«Ой!» — подумала Ольга и стала выбираться из-за стола. Инспектор тоже, наверное, подумал «Ой!», потому что сделал шажок к двери. Но Тамара уже сдернула огнетушитель, не удержала его, и он упал, ударившись о пол черной макушкой.
— Сейчас, — Тамара приподняла огнетушитель за красное дно, черная макушка осталась стоять на полу.
— Тамара Алексеевна, прекратите балаган. Я же вижу, что огнетушитель не исправен.
Черный раструб огнетушителя несколько раз вздрогнул, как бы откашливаясь, и изверг энергичный пенный поток.
Ольга рванула к двери, выскочила за порог и отбежала на несколько метров: судя по старту, чтобы залить этот крошечный сарай, пене хватит минуты. Ольга развернулась и увидела, что ошиблась: хватило полминуты, пена уже лезла из раскрытой двери. Затем из пены выскочил инспектор Василий Васильевич, он размахивал руками и тесемочкой от папки с кусочком картона на конце. Саму папку, похоже, поглотила пена. За ним вывалилась Тамара, эдакой Афродитой, клочья пены весели на плечах, груди и животе. Тамара повернулась к двери своего «Чикаго» — на спине пена держалась ровным толстым слоем, как будто огнетушитель прицельно поливал ей вслед, — и молча наблюдала за происходящим, пока пена не перестала вываливаться из дверей чипка и не застыла фантастическим сугробом перед дверью.
— Ну что, Васька, добился своего? Считай, закрыл ты мой бизнес.
— Там же акты. Меня ж начальство, — сказал Василий Васильевич неожиданно тонким голосом и стянул с головы фуражку. Без фуражки стало хорошо заметно, насколько он молод, — года двадцать три, не больше.
Акты у него. У меня там товару на триста долларов. И обои теперь отклеятся, на что я ремонт делать буду? — Бизнесменша постояла молча с полминуты и вдруг махнула рукой и повернулась к Ольге: — Все один к одному. У меня же Антоха, сын это мой, ему девять, деньги из заначки вытаскал, я на товар откладывала. Бумажки тысячные тянул по одной, на жвачку тратил, на конфеты, чипсы всякие, потом ребятишкам во дворе раздавал. А вчера автомат притащил китайский, с фонариками и трещалкой. Нашел, говорит. Я как кинулась смотреть! Точно, у меня в заначке и нашел. Пять тысяч рублей успел вытащить! Я к девкам в «Рассвет» ругаться — зачем продавали, видите же, пацан какую крупную купюру дает! А они мне: «Тамара, мы же не знали, он говорит, ты подарила на день рождения!» Автомат-то я им вернула, свои восемьсот рублей обратно взяла. А остальные четыре двести так и ушли. Теперь вот этот пожар липовый! Наверное, судьба мне знаки подает: завязывай с бизнесом! Ну и фиг с ним, пойду на рынке с огурцами стоять, пока тепло. А к зиме с Антохой в Магадан переберемся, Лидка, вон, устроилась уборщицей, комнату ей дали в общежитии. И нам дадут. Долго пена-то эта держаться будет? — спросила Тамара у пожарного инспектора.
— Не знаю. Часа два, наверное.
— Тогда приходи в шесть, убираться здесь буду, разыщу я тебе твои акты.
Тамара подошла сбоку к двери, притворила ее, сдвинув сугроб из пены, пошарила поверху рукой, достала из-за притолоки амбарный замок и приладила его в петли. Закрыла сооружение на ключ и пошла куда-то в глубь частных домиков, кучно лепившихся позади бани.
А Ольга пошла в гостиницу.
Гостиница размещалась в крыле первого этажа нового шестиэтажного здания, последней новостройки, которую в поселке успели закончить на остатках былого северного изобилия. Во втором крыле размещалось общежитие, на этажах выше — квартиры. Когда Ольга поравнялась с бетонными ступенями крыльца, дверь открылась и из нее вышла смутно знакомая полная женщина в красном платье в бежевый цветок.
— Оля? Оля, здравствуйте! Вы меня узнаете? Я Света, мы в Магадан вместе летели!
— Да, Света, узнала. Мы же на «ты» вроде перешли?
— Точно! Но мало ли что, может, ты передумала. Ты здесь какими судьбами?
— Я здесь в командировке, иду вот в гостиницу устраиваться, ночь переночевать.
— Зачем тебе гостиница? Оль, идем к нам! У нас с Вовчиком двухкомнатная квартира в этом доме, поселим тебя с комфортом, идем!
Света звала так искренне, даже за руку тянула, что Ольга согласилась. Да и мысль провести одинокую ночь в гостинице, пришедшая в голову при отъезде из Магадана, ей тоже уже разонравилась.
— Ладно, пойдем. А я вам точно не помешаю?
— Точно-точно! Вовчик сегодня как раз в ночь на вахту уезжает, мы вообще с тобой вдвоем останемся!
