Неважно, сколько для этого потребуется сделать ударов, — главное, чтобы головы упали на доски. Их оказалось всего две. Два вола вырвались, возмущенными воплями протестуя против полученных ударов, еще у одного топор застрял в черепе, а мясник продолжал в остервенении рубить вола еще долгое время после того, как проигрыши были отданы.
Пока Жан обошелся всего двумя ударами меча. Ему показалось, что скандинаву пришлось сделать три удара топором, что было вполне понятно в отсутствие плахи, которая противодействовала бы силе удара. Как он и предвидел, соревноваться предстояло им двоим.
Жак снова крикнул:
— А теперь, дамы и господа, благодаря огромной доброте нашего любящего отца, епископа, мы получили особый подарок, который решит исход турнира. Он предоставил нам двух еретиков, которые должны были сегодня вечером умереть в очищающем пламени Господнем!
На помост вывели двух мужчин, которые были так же связаны и так же напуганы, как перед ними — животные. Толпа рванулась вперед, предвкушая возможность хорошенько рассмотреть то, что обычно происходило высоко над головами, на эшафоте. Они жадно наблюдали за тем, как голову более молодого еретика прижали к плахе, а седеющего мужчину заставили встать на колени перед меченосцем. Оба стучали зубами, продолжая читать молитвы.
Глядя на коленопреклоненную фигуру, Жан мысленно вернулся к месту недавней казни. К тому, что он там сделал и для чего. Толпа затаила дыхание, а он посмотрел в скрытые под маской глаза своего соперника и сказал:
— Победа за вами, мсье. Я не убиваю людей для развлечения толпы.
— И я тоже, — проворчал тот, отступая от плахи. Толпа разразилась криками. Некоторые одобрительно хлопали, другие — угрожали. Марсель гневно топнул ногой о доски. Зрелище, на которое он потратил столько трудов, хотят испортить! Успевший снять маску мясник в заляпанном воловьими мозгами фартуке метнулся вперед и объявил, что готов заняться обоими еретиками. А победившие палачи молча оперлись о свое оружие.
Несмотря на шум, Жан услышал рядом с собой тихий голос: это говорил приговоренный. Жану пришлось наклониться, чтобы разобрать слова.
— Мсье, — прошептал пожилой осужденный. По его лицу было видно, как с ним обращались в тюрьме. Его голос и манера держаться выдавали в нем человека, стоящего много выше того сброда, который требовал его крови. — Меня с сыном на глазах наших жен и родных должны были сжечь сегодня вечером, чтобы развлечь епископа и преподать урок народу. И все потому, что мы пожелали прочесть слова Господа на своем родном языке. А теперь Тот, Кто все видит, избрал вас, чтобы избавить нас от мучительной смерти, а наших близких — от страшного зрелища. Умоляю: даже если вы не разделяете нашу веру, проявите к нам милосердие.
Жан подошел к своему противнику.
— Иначе их сожгут. Он просит нас предотвратить это.
— Тогда другое дело, — проворчал Хакон и сразу же встал на колени, чтобы попросить прощения у плачущего паренька.
Напротив него Жан сделал то же самое.
— Благословляю вас за вашу доброту, мсье. И Господь благословит вас за это.
Потехи не получилось. Внимание толпы поглотил спор. Пока Марсель ныл из-за упрямства палачей, топор и меч поднялись, упали — и две головы скатились на помост.
Сочтя себя обманутой, толпа разъярилась настолько, что стала опасной. На помост полетели обглоданные дынные корки: Марсель не предоставил им зрелища, за которое многие заплатили — и которого все жаждали.
Фуггер понял, что следует быстро отвлечь толпу, иначе протест вот-вот перерастет в бунт. Жану необходимо победить и оказаться сегодня на эшафоте рядом с человеком, который обрек его на медленную смерть; он должен вернуть похищенное. Поэтому он протолкался к помосту, взобрался на него и схватил Марселя, увертывавшегося от разрубленных дынь.
— Мсье, последнее испытание!
— Испытаний больше не осталось, — ответил Марсель, вытирая дынную мякоть с кружев. — Я собирался предоставить публике выбор между их ударами, но теперь…
— У меня есть для них испытание. Они одинаково умелые. Испытайте их на скорость.
— На скорость? — презрительно переспросил Марсель. — А как можно проверить их скорость?
— Смотрите! — Фуггер указал на загоны с курами. — Там по пятьдесят в каждом. Первый, кто закончит, выигрывает.
