- нетерпеливо спросил инспектор Залески.
- Да, я начинаю.
Если честно, то я мог и не заглядывая в шкаф, в сумку с вещами, в
письменный стол, сразу сказать, чем интересовались незванные гости. Но я
не стал спешить.
Раскрыл дверцы шкафа, вынул скомканное запасное белье, разложил все
аккуратно на постели, предварительно застелив ее покрывалом. Две рубашки,
свитер, три галстука, светло-коричневый гольф, носки и прочие нижние вещи.
Сувениры, купленные в лавчонке по соседству: две вязанные шапочки с
вышитым лыжником - себе и Наташке; литография Рокуэлла Кента в
металлической рамке - заснеженные горы Адирондака с заледеневшим водопадом
на первом плане; пять зажигалок с видами Лейк-Плэсида - товарищам в
редакции, шелковый шейный платок, тоже с видами Лейк-Плэсида, - для
стенографистки Зинаиды Михайловны, она со мной намучилась за эти дни,
принимать репортажи доводилось даже дома, далеко за полночь; и, наконец,
светло-синий горнолыжный комбинезон - моя гордость и давнишняя мечта.
Пожалуй, я был искренне расстроен, если б пропал комбинезон: я уже не
однажды представлял себе, как появлюсь в нем в Славском - заезжие модники
из Львова да Москвы, честное слово, засохнут от зависти.
- Вещи на месте, ничего не пропало, - сказал я.
- Деньги?
- Они при мне.
- Пожалуйста, дальше.
Стопка белой бумаги, взятой в пресс-центре, авторучки, моя "Колибри",
и слава богу! - крошечный, в ладонь, диктофон "Сони", принадлежавший
редакции, и все пять кассет.
- Ничего не пропало, инспектор, - с облегчением сказал я, хотя уже
давно обнаружил, что одна вещь таки исчезла. Не было пластмассовой
папочки, подаренной мне Сержем Казанкини, - досье украли. "Но инспектору,
- давно решил я, - вовсе не обязательно об этом знать".
- Благодарю вас, мистер Олех Романько! Спустимся вниз, подпишите
протокол, и на этом будем считать инцидент исчерпанным. Что же касается
преступного нападения на миссис Келли, это уже наше внутреннее дело, -
суммировал инспектор Залески. В голосе его, однако, не слышалось
удовлетворения. Ну да это его заботы...
- О, мистер Романько! - встретила меня пронзительным возгласом миссис
Келли, уже пришедшая в себя окончательно и сидевшая на диванчике рядом с
молодым доктором в белом халате. Лицо ее ожило.
- Миссис Келли, но что случилось? - спросил я хозяйку пансиона
"Золотая луна".
- Смотрела телевизор, как раз передавали репортаж из Дворца, я,
конечно, пойти туда не могла - пятнадцать долларов, согласитесь, для
одинокой женщины - деньги. (Я запоздало пожалел, что ни разу даже не
предложил миссис Келли посетить состязания, уж нашел бы способ провести ее
бесплатно, опыт подобных посещений дома мы отработали давно до
совершенства и даже на такие престижные футбольные матчи, как "Динамо" -
"Селтик", проводили в ложу прессы своих гостей). - Миссис Келли сделала
паузу, но, конечно, не для того, чтобы упрекнуть меня за недогадливость, а
чтобы придать своему рассказу дополнительный драматизм. - Как прекрасна
была наша Дженни! Да-да, мистер Романько, но и ваша девочка, как ее зовут?
- Катя, Катюша, - подсказал я, и благодарная улыбка осветила лицо
хозяйки пансиона.
- Катья тоже мне понравилась, но Дженни, согласитесь, была
блистательна в этот вечер.
Я видел, как мрачнел инспектор, вынужденный выслушивать излияния, не
имеющие никакого отношения к происшествию, тем более что подробности эти
были ему давным-давно известны и вряд ли он ожидал чего-то нового в таком
тупиковом деле.
- Вы слушаете, мистер Романько? - миссис Келли с подозрением
взглянула на меня. - А вы, инспектор? - Ее взгляд обжег Залески, и он
недовольно скривился, как от внезапной зубной боли. - Это все очень
чрезвычайно важно, заявляю вам! Я слушала репортаж, но услышала -
понимаете, услышала! - как стукнула дверь наверху. А ведь там никого не
было с самого вечера... Мистер француз пришел уже позже, он-то и нашел
меня мертвой... Нет-нет, я была в обмороке, но меня вполне можно было
принять за труп...
Пока хозяйка "Золотой луны" излагала подробности и собственные
ощущения, я думал, как мне поступить дальше. Вряд ли те, кто рылся в моих
вещах, заявятся еще раз, ибо они получили то, что искали, это без
сомнения. Значит, до утра я могу спать спокойно, а утром, как и условлено,
уеду с нашими спортсменами в Монреаль, а оттуда рукой подать до Москвы. В
крайнем случае переночую ночь-другую у Власенко, не откажет. Конечно, эта
бандитская акция заставляет пересмотреть планы на Монреаль...