Света повела Ольгу вверх по лестнице, дошла до третьего этажа, распахнула дверь в широкий полутемный коридор, по обе стороны которого рядами выстроились двери, открыла ключом замок одной из них и всунулась в дверной проем до половины:
— Вовик! Ты в приличном виде? У нас гости!
— В приличном! — раздалось в ответ, и Света высунулась обратно в коридор, распахнула дверь пошире и сделала приглашающий жест: заходи!
Ольга вошла в квадратную просторную прихожую, из которой вели четыре двери. Справа была кухня, слева, по всей видимости, — туалет, прямо — комнаты. Из одной комнаты навстречу Ольге шагнул среднего роста мужчина в джинсах и джинсовой же рубахе, расстегнутой на груди. Над джинсами нависало крепенькое пузцо, из прорези рубахи выбивалась густая курчавая поросль. А вот на голове Вовчика волос недоставало: лоб переходил в круглую блестящую обширную плешь, обрамленную с боков ровно подстриженными прямыми прядями.
Вовчик окинул Ольгу быстрым цепким, оценивающим ВЗГЛЯДОМ:
— Здравствуйте!
— Знакомься, это Ольга, мы с ней из Москвы летели, она мне помогла, я тебе рассказывала, — сообщила Света.
— Ольга, — она протянула руку, Вовчик быстро ее пожал:
— Владимир.
— Оль, разувайся, вот тапочки, проходи в комнату. Вов, дай Оле тапочки. Ты, наверное, голодная? У меня окорочка разморожены, сейчас быстро пожарю! Вов, дойди до магазина, а? Раз уж я вернулась!
«Ну вот, окорочков мне сегодня все-таки достанется». Ольга прошла в комнату, присела на диван, рядом пристроила свою сумку, огляделась. Полированная стенка, стол-книжка, тумба с телевизором. На окне — светло-зеленые шторы с бордюром из крупных ромашек. Из-за шторы на Ольгу смотрел, не мигая, круглый карий глаз. За тканью вырисовывался непонятный темный силуэт.
«Что это?» — Ольга подошла к окну и осторожно сдвинула штору в сторону. Показался серый, закрученный в баранку рог. Он был плотно прижат к бараньей голове, которая и стояла на подоконнике, поглядывая на Ольгу стеклянным карим глазом.
— Это Вовчик сам делал, — вошла в комнату Света, — он охотник заядлый и научился чучела делать. Как это называется? Слово такое, на такси похоже.
— Таксидермист. Он что, сам этого барана подстрелил?
— Это не простой баран, а снежный. Не, не сам, босс его. Знаешь, сколько стоит разрешение, чтобы поохотиться? Полторы тыщи долларов! А Вовчик ездил с боссом на охоту и вызвался потом голову сделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
— Сейчас, — Тамара приподняла огнетушитель за красное дно, черная макушка осталась стоять на полу.
— Тамара Алексеевна, прекратите балаган. Я же вижу, что огнетушитель не исправен.
Черный раструб огнетушителя несколько раз вздрогнул, как бы откашливаясь, и изверг энергичный пенный поток.
Ольга рванула к двери, выскочила за порог и отбежала на несколько метров: судя по старту, чтобы залить этот крошечный сарай, пене хватит минуты. Ольга развернулась и увидела, что ошиблась: хватило полминуты, пена уже лезла из раскрытой двери. Затем из пены выскочил инспектор Василий Васильевич, он размахивал руками и тесемочкой от папки с кусочком картона на конце. Саму папку, похоже, поглотила пена. За ним вывалилась Тамара, эдакой Афродитой, клочья пены весели на плечах, груди и животе. Тамара повернулась к двери своего «Чикаго» — на спине пена держалась ровным толстым слоем, как будто огнетушитель прицельно поливал ей вслед, — и молча наблюдала за происходящим, пока пена не перестала вываливаться из дверей чипка и не застыла фантастическим сугробом перед дверью.
— Ну что, Васька, добился своего? Считай, закрыл ты мой бизнес.
— Там же акты. Меня ж начальство, — сказал Василий Васильевич неожиданно тонким голосом и стянул с головы фуражку. Без фуражки стало хорошо заметно, насколько он молод, — года двадцать три, не больше.
Акты у него. У меня там товару на триста долларов. И обои теперь отклеятся, на что я ремонт делать буду? — Бизнесменша постояла молча с полминуты и вдруг махнула рукой и повернулась к Ольге: — Все один к одному. У меня же Антоха, сын это мой, ему девять, деньги из заначки вытаскал, я на товар откладывала. Бумажки тысячные тянул по одной, на жвачку тратил, на конфеты, чипсы всякие, потом ребятишкам во дворе раздавал. А вчера автомат притащил китайский, с фонариками и трещалкой. Нашел, говорит. Я как кинулась смотреть! Точно, у меня в заначке и нашел. Пять тысяч рублей успел вытащить! Я к девкам в «Рассвет» ругаться — зачем продавали, видите же, пацан какую крупную купюру дает! А они мне: «Тамара, мы же не знали, он говорит, ты подарила на день рождения!» Автомат-то я им вернула, свои восемьсот рублей обратно взяла. А остальные четыре двести так и ушли. Теперь вот этот пожар липовый! Наверное, судьба мне знаки подает: завязывай с бизнесом! Ну и фиг с ним, пойду на рынке с огурцами стоять, пока тепло. А к зиме с Антохой в Магадан переберемся, Лидка, вон, устроилась уборщицей, комнату ей дали в общежитии. И нам дадут. Долго пена-то эта держаться будет? — спросила Тамара у пожарного инспектора.