Это была соломинка — и Марсель за нее ухватился. Жак, который как раз вывел из строя самого пьяного крикуна, улучил момент, чтобы выкрикнуть это предложение. Его встретили громким хохотом, и толпа поддержала идею. Работа будет стремительная, кровавая — и немного нелепая. Зрители смогут ей сопереживать, ведь они все до одного были куроубийцами.
Детали согласовали быстро. Двое палачей будут стоять каждый в своем загоне. Каждый может взять двух помощников, которые будут догонять куриц, ловить и класть на плашку. Поскольку Жан плахой не пользовался, он имел право действовать по своему усмотрению, поэтому он усадил своего помощника, Фуггера, на забор, чтобы тот сообщал ему счет своего противника. Каждой птице следовало перерубить шею. Разрешалось сделать всего пять ошибок.
Зрители начали поспешно заключать пари. Фуггер, удвоивший свое состояние очередной ставкой на еретиков, теперь поставил свои двадцать су против сорока, поспорив с человеком, который безусловно верил в топор и плаху (как, впрочем, и большинство людей).
Собравшаяся вокруг загонов толпа облепила все возвышенные части скотобойни и радостными криками приветствовала очередную партию кур, попадавших в загон наподобие древних гладиаторов. Хакон стоял у своей плахи — массивный, спокойный, уверенный. Если выбранные им парнишки справятся со своим заданием — подавать ему кур, в чем им должен был помочь возбужденный Фенрир, который уже огрызался на перепуганных птиц, — то он может быть уверен в победе. Только взглянув на своего соперника, который спокойно стоял в загоне, широко расставив ноги и держа меч на плече, Хакон ощутил мимолетное сомнение.
Платок взлетел в воздух, толпа взревела — и двое палачей начали казнить кур. Перехватив топорище повыше, Хакон хватал, укладывал, примеривался, рубил и отбрасывал. Мальчишки, трепетавшие перед огромным скандинавом и мечтавшие получить еще по монетке вдобавок к той, что уже лежала у них в кармане, поспешно подносили ему куриц. Фенрир рычал и щелкал зубами, гоня птиц прямо на них.
Когда платок опустился, Жан снял меч с плеча и первым же ударом снес головы двум испуганным птицам. Изменив угол движения и развернувшись на правой ноге, он повел клинок влево и вбок. Меч пошел под прямым углом к земле — и в пыли оказались еще три головы. Тогда он повернул запястья обратно, повел клинок вверх и еще при замахе поймал куренка, который запоздало понял, что оказался в неудачном месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
Пока Жан обошелся всего двумя ударами меча. Ему показалось, что скандинаву пришлось сделать три удара топором, что было вполне понятно в отсутствие плахи, которая противодействовала бы силе удара. Как он и предвидел, соревноваться предстояло им двоим.
Жак снова крикнул:
— А теперь, дамы и господа, благодаря огромной доброте нашего любящего отца, епископа, мы получили особый подарок, который решит исход турнира. Он предоставил нам двух еретиков, которые должны были сегодня вечером умереть в очищающем пламени Господнем!
На помост вывели двух мужчин, которые были так же связаны и так же напуганы, как перед ними — животные. Толпа рванулась вперед, предвкушая возможность хорошенько рассмотреть то, что обычно происходило высоко над головами, на эшафоте. Они жадно наблюдали за тем, как голову более молодого еретика прижали к плахе, а седеющего мужчину заставили встать на колени перед меченосцем. Оба стучали зубами, продолжая читать молитвы.
Глядя на коленопреклоненную фигуру, Жан мысленно вернулся к месту недавней казни. К тому, что он там сделал и для чего. Толпа затаила дыхание, а он посмотрел в скрытые под маской глаза своего соперника и сказал:
— Победа за вами, мсье. Я не убиваю людей для развлечения толпы.
— И я тоже, — проворчал тот, отступая от плахи. Толпа разразилась криками. Некоторые одобрительно хлопали, другие — угрожали. Марсель гневно топнул ногой о доски. Зрелище, на которое он потратил столько трудов, хотят испортить! Успевший снять маску мясник в заляпанном воловьими мозгами фартуке метнулся вперед и объявил, что готов заняться обоими еретиками. А победившие палачи молча оперлись о свое оружие.
Несмотря на шум, Жан услышал рядом с собой тихий голос: это говорил приговоренный. Жану пришлось наклониться, чтобы разобрать слова.
