Он натянул на нее и на себя покрывало, крепко обхватил ее. Он видел, как ей необходимы его объятия.
– Мои… родители – это на самом деле тетка и дядя. Мэри, моя настоящая мать, была несовершеннолетней, когда родила меня. – Джасмин сглотнула. – Я еще в детстве узнала, что мои родители удочерили меня только потому, что получили часть наследства Мэри. Они ни… никогда меня не любили. Для них я была… дурная кровь.
Слова лились подобно вышедшему из берегов кровавому потоку. Маленький кулак разжался и сжался снова.
Тарик накрыл ее руку своей. Боль ее он чувствовал почти физически. Ему никогда не нравились родители Джасмин, но в эту минуту он был готов искалечить их. Как посмели они унижать его жену, его драгоценную Джасмин?
– Ты думала, для меня это будет иметь значение?
Он был слегка уязвлен ее недоверием.
– Ты шейх. Тебе надо было жениться на принцессе. По крайней мере на девушке, у которой есть королевская кровь. А я даже не знаю имени своего настоящего отца.
Она прерывисто дышала.
Это позор, признал про себя Тарик, но не ее позор, только не ее . Это позор человека, который дал свое семя для зачатия этой чудесной женщины и испарился. Это позор людей, потребовавших плату за полученный ими волшебный дар.
– Посмотри на меня.
Тарик повернул Джасмин к себе. Она подняла голову и заглянула ему в глаза. Она слаба, но готова с честью встретить все, что он ей скажет. И он ощутил, что гордится ее мужеством.
– У нас здесь варварские корни. Случается, что племенные вожди захватывают для себя женщин, которых выбирают сами. – Очень знакомым жестом он провел пальцем по ее губам. – Выбор мужчины пустыни – вот что важно. И я выбрал в жены тебя.
– Ты не сердишься за то, что я рассказала тебе?
Ее голубые глаза влажно блестели.
– Ну конечно, жена, я на тебя не сержусь. Жаль, что ты не рассказала мне раньше, но я не настолько варвар, чтобы не понять твоего смущения.
Тарик снова поцеловал ее, понимая, что ее нужно поддержать и физически. Ее тело показалось его ладоням невероятно хрупким; ей нужна особая забота.
Когда Джасмин немного расслабилась, Тарик спросил:
– Почему ты мне еще тогда не рассказала?
Тогда… Тогда, когда он так обожал свою маленькую рыжую девочку.
Джасмин закусила губу и глубоко вздохнула.
– Я… хотела… Я не рассчитывала, что Мэри меня примет. Но я думала, что, когда подрасту, она захочет иногда общаться со мной. Я написала ей… – Она сглотнула. – В ответном письме она велела мне больше не писать ей. Я была ее… неосторожностью. – Джасмин едва справилась со слезами. – А ты… Я не хотела быть изгоем. – Глаза у нее опять наполнились влагой, но его маленькая храбрая Мина не дала им воли. – Я хотела, чтобы меня уважали.
Вот оно, самое важное слово в ее отчаянной исповеди.
– Все страхи позади. Тебя уважают. Ты моя жена, Джасмин.
Его Мина, его нежная, чувствительная жена выросла в доме, где ее не растили по-настоящему, где над мягкостью ее издевались. У него голова кружилась от ярости из-за того, что эта чудесная женщина испытала в жизни так много горечи и одиночества. А сейчас она бросила свое сердце к его ногам и вложила ему в руки оружие, чтобы разбить его. Вот доказательство безграничного мужества и доверия, и он, Тарик, окружит ее такой заботой, какой она заслуживает.
Медленно, почти робко она обвила его талию своими тонкими руками.
– Это правда?
– Ты хочешь сказать, что шейх Зюльхейля может солгать тебе?
Тень улыбки задрожала в уголках ее губ. Тарику стало хорошо – ведь он помог ей улыбнуться. Это его Мина, и он станет заботиться о ней.
– Возможно. Если такова будет его воля. – Слезы немного отступили, и улыбка Джасмин стала шире.
– Наверное, ты права, – улыбнулся Тарик тоже. – Но в этом никогда во мне не сомневайся. Сейчас ты – та же королева. Никто не вправе считать тебя изгоем. – Да он убьет всякого – хоть мужчину, хоть женщину, – кто осмелится посмотреть на его Мину свысока. – Никто. Ты понимаешь меня, жена моя?
Наконец Джасмин кивнула, и ее улыбка засверкала. Тарик знал: только что рухнул крепчайший барьер, который мешал ему любить ее, любить всей душой и сердцем. Как может он нанести Мине такой же удар, какой ей нанесли ее родные, как может не дать ей той любви, которая ей нужна?
Закрыв дверь за последним посетителем, Джасмин направилась к кабинету Тарика. С тех пор, как она решила помогать Тарику в делах, ее самоуважение значительно возросло. Всю жизнь ей твердили, что она ни на что не годится, а вот жители Зюльхейля считают, что она прекрасно справляется с ролью жены правителя.