— Не знаю. Часа два, наверное.
— Тогда приходи в шесть, убираться здесь буду, разыщу я тебе твои акты.
Тамара подошла сбоку к двери, притворила ее, сдвинув сугроб из пены, пошарила поверху рукой, достала из-за притолоки амбарный замок и приладила его в петли. Закрыла сооружение на ключ и пошла куда-то в глубь частных домиков, кучно лепившихся позади бани.
А Ольга пошла в гостиницу.
Гостиница размещалась в крыле первого этажа нового шестиэтажного здания, последней новостройки, которую в поселке успели закончить на остатках былого северного изобилия. Во втором крыле размещалось общежитие, на этажах выше — квартиры. Когда Ольга поравнялась с бетонными ступенями крыльца, дверь открылась и из нее вышла смутно знакомая полная женщина в красном платье в бежевый цветок.
— Оля? Оля, здравствуйте! Вы меня узнаете? Я Света, мы в Магадан вместе летели!
— Да, Света, узнала. Мы же на «ты» вроде перешли?
— Точно! Но мало ли что, может, ты передумала. Ты здесь какими судьбами?
— Я здесь в командировке, иду вот в гостиницу устраиваться, ночь переночевать.
— Зачем тебе гостиница? Оль, идем к нам! У нас с Вовчиком двухкомнатная квартира в этом доме, поселим тебя с комфортом, идем!
Света звала так искренне, даже за руку тянула, что Ольга согласилась. Да и мысль провести одинокую ночь в гостинице, пришедшая в голову при отъезде из Магадана, ей тоже уже разонравилась.
— Ладно, пойдем. А я вам точно не помешаю?
— Точно-точно! Вовчик сегодня как раз в ночь на вахту уезжает, мы вообще с тобой вдвоем останемся!
Света повела Ольгу вверх по лестнице, дошла до третьего этажа, распахнула дверь в широкий полутемный коридор, по обе стороны которого рядами выстроились двери, открыла ключом замок одной из них и всунулась в дверной проем до половины:
— Вовик! Ты в приличном виде? У нас гости!
— В приличном! — раздалось в ответ, и Света высунулась обратно в коридор, распахнула дверь пошире и сделала приглашающий жест: заходи!
Ольга вошла в квадратную просторную прихожую, из которой вели четыре двери. Справа была кухня, слева, по всей видимости, — туалет, прямо — комнаты. Из одной комнаты навстречу Ольге шагнул среднего роста мужчина в джинсах и джинсовой же рубахе, расстегнутой на груди. Над джинсами нависало крепенькое пузцо, из прорези рубахи выбивалась густая курчавая поросль. А вот на голове Вовчика волос недоставало: лоб переходил в круглую блестящую обширную плешь, обрамленную с боков ровно подстриженными прямыми прядями.
Вовчик окинул Ольгу быстрым цепким, оценивающим ВЗГЛЯДОМ:
— Здравствуйте!
— Знакомься, это Ольга, мы с ней из Москвы летели, она мне помогла, я тебе рассказывала, — сообщила Света.
— Ольга, — она протянула руку, Вовчик быстро ее пожал:
— Владимир.
— Оль, разувайся, вот тапочки, проходи в комнату. Вов, дай Оле тапочки. Ты, наверное, голодная? У меня окорочка разморожены, сейчас быстро пожарю! Вов, дойди до магазина, а? Раз уж я вернулась!
«Ну вот, окорочков мне сегодня все-таки достанется». Ольга прошла в комнату, присела на диван, рядом пристроила свою сумку, огляделась. Полированная стенка, стол-книжка, тумба с телевизором. На окне — светло-зеленые шторы с бордюром из крупных ромашек. Из-за шторы на Ольгу смотрел, не мигая, круглый карий глаз. За тканью вырисовывался непонятный темный силуэт.
«Что это?» — Ольга подошла к окну и осторожно сдвинула штору в сторону. Показался серый, закрученный в баранку рог. Он был плотно прижат к бараньей голове, которая и стояла на подоконнике, поглядывая на Ольгу стеклянным карим глазом.
— Это Вовчик сам делал, — вошла в комнату Света, — он охотник заядлый и научился чучела делать. Как это называется? Слово такое, на такси похоже.
— Таксидермист. Он что, сам этого барана подстрелил?
— Это не простой баран, а снежный. Не, не сам, босс его. Знаешь, сколько стоит разрешение, чтобы поохотиться? Полторы тыщи долларов! А Вовчик ездил с боссом на охоту и вызвался потом голову сделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32