— Мсье, — прошептал пожилой осужденный. По его лицу было видно, как с ним обращались в тюрьме. Его голос и манера держаться выдавали в нем человека, стоящего много выше того сброда, который требовал его крови. — Меня с сыном на глазах наших жен и родных должны были сжечь сегодня вечером, чтобы развлечь епископа и преподать урок народу. И все потому, что мы пожелали прочесть слова Господа на своем родном языке. А теперь Тот, Кто все видит, избрал вас, чтобы избавить нас от мучительной смерти, а наших близких — от страшного зрелища. Умоляю: даже если вы не разделяете нашу веру, проявите к нам милосердие.
Жан подошел к своему противнику.
— Иначе их сожгут. Он просит нас предотвратить это.
— Тогда другое дело, — проворчал Хакон и сразу же встал на колени, чтобы попросить прощения у плачущего паренька.
Напротив него Жан сделал то же самое.
— Благословляю вас за вашу доброту, мсье. И Господь благословит вас за это.
Потехи не получилось. Внимание толпы поглотил спор. Пока Марсель ныл из-за упрямства палачей, топор и меч поднялись, упали — и две головы скатились на помост.
Сочтя себя обманутой, толпа разъярилась настолько, что стала опасной. На помост полетели обглоданные дынные корки: Марсель не предоставил им зрелища, за которое многие заплатили — и которого все жаждали.
Фуггер понял, что следует быстро отвлечь толпу, иначе протест вот-вот перерастет в бунт. Жану необходимо победить и оказаться сегодня на эшафоте рядом с человеком, который обрек его на медленную смерть; он должен вернуть похищенное. Поэтому он протолкался к помосту, взобрался на него и схватил Марселя, увертывавшегося от разрубленных дынь.
— Мсье, последнее испытание!
— Испытаний больше не осталось, — ответил Марсель, вытирая дынную мякоть с кружев. — Я собирался предоставить публике выбор между их ударами, но теперь…
— У меня есть для них испытание. Они одинаково умелые. Испытайте их на скорость.
— На скорость? — презрительно переспросил Марсель. — А как можно проверить их скорость?
— Смотрите! — Фуггер указал на загоны с курами. — Там по пятьдесят в каждом. Первый, кто закончит, выигрывает.
Это была соломинка — и Марсель за нее ухватился. Жак, который как раз вывел из строя самого пьяного крикуна, улучил момент, чтобы выкрикнуть это предложение. Его встретили громким хохотом, и толпа поддержала идею. Работа будет стремительная, кровавая — и немного нелепая. Зрители смогут ей сопереживать, ведь они все до одного были куроубийцами.
Детали согласовали быстро. Двое палачей будут стоять каждый в своем загоне. Каждый может взять двух помощников, которые будут догонять куриц, ловить и класть на плашку. Поскольку Жан плахой не пользовался, он имел право действовать по своему усмотрению, поэтому он усадил своего помощника, Фуггера, на забор, чтобы тот сообщал ему счет своего противника. Каждой птице следовало перерубить шею. Разрешалось сделать всего пять ошибок.
Зрители начали поспешно заключать пари. Фуггер, удвоивший свое состояние очередной ставкой на еретиков, теперь поставил свои двадцать су против сорока, поспорив с человеком, который безусловно верил в топор и плаху (как, впрочем, и большинство людей).
Собравшаяся вокруг загонов толпа облепила все возвышенные части скотобойни и радостными криками приветствовала очередную партию кур, попадавших в загон наподобие древних гладиаторов. Хакон стоял у своей плахи — массивный, спокойный, уверенный. Если выбранные им парнишки справятся со своим заданием — подавать ему кур, в чем им должен был помочь возбужденный Фенрир, который уже огрызался на перепуганных птиц, — то он может быть уверен в победе. Только взглянув на своего соперника, который спокойно стоял в загоне, широко расставив ноги и держа меч на плече, Хакон ощутил мимолетное сомнение.
Платок взлетел в воздух, толпа взревела — и двое палачей начали казнить кур. Перехватив топорище повыше, Хакон хватал, укладывал, примеривался, рубил и отбрасывал. Мальчишки, трепетавшие перед огромным скандинавом и мечтавшие получить еще по монетке вдобавок к той, что уже лежала у них в кармане, поспешно подносили ему куриц. Фенрир рычал и щелкал зубами, гоня птиц прямо на них.
Когда платок опустился, Жан снял меч с плеча и первым же ударом снес головы двум испуганным птицам. Изменив угол движения и развернувшись на правой ноге, он повел клинок влево и вбок. Меч пошел под прямым углом к земле — и в пыли оказались еще три головы. Тогда он повернул запястья обратно, повел клинок вверх и еще при замахе поймал куренка, который запоздало понял, что оказался в неудачном месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121