- ...тут я и упала! - уловил я последние слова миссис Келли и ее
победоносный взгляд горящих глаз, коим она обвела присутствующих в
комнате. Но, кажется, кроме меня, никто и не слушал ее: инспектор
заканчивал протокол, Серж впал в глубочайший транс - он даже перестал
курить, уставившись в одну точку, швед по-прежнему цедил пиво из третьей
баночки (две пустые валялись на столике у телевизора), сержант явно
скучал, да и к тому же ему было жарко в его меховой куртке и в шляпе. Мэтт
- вот он-то был весь внимание - напомнил мне курицу-наседку,
нахохлившуюся, готовую в любой момент грудью броситься на защиту цыпленка.
В роли последнего, подозреваю, выступал я...
Когда был подписан протокол, вслед за мной это сделал и Мэтт, как
свидетель, инспектор Залески вполне искренне пожелал спокойной ночи и
выразил надежду, что инцидент ("Дело, без всякого сомнения, будет доведено
до конца, и злоумышленники понесут заслуженную кару!") не испортил мне
общее впечатление от пребывания в Лейк-Плэсиде. Я с такой же искренностью
заверил инспектора в моем признании его доброго участия в этом деле, а
также в том, что мои симпатии к Америке и американцам не уменьшились после
сегодняшнего вечера. Мне осталось лишь посетовать, что из-за меня вольно
или невольно жертвой произвола оказалась миссис Келли. Словом, раздав всем
сестрам по серьге, я распрощался с инспектором, сержантом и Мэттом. С
последним мы обнялись по-братски, и я сказал, что не забуду его участия и
буду надеяться, что когда-нибудь нам посчастливится встретиться вновь,
лучше, конечно бы, в Киеве. Оставил ему свою визитку, приписав авторучкой
домашний адрес и телефон. Я ни на секунду не сомневался, что Мэтт
заслуживает такого приглашения.
Серж поднялся вслед за мной наверх. Без единого слова деловито
проверил запоры на окне и успокоился, только убедившись, что они прочны.
- Как ты думаешь, старина, это из-за Добротвора? - спросил Казанкини,
и я уловил в его голосе плохо скрытую тревогу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
- Да, я начинаю.
Если честно, то я мог и не заглядывая в шкаф, в сумку с вещами, в
письменный стол, сразу сказать, чем интересовались незванные гости. Но я
не стал спешить.
Раскрыл дверцы шкафа, вынул скомканное запасное белье, разложил все
аккуратно на постели, предварительно застелив ее покрывалом. Две рубашки,
свитер, три галстука, светло-коричневый гольф, носки и прочие нижние вещи.
Сувениры, купленные в лавчонке по соседству: две вязанные шапочки с
вышитым лыжником - себе и Наташке; литография Рокуэлла Кента в
металлической рамке - заснеженные горы Адирондака с заледеневшим водопадом
на первом плане; пять зажигалок с видами Лейк-Плэсида - товарищам в
редакции, шелковый шейный платок, тоже с видами Лейк-Плэсида, - для
стенографистки Зинаиды Михайловны, она со мной намучилась за эти дни,
принимать репортажи доводилось даже дома, далеко за полночь; и, наконец,
светло-синий горнолыжный комбинезон - моя гордость и давнишняя мечта.
Пожалуй, я был искренне расстроен, если б пропал комбинезон: я уже не
однажды представлял себе, как появлюсь в нем в Славском - заезжие модники
из Львова да Москвы, честное слово, засохнут от зависти.
- Вещи на месте, ничего не пропало, - сказал я.
- Деньги?
- Они при мне.
- Пожалуйста, дальше.
Стопка белой бумаги, взятой в пресс-центре, авторучки, моя "Колибри",
и слава богу! - крошечный, в ладонь, диктофон "Сони", принадлежавший
редакции, и все пять кассет.
- Ничего не пропало, инспектор, - с облегчением сказал я, хотя уже
давно обнаружил, что одна вещь таки исчезла. Не было пластмассовой
папочки, подаренной мне Сержем Казанкини, - досье украли. "Но инспектору,
- давно решил я, - вовсе не обязательно об этом знать".
- Благодарю вас, мистер Олех Романько! Спустимся вниз, подпишите
протокол, и на этом будем считать инцидент исчерпанным. Что же касается
преступного нападения на миссис Келли, это уже наше внутреннее дело, -
суммировал инспектор Залески. В голосе его, однако, не слышалось
удовлетворения. Ну да это его заботы...