– Похоже, ты собой довольна.
– Тарик. – Джасмин упала в его объятия. Ее потребность в близости к нему росла день ото дня. – Я думала найти тебя в кабинете.
– Я на сегодня закончил. Благодаря тебе я куда легче справляюсь со своими обязанностями. – Тарик погладил Джасмин по щеке и приподнял ее подбородок. – Ты сверкаешь, как этот хрустальный дворец.
– Этого оттого, что я наконец нашла свое родное место.
Ее поразила правда, содержавшаяся в этом объяснении.
– Я знаю, дом твоих родителей не был твоим родным местом. А были для того другие причины, кроме обстоятельств твоего рождения?
Джасмин не ожидала такого вопроса, но была рада рассказать Тарику о том, какой она была когда-то.
– Я никогда с тобой об этом не говорила. Наверное, боялась, что ты станешь смотреть на меня, как все.
– Ни один человек не в силах на меня повлиять, моя Джасмин. Расскажи мне.
Конечно, эти слова должны были дать ей ощущение покоя; в каком-то смысле так и получилось. Но одновременно они напомнили ей о дистанции между нею и Тариком. Она – его партнер во всем, что касается дел Зюльхейля, а вот в их личных отношениях… Вернется ли доверие?
– Как тебе известно, Сара, моя сестра, ослепительно красива.
Сара принадлежала к числу тех красавиц, на которых мужчины глазеют на улицах, о чем сама Сара, безусловно, знала. Всю жизнь она использовала свою красоту, чтобы околдовывать окружающих и помыкать ими. Даже родители не могли ни в чем отказать ей.
– Она холодная. В ней нет твоего огня, – заметил Тарик так, словно констатировал общеизвестный факт.
Глаза Джасмин расширились.
– Ты в самом деле так думаешь?
– Надо быть дураком, чтобы плениться блеском позолоты и упустить тихую и вечную красоту чистоты.
Тарик не смотрел на нее, и она не могла определить, должна ли считать его слова комплиментом или серьезным утверждением.
– Сара меня никогда не любила. Не знаю почему, но меня это очень задевало, когда я была моложе. Я так хотела, чтобы старшая сестра была мне подругой…
Тарик снова поспешил успокоить ее:
– Она завидовала тебе. Я это заметил, как только увидел ее в первый раз. Ты взрослела и становилась для нее соперницей, а Сара не из тех, кто готов с этим смириться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
– Мои… родители – это на самом деле тетка и дядя. Мэри, моя настоящая мать, была несовершеннолетней, когда родила меня. – Джасмин сглотнула. – Я еще в детстве узнала, что мои родители удочерили меня только потому, что получили часть наследства Мэри. Они ни… никогда меня не любили. Для них я была… дурная кровь.
Слова лились подобно вышедшему из берегов кровавому потоку. Маленький кулак разжался и сжался снова.
Тарик накрыл ее руку своей. Боль ее он чувствовал почти физически. Ему никогда не нравились родители Джасмин, но в эту минуту он был готов искалечить их. Как посмели они унижать его жену, его драгоценную Джасмин?
– Ты думала, для меня это будет иметь значение?
Он был слегка уязвлен ее недоверием.
– Ты шейх. Тебе надо было жениться на принцессе. По крайней мере на девушке, у которой есть королевская кровь. А я даже не знаю имени своего настоящего отца.
Она прерывисто дышала.
Это позор, признал про себя Тарик, но не ее позор, только не ее . Это позор человека, который дал свое семя для зачатия этой чудесной женщины и испарился. Это позор людей, потребовавших плату за полученный ими волшебный дар.
– Посмотри на меня.
Тарик повернул Джасмин к себе. Она подняла голову и заглянула ему в глаза. Она слаба, но готова с честью встретить все, что он ей скажет. И он ощутил, что гордится ее мужеством.
– У нас здесь варварские корни. Случается, что племенные вожди захватывают для себя женщин, которых выбирают сами. – Очень знакомым жестом он провел пальцем по ее губам. – Выбор мужчины пустыни – вот что важно. И я выбрал в жены тебя.
– Ты не сердишься за то, что я рассказала тебе?
Ее голубые глаза влажно блестели.
– Ну конечно, жена, я на тебя не сержусь. Жаль, что ты не рассказала мне раньше, но я не настолько варвар, чтобы не понять твоего смущения.
Тарик снова поцеловал ее, понимая, что ее нужно поддержать и физически. Ее тело показалось его ладоням невероятно хрупким; ей нужна особая забота.
Когда Джасмин немного расслабилась, Тарик спросил:
– Почему ты мне еще тогда не рассказала?
Тогда… Тогда, когда он так обожал свою маленькую рыжую девочку.
Джасмин закусила губу и глубоко вздохнула.
