Когда женщина обхватывает пальцами член мужчины, она держит в своей руке саму его жизнь. Она может причинить ему боль… а может и доставить невыразимое наслаждение, довести до экстаза. Когда она направляет его в свое лоно и его головка упирается в сомкнутые губы, еще существует момент сопротивления, еще есть угроза отказа, но затем ее лоно раскрывается и поглощает его в жарком порыве. О да, миссис Петре, это восхитительное ощущение. Более того, это момент полного слияния души и тела. Беря на себя управление, женщина показывает мужчине, что она принимает его таким, каков он есть. Сдаваясь на ее милость, мужчина как бы говорит ей, что он безоговорочно доверяет ей. Момент полного слияния души и тела.
Эдвард вошел в спальню к Элизабет в полной темноте. Короткие неумелые ласки под душными покрывалами и скомканным ночным бельем, затем неприятный укол — и все, на этом все закончилось. Не было ни слияния, ни потери самоконтроля. Только молчание, нарушаемое скрипом пружин. Элизабет низко опустила голову, избегая гипнотизирующих глаз, и стала копаться в своих записях.
Женщина не заучила бы наизусть эротические стихи, если бы они не возбуждали ее. И лорд Сафир наверняка знал это. Так же, как он знал, что слова воздействуют на женщину так же сильно, как и на мужчину. Великий Боже, что он должен думать о ней!
Элизабет вздрогнула в замешательстве, словно Рамиэль застал ее за чем-то постыдным.
— А может, мне следует выучить вот это? — И она зачитала звонкими голосом:
— «О, мужчины! Послушайте, что я вам скажу про женщину… ее коварство не знает границ… Пока она с вами в постели, она любит вас, но любовь женщины недолговечна, поверьте мне».
— Как долго женщина может комфортно обходиться без соития? — спросил Рамиэль.
Сверток с бумагами хрустнул в ее стиснутых пальцах. Двенадцать лет пять месяцев одну неделю и три дня. Столько прошло с тех пор, как Эдвард последний раз был в ее постели. Но ни один день из них нельзя было назвать комфортным.
— Женщина в этом отношении непохожа на мужчину. Она не нуждается… в такого рода комфорте.
— Все-таки как долго, миссис Петре? — повторил лорд Сафир безжалостно, словно знал с точностью до одного дня, сколько прошло времени с тех пор, как Эдвард побывал в ее постели.
Выпрямившись, она подняла голову.
— Шейх Нефзауи утверждает, что женщина благородного происхождения может спокойно обходиться без мужской ласки по крайней мере шесть месяцев. — Маскируя свою поспешность высокомерием, она продолжила:
— А как долго мужчина может обходиться без женщины, не чувствуя неудобства, лорд Сафир?
Неумолимая напряженность в глазах Рамиэля исчезла, Он откинулся в кресле.
— Воздержание никогда не бывает комфортным для мужчины, миссис Петре.
Она не должна была спрашивать его, когда он последний раз был с женщиной. Тем более что ей следовало спросить своего мужа, где тот проводит свои ночи.
— И отчего же так? — возмутилась она. — Почему это мужчина не может спокойно переносить воздержание, как это, по общему мнению, должна делать женщина?
— Может быть, потому, миссис Петре, что женщина переносит свои страдания молча, а мужчина нет, — спокойно ответил он.
Разговор принимал рискованный оборот.
— Может, вы еще пропишете мужчинам диету типа «булочек с яичным желтком, поджаренных на сале и плавающих в меде» для поддержания жизненного тонуса? — выпалила она.
Жизнерадостный мужской смех внезапно остановил ее. Элизабет заморгала в растерянности. Суровое, будто высеченное из камня, лицо Рамиэля превратилось в лицо беззаботного, развеселившегося мальчишки. У нее задрожали губы. Ей захотелось посмеяться вместе с ним, хотя она и понимала, что он смеется над ней.
Наконец Рамиэль успокоился и сказал:
— Нет, миссис Петре, этого я не пропишу.
— Вы исходите из личного опыта?
На его лице вновь появилось жесткое и циничное выражение.
— Я много чего пережил в жизни.
Мужчина не должен выглядеть таким потерянным… или одиноким. Даже если это лорд Сафир. Элизабет захотелось вновь услышать его смех.
— Тогда, как я понимаю, вы испытали на себе припарку из горячей смолы? — заметила она ехидно. Рамиэль поморщился:
— Вы не правильно поняли.
— Тогда скажите, Бога ради, зачем шейх включает такой рецепт, если он вреден?