- О, мистер Романько! - встретила меня пронзительным возгласом миссис
Келли, уже пришедшая в себя окончательно и сидевшая на диванчике рядом с
молодым доктором в белом халате. Лицо ее ожило.
- Миссис Келли, но что случилось? - спросил я хозяйку пансиона
"Золотая луна".
- Смотрела телевизор, как раз передавали репортаж из Дворца, я,
конечно, пойти туда не могла - пятнадцать долларов, согласитесь, для
одинокой женщины - деньги. (Я запоздало пожалел, что ни разу даже не
предложил миссис Келли посетить состязания, уж нашел бы способ провести ее
бесплатно, опыт подобных посещений дома мы отработали давно до
совершенства и даже на такие престижные футбольные матчи, как "Динамо" -
"Селтик", проводили в ложу прессы своих гостей). - Миссис Келли сделала
паузу, но, конечно, не для того, чтобы упрекнуть меня за недогадливость, а
чтобы придать своему рассказу дополнительный драматизм. - Как прекрасна
была наша Дженни! Да-да, мистер Романько, но и ваша девочка, как ее зовут?
- Катя, Катюша, - подсказал я, и благодарная улыбка осветила лицо
хозяйки пансиона.
- Катья тоже мне понравилась, но Дженни, согласитесь, была
блистательна в этот вечер.
Я видел, как мрачнел инспектор, вынужденный выслушивать излияния, не
имеющие никакого отношения к происшествию, тем более что подробности эти
были ему давным-давно известны и вряд ли он ожидал чего-то нового в таком
тупиковом деле.
- Вы слушаете, мистер Романько? - миссис Келли с подозрением
взглянула на меня. - А вы, инспектор? - Ее взгляд обжег Залески, и он
недовольно скривился, как от внезапной зубной боли. - Это все очень
чрезвычайно важно, заявляю вам! Я слушала репортаж, но услышала -
понимаете, услышала! - как стукнула дверь наверху. А ведь там никого не
было с самого вечера... Мистер француз пришел уже позже, он-то и нашел
меня мертвой... Нет-нет, я была в обмороке, но меня вполне можно было
принять за труп...
Пока хозяйка "Золотой луны" излагала подробности и собственные
ощущения, я думал, как мне поступить дальше. Вряд ли те, кто рылся в моих
вещах, заявятся еще раз, ибо они получили то, что искали, это без
сомнения. Значит, до утра я могу спать спокойно, а утром, как и условлено,
уеду с нашими спортсменами в Монреаль, а оттуда рукой подать до Москвы. В
крайнем случае переночую ночь-другую у Власенко, не откажет. Конечно, эта
бандитская акция заставляет пересмотреть планы на Монреаль...
- ...тут я и упала! - уловил я последние слова миссис Келли и ее
победоносный взгляд горящих глаз, коим она обвела присутствующих в
комнате. Но, кажется, кроме меня, никто и не слушал ее: инспектор
заканчивал протокол, Серж впал в глубочайший транс - он даже перестал
курить, уставившись в одну точку, швед по-прежнему цедил пиво из третьей
баночки (две пустые валялись на столике у телевизора), сержант явно
скучал, да и к тому же ему было жарко в его меховой куртке и в шляпе. Мэтт
- вот он-то был весь внимание - напомнил мне курицу-наседку,
нахохлившуюся, готовую в любой момент грудью броситься на защиту цыпленка.
В роли последнего, подозреваю, выступал я...
Когда был подписан протокол, вслед за мной это сделал и Мэтт, как
свидетель, инспектор Залески вполне искренне пожелал спокойной ночи и
выразил надежду, что инцидент ("Дело, без всякого сомнения, будет доведено
до конца, и злоумышленники понесут заслуженную кару!") не испортил мне
общее впечатление от пребывания в Лейк-Плэсиде. Я с такой же искренностью
заверил инспектора в моем признании его доброго участия в этом деле, а
также в том, что мои симпатии к Америке и американцам не уменьшились после
сегодняшнего вечера. Мне осталось лишь посетовать, что из-за меня вольно
или невольно жертвой произвола оказалась миссис Келли. Словом, раздав всем
сестрам по серьге, я распрощался с инспектором, сержантом и Мэттом. С
последним мы обнялись по-братски, и я сказал, что не забуду его участия и
буду надеяться, что когда-нибудь нам посчастливится встретиться вновь,
лучше, конечно бы, в Киеве. Оставил ему свою визитку, приписав авторучкой
домашний адрес и телефон. Я ни на секунду не сомневался, что Мэтт
заслуживает такого приглашения.
Серж поднялся вслед за мной наверх. Без единого слова деловито
проверил запоры на окне и успокоился, только убедившись, что они прочны.
- Как ты думаешь, старина, это из-за Добротвора? - спросил Казанкини,
и я уловил в его голосе плохо скрытую тревогу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71