– Я… хотела… Я не рассчитывала, что Мэри меня примет. Но я думала, что, когда подрасту, она захочет иногда общаться со мной. Я написала ей… – Она сглотнула. – В ответном письме она велела мне больше не писать ей. Я была ее… неосторожностью. – Джасмин едва справилась со слезами. – А ты… Я не хотела быть изгоем. – Глаза у нее опять наполнились влагой, но его маленькая храбрая Мина не дала им воли. – Я хотела, чтобы меня уважали.
Вот оно, самое важное слово в ее отчаянной исповеди.
– Все страхи позади. Тебя уважают. Ты моя жена, Джасмин.
Его Мина, его нежная, чувствительная жена выросла в доме, где ее не растили по-настоящему, где над мягкостью ее издевались. У него голова кружилась от ярости из-за того, что эта чудесная женщина испытала в жизни так много горечи и одиночества. А сейчас она бросила свое сердце к его ногам и вложила ему в руки оружие, чтобы разбить его. Вот доказательство безграничного мужества и доверия, и он, Тарик, окружит ее такой заботой, какой она заслуживает.
Медленно, почти робко она обвила его талию своими тонкими руками.
– Это правда?
– Ты хочешь сказать, что шейх Зюльхейля может солгать тебе?
Тень улыбки задрожала в уголках ее губ. Тарику стало хорошо – ведь он помог ей улыбнуться. Это его Мина, и он станет заботиться о ней.
– Возможно. Если такова будет его воля. – Слезы немного отступили, и улыбка Джасмин стала шире.
– Наверное, ты права, – улыбнулся Тарик тоже. – Но в этом никогда во мне не сомневайся. Сейчас ты – та же королева. Никто не вправе считать тебя изгоем. – Да он убьет всякого – хоть мужчину, хоть женщину, – кто осмелится посмотреть на его Мину свысока. – Никто. Ты понимаешь меня, жена моя?
Наконец Джасмин кивнула, и ее улыбка засверкала. Тарик знал: только что рухнул крепчайший барьер, который мешал ему любить ее, любить всей душой и сердцем. Как может он нанести Мине такой же удар, какой ей нанесли ее родные, как может не дать ей той любви, которая ей нужна?
Закрыв дверь за последним посетителем, Джасмин направилась к кабинету Тарика. С тех пор, как она решила помогать Тарику в делах, ее самоуважение значительно возросло. Всю жизнь ей твердили, что она ни на что не годится, а вот жители Зюльхейля считают, что она прекрасно справляется с ролью жены правителя.
– Похоже, ты собой довольна.
– Тарик. – Джасмин упала в его объятия. Ее потребность в близости к нему росла день ото дня. – Я думала найти тебя в кабинете.
– Я на сегодня закончил. Благодаря тебе я куда легче справляюсь со своими обязанностями. – Тарик погладил Джасмин по щеке и приподнял ее подбородок. – Ты сверкаешь, как этот хрустальный дворец.
– Этого оттого, что я наконец нашла свое родное место.
Ее поразила правда, содержавшаяся в этом объяснении.
– Я знаю, дом твоих родителей не был твоим родным местом. А были для того другие причины, кроме обстоятельств твоего рождения?
Джасмин не ожидала такого вопроса, но была рада рассказать Тарику о том, какой она была когда-то.
– Я никогда с тобой об этом не говорила. Наверное, боялась, что ты станешь смотреть на меня, как все.
– Ни один человек не в силах на меня повлиять, моя Джасмин. Расскажи мне.
Конечно, эти слова должны были дать ей ощущение покоя; в каком-то смысле так и получилось. Но одновременно они напомнили ей о дистанции между нею и Тариком. Она – его партнер во всем, что касается дел Зюльхейля, а вот в их личных отношениях… Вернется ли доверие?
– Как тебе известно, Сара, моя сестра, ослепительно красива.
Сара принадлежала к числу тех красавиц, на которых мужчины глазеют на улицах, о чем сама Сара, безусловно, знала. Всю жизнь она использовала свою красоту, чтобы околдовывать окружающих и помыкать ими. Даже родители не могли ни в чем отказать ей.
– Она холодная. В ней нет твоего огня, – заметил Тарик так, словно констатировал общеизвестный факт.
Глаза Джасмин расширились.
– Ты в самом деле так думаешь?
– Надо быть дураком, чтобы плениться блеском позолоты и упустить тихую и вечную красоту чистоты.
Тарик не смотрел на нее, и она не могла определить, должна ли считать его слова комплиментом или серьезным утверждением.
– Сара меня никогда не любила. Не знаю почему, но меня это очень задевало, когда я была моложе. Я так хотела, чтобы старшая сестра была мне подругой…
Тарик снова поспешил успокоить ее:
– Она завидовала тебе. Я это заметил, как только увидел ее в первый раз. Ты взрослела и становилась для нее соперницей, а Сара не из тех, кто готов с этим смириться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36