной леди, к которой одно время был очень неравнодушен сам Герольд Дирк. Их разрыв был несколько бурным. Его мотивы могли быть сложными: возможно, месть. Быть может, шантаж. Королева и я пытались держать ситуацию под контролем, чтобы не разразился скандал, но если бы кто-нибудь, кроме нас, увидел эти письма, весь двор забурлил бы.
— Ушам своим не верю: советник обвиняет Герольда в шантаже! — возмущенно вскричала Тэлия…
— Вы только что слышали, как мой племянник — его лучший друг — сказал, что тот напивался до бесчувствия каждый вечер за последние несколько недель. Разве это похоже на нормальное поведение Герольда? — Орталлен повернулся к королеве. — Ваше величество, я не утверждаю, что сей молодой человек похитил бы документы, если бы находился в здравом рассудке, но, полагаю, у нас более чем достаточно доказательств, что…
— Орталлен, — перебила его королева, — я…
— Погодите минутку, никто ничего не говорите, — Тэлия прижала руку к виску, почувствовав, как голову пронзила боль. Жаркий натиск эмоций окружающих был настолько силен, что от усилий заблокироваться у нее разболелась голова. — Давайте просто на минуту представим, что Дирк говорит чистую правду, хорошо?
— Но…
— Нет, выслушайте меня. Если мы сделаем такое допущение, то каким образом — за исключением того, что кто-нибудь специально вошел в его комнату и подбросил их — могли документы попасть туда, где их нашли? Дирк, они были в комнате после обеда?
— Ты хочешь сказать, до того, как я начал пить? — с горечью ответил Дирк. — Нет. Мой стол для разнообразия был совершенно чист. Когда я проснулся сегодня утром, там лежало около дюжины свитков, и среди них этот.
— Отлично. Я знаю, что если бы в твою комнату вошел кто-то, кому вообще-то не положено, ты бы обязательно проснулся. Могу сказать, что я вчера вечером посылала к тебе Робина со стихами, которые у тебя одалживала. Там было ровно четырнадцать свитков, и этого среди них не было. Теперь, если только Орталлен не захочет обвинить в похищении документов меня…
— Когда ты ушла, Тэлия, они все еще оставались у меня на столе, — В голосе королевы отчетливо прозвучала резкая нотка.
— Я знаю также, что ни один Герольд не проснулся бы оттого, что в комнату вошел паж, если только паж не разбудил бы его нарочно. Эти бесенята просто вездесущи; они практически невидимы, и мы знаем только, что они безвредны. Итак, возможно, что в какой-то момент между тем, как Робин ушел от меня, и тем, когда он добрался до твоей комнаты, Дирк, к его охапке прибавился один лишний свиток.
— Страж, — обратилась Селенэй к четвертому присутствующему в комнате, и тот повернулся к королеве с благодарностью на лице, — Пожалуйста, приведите Робина. Он сейчас, наверно, завтракает в помещении для пажей. Просто спросите его, и он выйдет.
Страж ушел, явно счастливый, что ему представилась возможность унести ноги.
Когда он возвратился с Робином, Тэлия отвела мальчика в сторону, подальше от остальных и ближе к королеве, нежели к Орталлену. Она заговорила спокойно и ободряюще, захватив инициативу, прежде чем Орталлен успел попробовать запугать пажа.
— Робин, вчера вечером я дала тебе кое-какие свитки, чтобы ты отнес их Герольду Дирку. Сколько их было?
— Я… — мальчик выглядел обеспокоенным. — Я думал, что их четырнадцать, но…
— Но?
— Я упал, а когда собрал их, то их оказалось пятнадцать. Я знаю точно, потому что декан Элкарт велел мне запоминать вещи, которые кажутся чудными, а это было чудно.
— Где они рассыпались?
— У лестницы, возле гобелена со львом.
— А поблизости кто-нибудь был? Ты что, бежал и налетел на кого-то?
— Я не бежал, — с негодованием сказал Робин. — Там был еще какой-то лорд, но… госпожа, мама не велела мне глазеть на лордов, поэтому… я не видел, кто.
— Ясные Звезды! — На лице Орталлена внезапно выразилось смущение, почти паника — хотя Тэлия каким-то образом чувствовала, что они наиграны. Определенно, в душе Орталлена не возникло никаких чувств, которые она, как Эмпат, смогла бы уловить. — Там был я… и свиток как раз тогда находился у меня. Звезды, я, должно быть, уронил его, а ребенок подобрал! — Он повернулся к Дирку, слегка порозовев, и извиняющимся жестом распростер руки. — Герольд Дирк, примите мои глубочайшие извинения. Ваше величество, я просто не знаю, что и сказать.
— Думаю, все мы наговорили предостаточно для одного утра, — устало ответила Селенэй. — Дирк, Крис, я страшно сожалею. Надеюсь, вы отнесете все на счет избытка рвения. Тэлия…
Тэлия лишь слегка покачала головой и сказала:
— Мы все сможем поговорить, когда остынем. Сейчас не время.
Селенэй благодарно улыбнулась ей, когда Орталлен ухватился за ее слова, как за повод, чтобы откланяться.
Тэлия не жалела о его уходе.
Селенэй распорядилась, чтобы Страж отвел Робина обратно, и спросила у Тэлии:
— Ты уже ела? Наверно, нет. Ну так иди поешь, встретимся на Совете.
Трое Герольдов вышли вместе, следом шагал Страж, сопровождающий Робина обратно в комнату пажей. Тэлия чувствовала, что у Дирка внутри все кипит, и приготовилась к взрыву.
Он произошел, как только они отошли от покоев королевы настолько, чтобы их не могли услышать.
— Ну спасибо тебе, друг! — почти прошипел Дирк. — Вот уж спасибо, братец! И что бы я без тебя делал, ума не приложу!
— Слушай, Дирк… извини…
— Извини! Проклятье, да ты даже не поверил мне! Мой лучший друг, и ты не поверил ни одному моему слову!
— Дирк!
— Потом сообщил всем, что просто пьяный кретин…
— Я этого не говорил! — Крис начинал разъяряться не меньше, чем Дирк.
— А тебе и не пришлось! Ты очень миленько намекнул! И дал своему драгоценному дядюшке дополнительное оружие против меня!
— Дирк, у Криса есть полное право беспокоиться о тебе, раз в последнее время ты вел себя странно. И, Крис, Дирк прав. Даже я видела, что ты не веришь ему — для этого не требовалось читать твои мысли. — Тэлия знала, что ей следовало бы держать язык за зубами, но не удержалась. — И насчет Орталлена он тоже прав.
Оба разом повернулись к ней и заговорили почти хором.
— А в твоей помощи, «Герольд Королевы», я больше не нуждаюсь…
— Тэлия, я начинаю уставать от твоих ребяческих подозрений в адрес моего дяди…
У Тэлии побелели губы от гнева и обиды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82