— «Благоуханный сад» написан более трехсот лет тому назад. Времена меняются, люди тоже, но потребность в сексуальном удовлетворении остается.
— Для мужчин, — заявила она твердо.
— И для женщин, — убежденно добавил он. — Я поделюсь с вами сведениями, которые отсутствуют в английском переводе книги. В Аравии существуют три вещи, к которым мужчина должен относиться с уважением: это дрессировка коня, стрельба из лука и, наконец, занятия любовью с собственной женой.
— Именно в таком порядке? — спросила она упрямо, воспринимая это как пощечину. Четвертое место, третье место — уже не имело значения: женщина все равно не бывает первой, будь то в Аравии или в Англии.
— Вы считаете, что жена заслуживает того, чтобы занимать более важное место в жизни мужчины? — спросил он небрежно.
— Конечно, — парировала Элизабет с вызовом.
— Я тоже так считаю, миссис Петре.
Она удивленно воззрилась на него.
— Почему же?
Кривая улыбка чуть тронула его губы.
— Из-за моего отца. Он не давал мне женщину, пока я не научился доставлять ей удовольствие.
— Ваш отец хотел, чтобы вы научились ублажать женщину… не доверяя ей при этом?
Рамиэль опустил глаза, легко провел темным пальцем по краю голубой фарфоровой чашки.
— Мой отец хотел, чтобы я понял, что женщина способна ощущать такое же сексуальное удовлетворение, что и мужчина. Он также хотел, чтобы я знал, что существуют хорошие женщины и женщины, не заслуживающие доверия… — Он поднял глаза, лицо стало серьезным. — Так же как есть хорошие и дурные мужчины.
Элизабет попыталась представить себе златовласого мальчика, корпящего над руководством по эротологии, а затем постигающего на практике выученное с прекрасной светловолосой наложницей.
— Но ведь вам было всего тринадцать лет! — выпалила она.
— А вы собираетесь всегда удерживать при себе ваших сыновей, миссис Петре?
Элизабет застыла.
— Я не буду обсуждать с вами моих сыновей, лорд Сафир.
В его тоне вновь появилась издевка:
— И о своем муже вы тоже не будете говорить со мной.
— Совершенно верно.
— Тогда о чем же мы будем беседовать, миесис Петре? О том, что полное слияние плоти более важно, чем долг или самопожертвование.
— Вы согласны с тем, что «Закон о заразных болезнях» должен быть отменен?
Великий Боже, она же не об этом хотела его спросить.
— Нет.
Его ответ уже не удивил ее.
— Это потому, что вы посещаете женщин подобного толка.
— Я не подбираю женщин с улицы, миссис Петре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Эдвард вошел в спальню к Элизабет в полной темноте. Короткие неумелые ласки под душными покрывалами и скомканным ночным бельем, затем неприятный укол — и все, на этом все закончилось. Не было ни слияния, ни потери самоконтроля. Только молчание, нарушаемое скрипом пружин. Элизабет низко опустила голову, избегая гипнотизирующих глаз, и стала копаться в своих записях.
Женщина не заучила бы наизусть эротические стихи, если бы они не возбуждали ее. И лорд Сафир наверняка знал это. Так же, как он знал, что слова воздействуют на женщину так же сильно, как и на мужчину. Великий Боже, что он должен думать о ней!
Элизабет вздрогнула в замешательстве, словно Рамиэль застал ее за чем-то постыдным.
— А может, мне следует выучить вот это? — И она зачитала звонкими голосом:
— «О, мужчины! Послушайте, что я вам скажу про женщину… ее коварство не знает границ… Пока она с вами в постели, она любит вас, но любовь женщины недолговечна, поверьте мне».
— Как долго женщина может комфортно обходиться без соития? — спросил Рамиэль.
Сверток с бумагами хрустнул в ее стиснутых пальцах. Двенадцать лет пять месяцев одну неделю и три дня. Столько прошло с тех пор, как Эдвард последний раз был в ее постели. Но ни один день из них нельзя было назвать комфортным.
— Женщина в этом отношении непохожа на мужчину. Она не нуждается… в такого рода комфорте.
— Все-таки как долго, миссис Петре? — повторил лорд Сафир безжалостно, словно знал с точностью до одного дня, сколько прошло времени с тех пор, как Эдвард побывал в ее постели.
Выпрямившись, она подняла голову.
— Шейх Нефзауи утверждает, что женщина благородного происхождения может спокойно обходиться без мужской ласки по крайней мере шесть месяцев. — Маскируя свою поспешность высокомерием, она продолжила:
— А как долго мужчина может обходиться без женщины, не чувствуя неудобства, лорд Сафир?
Неумолимая напряженность в глазах Рамиэля исчезла, Он откинулся в кресле.
— Воздержание никогда не бывает комфортным для мужчины, миссис Петре.
Она не должна была спрашивать его, когда он последний раз был с женщиной. Тем более что ей следовало спросить своего мужа, где тот проводит свои ночи.
— И отчего же так? — возмутилась она. — Почему это мужчина не может спокойно переносить воздержание, как это, по общему мнению, должна делать женщина?
— Может быть, потому, миссис Петре, что женщина переносит свои страдания молча, а мужчина нет, — спокойно ответил он.
Разговор принимал рискованный оборот.
— Может, вы еще пропишете мужчинам диету типа «булочек с яичным желтком, поджаренных на сале и плавающих в меде» для поддержания жизненного тонуса? — выпалила она.
Жизнерадостный мужской смех внезапно остановил ее. Элизабет заморгала в растерянности. Суровое, будто высеченное из камня, лицо Рамиэля превратилось в лицо беззаботного, развеселившегося мальчишки. У нее задрожали губы. Ей захотелось посмеяться вместе с ним, хотя она и понимала, что он смеется над ней.
Наконец Рамиэль успокоился и сказал:
— Нет, миссис Петре, этого я не пропишу.
— Вы исходите из личного опыта?
На его лице вновь появилось жесткое и циничное выражение.
— Я много чего пережил в жизни.
Мужчина не должен выглядеть таким потерянным… или одиноким. Даже если это лорд Сафир. Элизабет захотелось вновь услышать его смех.
— Тогда, как я понимаю, вы испытали на себе припарку из горячей смолы? — заметила она ехидно. Рамиэль поморщился:
— Вы не правильно поняли.
— Тогда скажите, Бога ради, зачем шейх включает такой рецепт, если он вреден?
— «Благоуханный сад» написан более трехсот лет тому назад. Времена меняются, люди тоже, но потребность в сексуальном удовлетворении остается.
— Для мужчин, — заявила она твердо.
— И для женщин, — убежденно добавил он. — Я поделюсь с вами сведениями, которые отсутствуют в английском переводе книги. В Аравии существуют три вещи, к которым мужчина должен относиться с уважением: это дрессировка коня, стрельба из лука и, наконец, занятия любовью с собственной женой.
— Именно в таком порядке? — спросила она упрямо, воспринимая это как пощечину. Четвертое место, третье место — уже не имело значения: женщина все равно не бывает первой, будь то в Аравии или в Англии.
— Вы считаете, что жена заслуживает того, чтобы занимать более важное место в жизни мужчины? — спросил он небрежно.
— Конечно, — парировала Элизабет с вызовом.
— Я тоже так считаю, миссис Петре.
Она удивленно воззрилась на него.
— Почему же?
Кривая улыбка чуть тронула его губы.
— Из-за моего отца. Он не давал мне женщину, пока я не научился доставлять ей удовольствие.
— Ваш отец хотел, чтобы вы научились ублажать женщину… не доверяя ей при этом?
Рамиэль опустил глаза, легко провел темным пальцем по краю голубой фарфоровой чашки.
— Мой отец хотел, чтобы я понял, что женщина способна ощущать такое же сексуальное удовлетворение, что и мужчина. Он также хотел, чтобы я знал, что существуют хорошие женщины и женщины, не заслуживающие доверия… — Он поднял глаза, лицо стало серьезным. — Так же как есть хорошие и дурные мужчины.
Элизабет попыталась представить себе златовласого мальчика, корпящего над руководством по эротологии, а затем постигающего на практике выученное с прекрасной светловолосой наложницей.
— Но ведь вам было всего тринадцать лет! — выпалила она.
— А вы собираетесь всегда удерживать при себе ваших сыновей, миссис Петре?
Элизабет застыла.
— Я не буду обсуждать с вами моих сыновей, лорд Сафир.
В его тоне вновь появилась издевка:
— И о своем муже вы тоже не будете говорить со мной.
— Совершенно верно.
— Тогда о чем же мы будем беседовать, миесис Петре? О том, что полное слияние плоти более важно, чем долг или самопожертвование.
— Вы согласны с тем, что «Закон о заразных болезнях» должен быть отменен?
Великий Боже, она же не об этом хотела его спросить.
— Нет.
Его ответ уже не удивил ее.
— Это потому, что вы посещаете женщин подобного толка.
— Я не подбираю женщин с улицы, миссис Петре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78